На протяжении последних двух веков ученые-эволюционисты ведут спор о том, что подтолкнуло человека позднего палеолита к одомашниванию диких животных для использования их в утилитарных целях — в качестве пищи, источников сырья для производства одежды, в качестве рабочей силы и пр. Надо признать, что эта дискуссия не доведена до логического конца и по сей день.
Остаются неясными причины содержания человеком животных без утилитарного предназначения (англоязычный термин — pets) — волнистых попугайчиков, канареек, морских свинок, мышей, хомячков, земноводных и пресмыкающихся, тараканов, кошек и др. Дискутируется и вопрос о том, что возникло раньше в культуре человека — утилитарное животноводство или содержание домашних любимцев без утилитарного предназначения (pets).
Анализ численности домашних любимцев в разных странах показывает, что на современном этапе развития человеческой цивилизации количество домашних любимцев на душу населения прямо коррелирует с уровнем материального благосостояния рядовых членов общества. В США количество домашних любимцев — кошек, собак, лошадей, волнистых попугайчиков, канареек, хомячков и др. — по численности превышает население страны. Не меньшая плотность животных, не имеющих
утилитарного предназначения, на душу населения отмечается в Великобритании, Франции, Германии, Японии и других экономически развитых странах. Возникает впечатление, что домашние любимцы появляются в обществах с высоким уровнем развития экономики и, следовательно, с высокими доходами населения. Высокий достаток и наличие свободных средств в семьях создают условия для «непродуктивных» расходов. По этой логике в обществе с низкими доходами населения домашних любимцев быть не должно. Однако это ложное впечатление.
Еще в середине XIX в. проблема первичности утилитарного и неутилитарного животноводства была предметом жарких научных споров. Этот спор представляется нам интересным сегодня для понимания психологии людей, которые содержат животных, и поведения и психологии самих животных.
Двоюродный брат Ч. Дарвина Френсис Гэлтон (F. Galton, 1883) собрал богатый фактический материал о том, насколько распространено содержание неутилитарных животных в семьях, как в то время выражались, «примитивных народов». Результаты анализа собранного материала оказались неожиданными. Было установлено, что у «примитивных народов» содержание в доме животных, не представляющих экономического интереса, распространено не менее (а может быть, и более) широко, чем в экономически процветающих странах. Так, аборигены Австралии в семьях обыкновенно имели прирученных собак динго, казуаров, крыс, валлаби (кустарниковый кенгуру), опоссумов, сумчатых барсуков, птиц и даже жаб и лягушек. Племена джунглей юго-восточной Азии при очень низком уровне экономического развития в домах содержали прирученных собак, кошек, свиней, обезьян и птиц. Племена Полинезии и Микронезии, остановившиеся в своем развитии на уровне каменного века, в семьях имели собак, попугаев, голубей, летучих мышей, ящериц, угрей. Индейцы Северной Америки, отличавшиеся жестокостью и крутым нравом в отношениях со своими соседями, приручали оленей, лосей, бизонов, енотов, волков, медведей, индеек, ястребов, ворон и большое количество мелких позвоночных. В племенах, населявших бассейн реки Амазонки в Южной Америке, натуралисты насчитали более 20 видов животных, которых аборигены содержали в качестве семейных любимцев, утилитарные свойства которых не могло представить даже самое воспаленное воображение. Среди домашних любимцев южноамериканских племен были обнаружены ягуары, ленивцы, коати, тапиры, обезьяны, лисы, бакланы, пекари, крысы, змеи и масса мелких птиц. По заключению W. Е. Roth (1934), индейцы Южной Америки приручали едва ли не всех представителей фауны, которая их окружала.
Причем во всех описанных случаях ассоциирования человека с животными поедание животных или какая-то иная форма эксплуатации со стороны человека отсутствовала полностью. К животным относились так же, как ко всем членам семьи. В случае смерти семейного любимца его хоронили по тем же правилам, что и людей. У многих народов погребение любимого животного сопровождалось траурной панихидой.
По информации Ф. Гэлтона, во многих примитивных культурах животных раннего постнатального периода выкармливали грудью женщины. Такая традиция была обнаружена у ряда племен североамериканских индейцев, лактирующие женщины которых выкармливали телят бизона, волчат, оленят, лосят. На Гавайских островах женщины-роженицы принимали для кормления щенков и относились к ним так же, как и к своему ребенку.
Позже I. Н. N. Evans (1937) сообщил о том, что у негроидных малазийских племен женщины также выкармливали грудью животных (поросят, обезьян). Автор наблюдал, как в деревнях каждая лактирующая женщина на руках носила ребенка и обезьяну. Одной грудью она кормила своего ребенка, а на другой груди у нее висела обезьянка.
У австралийских аборигенов отношение к щенкам динго такое же, как к собственным детям. Они вместе спят, едят, играют. У динго периодически выбирают блох и вшей. Взрослые балуют щенков лакомством — фруктами, мясом, целуют в нос и никогда не обижают.
