Первый раз к Беловежской пуще мы подъезжали вечером со стороны Каменца, и черная зубчатая стена леса, закрывающая весь горизонт, показалась нам мрачной и неприветливой.
Солнечное утро в Пуще изменило настроение. Яркие лучи горели на стволах высоченных сосен, бестолково пели дрозды-дерябы, легко и радостно дышалось… Час ходьбы по солнечному бору, и мягкий песок и хвою под ногами сменила шуршащая прошлогодняя листва. Вместо однообразных сосен стали встречаться мшистые высокие и прямые ясени, морщинистые дубы и серые растопыренные грабы. Исчез озорной, горящий свет бора, и сквозь прозрачное кружево листвы все мягко заливает ровный зеленоватый свет, а бесчисленные солнечные зайчики не нарушают покоя. Очень тихо в лесу, и лишь высоко в кронах гигантских деревьев замирает печальная песенка крохотной пеночки-веснички.
Около поляны бесшумно мелькнула тень оленя. Грациозно закинув голову, он бросился в сторону, но вскоре замедлил бег и, описывая большую дугу, внимательно смотрит на меня.
Вот такой и представилась мне Беловежская пуща: колоннада стволов как декорации к «Нибелунгам» и мягкий сумерк древнего леса, где бродят олени и зубры…
Вскоре лес стал мельчать, чаще попадаются на глаза ели, а шершавые листья ольхи задевают лицо. Неожиданное «ух» испуганного кабана заставило вздрогнуть. На черной, жирной земле медленно наполнялись водой глубокие следы, оставленные крупным секачом. На каждом шагу огромные вывороты елей, и черные корни их, как скрюченные пальцы, тянутся во все стороны. Неестественно громко вдруг запел крохотный крапивник, протяжно и тоскливо закричал черный дятел, и опять все тихо, лишь слышна чавкающая под ногами грязь. Тучи надоедливых комаров, завалы и густые заросли лесного тростника мешают идти. Исчезло очарование призрачного, сказочного леса.
Но вот и топкому лесу конец. По мягким кочкам белого сфагнума ползут тоненькие стебельки клюквы, резко пахнет багульником. На вершину корявой сосенки сел конек. С громкой трелью он круто поднялся вверх и, переломив колено песни, с протяжным «тиуу… тиуу» опустился на соседнюю вершину. От комаров и испарений болота горит лицо, ноги стынут в холодной воде. А впереди виднеется и манит веселый березнячок. От всплеска воды под ногами с тяжелым хлопаньем крыльев поднимается красавец глухарь.
Редкий березняк с бесчисленными набродами тетеревов приводит на широкую ленту пойменного луга. Он весь перепахан… Не легко же достались этим пахарям-кабанам розовые мясистые корни раковой шейки и дождевые черви.
По ту сторону лугов опять стена леса. Перехожу через неширокую, едва приметную в низких берегах речку. Нарушив покой мерно шагающего черного аиста и подняв пару крякв, добираюсь до леса. Навстречу из норки в вывороте ели стремительно вылетает яркий зимородок. И снова пестрота леса. Огромные ели сменяются частым ясеневым молодняком, дубравы — мачтовым сосняком, тенистые, но веселые груды — топкими и мрачными ольсами.
Вот она, Пуща — причудливая мозаика девственных лесов с деревьями, поражающими своими размерами! Гигантские ели и сосны достигают 45 — 50 метров высоты, а равные стволы дубов где-то под самым небом венчают огромные раскидистые кроны. Удивительный, неповторимый лес!
История. Великий историк древности Геродот, а за ним Плиний и Тацит говорили о племенах, селящихся по рекам Нареву и Лесне. Юго-западную часть дремучих лесов на водоразделе Немана, Западного Буга и Припяти населяли наревляне, юго-восточную — драговичи, а северную и западную — ятвяги.
Много видела Беловежская пуща за свою многовековую историю. Еще Владимир Мономах, положив конец междоусобным войнам в Западной Руси и начав постройку городов Берест; (Брест), Городно (Гродно), подолгу жил в Беловежской пуще, охотясь на туров, зубров и оленей. Татарские полчища Батыя, разорив в 1240 году Киев, дошли до Гродно, Волковыска, Слонима. В эти годы ятвяги неоднократно просили у Руси помощи, а в сильный голод 1279 года ятвягские послы обменивали у Владимира Волынского жито на воск, бобров, белок, черных куниц и зубров. Князь Владимир Волынский, «соскучив» частыми набегами на Брест, для охраны западных рубежей поручил «мужу хитру, опытному в зодчестве Олеску» выбрать место для нового города со сторожевой башней — вежей. Вскоре при слиянии Десны и Белой был заложен город Каменец с белой вежей. Беловежско-Каменецкой, а немного позже Беловежской пущей стали называть леса вокруг города.
Белая вежа в Каменце стоит до сих пор, хотя леса отступили далеко на северо-запад и их едва видно с 36-метровой высоты вежи. Толстые стены с узкими смотровыми окнами-бойницами, подвалами и подземными ходами в реке много видели за 700 лет своего существования.
Литовцы, сменившие ятвягов — первых поселенцев Беловежской пущи — и, вероятно, слившиеся с ними, жили, как и древние пущанцы, охотой, питались мясом, одевались в звериные шкуры, добывали мед от диких пчел, из которого готовили напитки, смешивали его с перебродившим молоком и кровью животных. Пили «олюс» и «пискалейс» из зубриных рогов, что якобы предохраняло от колдовства. Охота служила не только источником пищи, но и школой войны, приучая будущих воинов владеть оружием, воспитывая мужество и волю.
В конце XIV — начале XV века известный полководец и охотник литовский князь Ягелло сделал Беловежскую пущу заповедной, оставив право охоты на крупного зверя только за собой и братом Витольдом. В те времена это была единственная форма охраны крупной дичи от истребления. Некоторые историки полагают, что еще в XIII веке, после постройки Каменца, Владимир Волынский ввел те же ограничения на охоту.
Князь Ягелло проводил на охоте в Беловежской пуще все осенние месяцы. Осенью 1409 года, перед Грюнвальдской битвой с тевтонскими рыцарями, Ягелло со своим охотничьим отрядом заготовил в Пуще мясо диких зверей для своей стотысячной армии. Копченое и соленое мясо сплавляли в бочках по Нареву, Западному Бугу и Висле в специальные склады, устроенные для снабжения воинов в предстоящем походе.
Кроме туров, зубров, оленей, лосей и кабанов, которых убивали ради мяса, в те времена ловили немало диких лошадей — лесных тарпанов. Серовато-гнедые, с черным ремнем на спине, коренастые тарпаны отличались большой выносливостью и неприхотливостью. Пойманных арканами четырехлетних лошадей объезжали и ими пополняли славившуюся тогда на всю Европу литовскую конницу.
Потомки Ягелло — польские короли постепенно превратили Беловежскую пущу в место роскошных охот, чередующихся с другими придворными увеселениями. Сигизмунд I на берегу Наревки построил охотничий дом с флигелями, украшенными белыми башнями, который стали называть Старый Беловеж. Для охраны зверей и леса, а также организации охот в Пуще поселили 277 семей стрелков. В 1538 году Сигизмунд обнародовал первый закон об охране лесов и охоте; была учреждена Комиссия для разбора прав пользования лесом и сенокосами. Этот закон учреждал должность лесничих, разрешительный билет на рубку леса, определял взыскания за устройство искусственных дупел (бортей) для пчел, ограничивал рыбную ловлю, содержание собак. Убийство крупного зверя (зубра, оленя и др.) каралось смертью. Волка, рысь, лисицу, зайцев и птиц разрешалось убивать только на собственных землях; входить в казенные леса можно было лишь в сопровождении лесничего.