Не исключено, что именно женщины ранних цивилизаций выступали инициаторами приручения диких животных. Женщины относились к животным как к своим собственным детям, и это их материнское отношение передавалось остальным членам семьи и закреплялось в традициях. Данная концепция подкрепляется исследованиями палеонтологов и антропологов. Доказано, что эффективность воспроизводства популяций человека в далеком прошлом была невысока. Причины лежали в незащищенности примитивного человека от факторов внешней среды, высоком уровне травматизма беременных женщин, распространенности инфекционных заболеваний в силу низкого уровня санитарно-гигиенических условий жизни, небольшой продолжительности жизни человека того периода и высокой смертности детей раннего постнатального периода. Очевидно, что материнская доминанта женщин ранних цивилизаций, их естественная потребность в заботе о детях не находила полного удовлетворения. По этой причине инициатива приручения диких животных со стороны женщины, в особенности приручения детенышей раннего возраста, выглядит вполне мотивированной и вероятной. Да и в современном обществе женская часть населения демонстрирует в отношениях с животными большую гуманность по сравнению с мужчинами. Как правило, именно женщины проявляют жалость и реальную заботу о бездомных, брошенных и больных животных.
Таким образом, концепция Ф. Гэлтона о первичности процесса приручения животных человеком без экономического интереса выглядит вполне убедительной. Одомашнивание животных с целью их утилитарного использования произошло позже. Каковы же причины изменения отношения человека к животным, эксплуатация которых изначально была запрещена? Каким образом изменилось отношение человека к прирученным животным?
Древний человек изначально занимался охотой и собирательством. К концу палеолита численность Homo sapiens как вида во многих биотопах достигла такого высокого уровня, что привела к резкому сокращению пищевых ресурсов — объектов охоты и собирательства. В ряде регионов охота на дикого зверя превратилась в непродуктивное занятие. Энергетические и временные затраты человека-охотника перестали быть адекватными ее результатам. Вот такие регионы современная наука и рассматривает в качестве очагов оседлой жизни человека и центров одомашнивания животных.
Обстоятельства заставили человека изменить свое отношение к некоторым видам домашних любимцев и заняться их разведением с утилитарными целями. Палеонтологические и антропологические исследования подтверждают тот факт, что в конце Палеолита жизнь древнего человека была чрезвычайно тяжела из-за скудости доступных пищевых ресурсов. Популяции человека, занимавшегося собирательством и охотой, находились на грани голодного вымирания. Имеются доказательства каннибализма, трупопоедания и капрофагии у людей этого периода, т. е. переход к утилитарному животноводству был продиктован объективной необходимостью.
Предпосылки для перемены психологии человека и его отношения к животному миру в ранних цивилизациях существовали всегда. Если инициатором приручения диких животных, вероятнее всего, была женщина, то более вероятным инициатором утилитарного животноводства, скорее всего, выступал мужчина.
Во-первых, мужчина изначально был охотником и его отношения с животными всегда оставались в некотором противоречии с моралью. Высокий уровень гормона тестостерона в крови обеспечивает не только половую активность. Тестостерон выступает и в качестве химического агента агрессивного поведения. Поэтому мужчина легче переходит от эмоции любви к эмоции ярости и агрессивным действиям, т. е. мужчина ранних цивилизаций был менее привязан к животным, выполнявшим функцию семейных любимцев. Следовательно, мужчине в силу особенностей физиологии и психологии было проще перейти к эксплуатации прирученных животных.
Во-вторых, религиозно-этические представления человека всегда позволяли сделать некоторое отступление от принятой морали. Этому имеются убедительные свидетельства (J. F. Serpel, 1991; М. Singer, 1968; R. Linton, 1936). Например, многие племена североамериканских индейцев содержали детенышей диких животных в своих домах. Но когда животные становились взрослыми, их выпускали на волю и охотились на них. Мораль индейцев команчи изначально предполагала различное отношение к животным. Одних они воспринимали как своих врагов, которых необходимо убивать и использовать в пищу (буффало и индейцев других племен). К другим (лошадям) команчи относились как к своим рабам. А третьих (собак) почитали как близких родственников.
У женщин японской народности айну было принято вскармливать грудью медвежат. Животных воспринимали как равноправных членов семьи. Однако в конце концов их приносили в жертву и съедали. Оправдание этому лежит в религиозных представлениях народа айну. Медведи — временные гости из потустороннего мира духов. На земле у них одна цель — скорее вернуться в свой мир. Поэтому айну обращаются с медвежатами как с почитаемыми гостями. Убивая медведя, люди помогают животным вернуться домой.
Сибирские тунгусы практиковали жертвоприношение ручных оленей. Необходимость ритуала объясняли тем, что к ним периодически наведываются злые и коварные духи, которые в качестве примирения принимали жертву из числа членов семьи, роль которой выполнял олень. Надо отметить, что у народов севера, оказавшихся в экстремальных природно-климатических условиях, описана практика поедания не только прирученных животных — оленят и собак. В безысходных ситуациях в жертву приносились наименее полезные члены рода — старики, а после них в пищу использовали собственных детей раннего возраста.
Таким образом, оказавшись в тяжелейших экономических условиях, древний человек был вынужден радикально поменять свою мораль в части отношений с животным миром и перейти к утилитарному животноводству, т. е. к разведению прирученных животных с целью их последующего использования и удовлетворения своих витальных потребностей.