В 1558 году лесничий Григорий Волович дал первое обстоятельное описание лесов и охот Беловежской пущи. В его отчете «Реестр описания и выведения пущ и переходов звериных у панства его Королевской милости Великом княжестве Литовском» проведено деление Пущи на отступы, т. е. участки, в которых удобно вести облаву на зверя. В отступах за дичью и зверовыми переходами вели «осочники» (от древнего слова «сок» — выслеживание, хождение по следу, тропление). Только много позднее, с воцарением саксонской династии, осочников частично сменили егеря различных степеней.
Спустя несколько лет после описания Пущи Григорием Воловичем, при Сигизмунде-Августе, Беловежские леса начали интенсивно рубить, построили железоделательные, поташные и смолокуренные заводы.
Только король Стефан Баторий возродил охоты в Пуще, но на иных началах. Охотиться стали не только на крупного зверя, но и на птицу. При Батории появилась охотничья литература, в том числе известная книга Матвея Циганского «Охота по перу», где много внимания уделено возродившейся соколиной охоте. В 70-х годах XVI века был построен первый зверинец «Вилка Клетна» возле истоков реки Елянки, недалеко от Беловежа. В 1583 году впервые были пойманы два зубра и перевезены для показа в Краков и Варшаву; уже тогда они становились диковиной.
В конце XVI века, при саксонском короле Августе II, была предпринята безуспешная попытка перевезти зубров в Германию. В начале XVII века неумеренные охоты и суровые зимы привели к исчезновению из Пущи благородного оленя.
В середине столетия, при Августе III, охоты опять приобрели вид пышной забавы. Был построен новый охотничий замок, большой загон зверинца «Вилка Клетна» превратили в место охоты для короля и вельмож. Команда егерей загоняла сюда зверей, вылавливала в Пуще молодых зубров, оленей и кабанов и, выкармливая их, подготовляла королевские охоты. Перед охотой из большого зверинца животных перегоняли в специальный внутренний загон, откуда шел узкий коридор среди леса. На некотором расстоянии вдоль коридора были построены беседки-штанды. Прибывший король, его свита и гости располагались в беседках. Проход из загона в коридор открывали, и животные, пробегая по коридору, попадали под выстрел. В ознаменование одной из таких «больших охот» в 1752 г., когда было убито 42 зубра, в Беловеже поставили обелиск, существующий до сих пор.
В 1794 году Беловежская пуща отошла к России. Екатерина II раздала часть земель Пущи и мало интересовалась судьбой этого уже тогда единственного в Европе леса, где водились зубры. В Пуще была разрешена охота на все виды дичи, кроме зубров, за что взымали плату 4 рубля 80 копеек в пользу казны. В результате в эти годы резко сократилось число зверей, а медведи и бобры были истреблены совсем. Будучи покровительницей академических наук, Екатерина охотно давала разрешение на отстрел зубров для чучел и скелетов. В это время и позднее, при Николае I, большинство музеев Европы получали экспонаты из Беловежской пущи.
Указ Александра I об охране и учете зубров, изданный в 1802 году, мало изменил положение, и к 1809 году их в Пуще осталось всего 350 голов. В 1811 году грандиозный пожар, который длился почти четыре месяца, уничтожил огромные массивы Пущи. В следующем году Беловежская пуща стала театром военных действий. Несмотря на то что основная армия Наполеона избегала дремучих лесов Пущи, отдельные отряды и фуражиры проходили через них, убивали зубров и грабили дворец в Беловеже.
Еще больший урон Беловежской пуще нанесли военные события 1830—1831 годов, во время которых погибло много зубров. В конце 30-х и начале 40-х годов в Пуще возобновились усиленные рубки корабельного леса. В этот период весь лесной массив разбили на 541 двухверстовой квартал и просеки рубили в течение 5 лет. Всю Пущу разделили на пять лесничеств с двумя объездами и двенадцатью обходами в каждом.
Для показа зверей гостям устраивались большие загоны, в которых участвовало до двух тысяч крестьян. В этот период процветало браконьерство, особенно на лося и косулю, причем главными браконьерами были сами охранители леса. Под выстрел попадали и зубры, поскольку штраф был всего 25 рублей. Один иностранец не без иронии заметил, что выгодно вносить штраф вперед, поскольку за границей только за голову зубра давали до 500 рублей, а мясо и шкура имели свою цену. Большое зло Пуще наносили также хищники, особенно волки, борьба с которыми не велась. Следующая «большая охота» была устроена в 1860 году Александром II. Подготовка к этой охоте велась более трех недель. Две тысячи крестьян, несколько сот стражников и стрелков сгоняли зубров и все, что попадалось, не исключая зайцев, в заранее огороженное урочище Грибовец. Кроме того, во всех казенных лесах губернии зверей ловили и в клетках доставляли в зверинец. Ко дню охоты собрали 117 зубров, 3 лося, 14 ланей, 23 кабана, 36 косуль, 17 волков и др. За два дня охоты было убито 28 зубров, и, конечно, заложен памятник «в воспоминание высочайшей охоты». Польза от этой охоты состояла в том, что на Пущу обратили внимание и запретили охоту без специального царского разрешения, зверинец, устроенный для царской охоты, сделали постоянным и организовали систематическую борьбу с волками. В 1865 году в Беловежскую пущу из Силезии завезли 20 оленей, стали подкармливать вольных зубров.
К 1888 году, когда Беловежская пуща была передана в удельное ведомство, т. е. в собственность царской семьи, положение изменилось. Была ограничена рубка леса и пастьба скота в лесу. Проведено новое лесоустройство, построены дороги, почти истреблены волки. В результате заметно возросло поголовье зверей, в том числе оленей, лосей, косуль, кабанов. И все же звери и леса в Пуще были далеко не в лучших условиях. Даже в зверинце, где содержалось 8 зубров и 250 оленей, животные не получали полноценного питания (продовольствие отпускалось только на 100 голов). Понятно, что олени слабели, мельчали, рога их были тонкие, белесые, неправильной формы.
Вскоре неблагополучное положение с Пущей стало очевидным. «Все видели, — писал великолепный знаток Пущи В. Карцев, — что богатейшее угодье, которому нет равного в мире, нельзя содержать в постоянном опасении перерасходовать несколько лишних рублей и что охотничье хозяйство в нем необходимо отдать в руки специалистов…».
В связи с этим перед Беловежской пущей были поставлены новые задачи — создать охотничье угодье, богатое не только зубрами, но и самой разнообразной дичью, в сочетании с хорошим лесным хозяйством. Рубка лесов проводилась только выборочная, в виде уборки сухостоя, а для подкормки копытных ежегодно рубили 6—8 тысяч осин. В Пущу продолжали усиленно завозить зверей, главным образом оленей и ланей. В результате усилившейся охраны и завоза новых животных численность копытных стала быстро возрастать.
Однако отсутствие знаний о потребностях диких животных, а также соответствующих лесохозяйственных работ вскоре привело к катастрофическому положению с кормами в лесу. Это противоречие безуспешно пытались решить искусственной подкормкой. Так, ассигнования на заготовки искусственных кормов с 1895 по 1901 год возросли в 27 раз. Но и это не помогло, и кажущийся вначале поразительный успех в охотничьем хозяйстве превратился в свою противоположность. К 1907 году в Беловежской пуще уже жило более 5 тысяч оленей, более 5 тысяч косуль, 1250 ланей, около 700 лосей и более 600 зубров. Однако рога у лосей были без лопат, плохие рога имели и олени. Все больше истощались запасы кормов, и прокормить зверя было невозможно.
Перед империалистической войной 1914 года большая часть лесов Беловежской пущи лишилась подлеска и подроста. Как писал известный ученый О. К. Врублевский, растущие деревья были разделены горизонтальной линией на два этажа. Первый (верхний) этаж — зелень веток, покрытых листьями; второй (нижний) — далеко просвечивающее пространство, где видны лишь одни стволы. Линия раздела лежала на высоте морды копытного. Лесу грозила гибель, часто наблюдался падеж и среди зверей, зубры почти перестали размножаться.
Так Пуща дала наглядный урок, что значит ведение охотничьего хозяйства без настоящей научной основы, показав при этом, что абсолютная охрана леса и зверей при отсутствии хищников далеко не лучшая форма ведения хозяйства.
В 1915 году Беловежская пуща вновь стала ареной военных действий. В результате браконьерства и болезней число зверей резко сократилось. За 5 лет зубры были полностью уничтожены. 22 зубра были вывезены в Германию. Последнего зубра в Пуще убили 12 апреля 1919 года. В 1929—1930 годах в Беловежскую пущу завезли трех зубров, и таким образом началось восстановление этого вида. В последующие годы богатства Пущи, принадлежавшие панской Польше, подвергались усиленной эксплуатации. По узкоколейным дорогам вывозили леса, концессионные фирмы рубили многовековые дубы, сплошные рубки оголили целые массивы леса. Лишь небольшие участки оставляли заповедными, где усиленно развивался туризм.
В 1939 году Беловежская пуща вошла в состав Советского Союза и в 1940 году объявлена государственным заповедником. Однако нагрянула Отечественная война, и в 1941—1944 годах Пуща находилась на оккупированной врагом территории.
По окончании войны государственная граница между СССР и Польшей прошла через территорию Беловежской пущи с севера на юг, так что на советской стороне осталась площадь заповедника в 74 тысячи гектаров, на польской стороне — около 62 тысяч гектаров.
Сейчас оба заповедника в тесном содружестве решают благородные задачи охраны и изучения природных богатств этого первобытного леса.
Длительный опыт подсказал необходимость создания «кварталов полного покоя и абсолютной заповедности», а также необходимость регулировать численность диких копытных путем строго регламентированного отстрела на других участках.
Современное положение, климат, растительность. Советская Беловежская пуща размещается в Брестской и Гродненской областях Белоруссии, вдоль государственной границы с Польской Народной Республикой. Наибольшая протяженность заповедника с севера на юг — 55 километров; ширина заповедной территории в северной части — до 28 километров, в центральной — 6—8 километров и в южной — до 32 километров. Общая протяженность границ заповедника — около 650 километров.
Беловежская пуща в целом занимает плоскую возвышенность, поднятую на 150—170 метров над уровнем моря. Наиболее возвышенна (до 205 метров) центральная часть, откуда тянется на юго-восток небольшая гряда холмов. Здесь лежит водораздел бассейнов Немана, Буга и Припяти. Из наиболее крупных рек на территории заповедника протекают Нарев и Наревка (бассейн Балтийского моря) и Десна, впадающая в Южный Буг (бассейн Черного моря).
Озер в заповеднике нет, но многочисленны болотистые луга и затопленные леса. Построены два искусственных пруда: один, площадью 20 гектаров, создан в урочище Переров давно, а другой, площадью 350 гектаров, заполнен водой только в 1965 году.
Для Пущи характерны осенние паводки в результате затяжных дождей, когда реки выходят из низких берегов и затопляют большие площади лесов или лугов. В прошлом, когда реки были полноводнее, а леса простирались на огромных пространствах, в такие паводки звери собирались в Беловежскую пущу со всей округи, о чем сообщали летописцы еще в XIII веке.
Климат Пущи мягкий и влажный, сказывается сильное влияние западноевропейского атлантического климата. Но внутри большого лесного массива создается особый климат. Так, средняя годовая температура в Пуще 5°, а в ее окрестностях 6,3°. Весна в Пуще начинается на неделю позже, а осенние заморозки — раньше. Еще в апреле, а иногда и в мае бывают весенние утренники; осенние заморозки наступают уже в сентябре.
Лето в Пуще обычно дождливое, пасмурное. Часты сильные грозы с проливными дождями и порывистыми ветрами, принимающими силу урагана. Ветры со скоростью 40 — 45 метров в секунду выворачивают огромные ели, реже дубы и сосны. Ясные дни редки, и в такие дни в Пуще становится очень душно из-за высокой влажности воздуха.
Зима короткая и мягкая. Первый снег выпадает в ноябре — декабре, но скоро стаивает. Устойчивый снежный покров бывает не ежегодно, обычно ложится с половины января до середины марта. Характерна быстрая смена снегопадов оттепелями с дождями; часты непродолжительные гололеды. Нередки почти бесснежные зимы, когда идут дожди со снегом, реки разливаются и большие массивы низменных лесов стоят в воде. Случаются и суровые зимы с температурами ниже — 30° и высотой снежного покрова более 60 сантиметров.
Самое хорошее время в Беловежской пуще — ранняя осень с теплыми сухими днями и прохладными ночами; в это время исчезают слепни и комары.
Почти 90 процентов территории заповедника покрыто лесами, около 7 процентов занято болотами и лугами. Своеобразие лесов Беловежской пущи состоит в большом их разнообразии и частом чередовании различных растительных ассоциаций, не занимающих больших площадей. Беловежская пуща очень интересна этим разнообразием встречающихся в ней лесных пейзажей, пестрым сочетанием древесных пород, среди которых можно встретить 700-летние дубы, 300-летние сосны, гигантские клены, ясени, ели.
В Пуще насчитывается 21 древесная порода, но преобладает сосна, занимающая около 50 процентов в древостое, затем идут ель — 16 процентов, черная ольха — 14, дуб — 6, граб — 3, ясень — 3, береза — 2 процента; остальные, в том числе клен, липа, вяз, ильм и другие, составляют менее 1 процента в древостое.
Эти древесные породы, по классификации крупнейшего знатока пущанских лесов профессора И. К. Пачоского, образуют 52 ассоциации, относящиеся к пяти основным типам: бор, груд, ольс, ельник, дубрава. Лесоустройство Беловежской пущи проведено с учетом изменений, связанных с рубкой лесов и искусственными посадками. По классификации профессора И. Д. Юркевича, сейчас выделено 12 типов лесов.
Великолепны в Пуще чистые сосновые боры на возвышенных песчаных участках. Кое-где сохранились еще корабельные леса и мачтовые сосны, достигающие 30 — 32 метров высоты. Такие боры величественны, но однообразны, в них почти нет подлеска и подроста, только изредка встречаются одиночные кусты можжевельника или группы молодых елочек.
В понижениях рельефа боры сменяются заболоченными сфагновыми сосняками, которые в Пуще называют «багно». Почва багно покрыта сплошным ковром сфагновых мхов, пушицей и осоками, а многочисленные кочки оплетены ползучими стеблями клюквы или кустиками голубики, ивы, багульников. Столетние сосны достигают здесь всего 6—9 метров высоты. Тонкие, с почерневшей корой стволы таких карликовых сосенок венчают чахлые шарообразные кроны. Чистые сосновые боры занимают в Пуще около 26 процентов площади, багно — 4 процента.
На супесчаных почвах сосновые боры переходят в сосновоеловые леса, которые занимают около 25 процентов. Это типичные двухъярусные насаждения, где второй ярус и подрост образует ель, создавая часто труднопроходимые заросли. Небольшую примесь во втором ярусе дает береза.
Чистые ельники-зеленомошники и ельники-черничники встречаются в Пуще редко и небольшими участками. Однако за последнее столетие наблюдается интенсивное внедрение ели во все коренные древостой Беловежской пущи, вследствие чего увеличиваются площади сосново-еловых, елово-грудовых и елово-ольсовых лесов.
Замечательны и своеобразны в Беловежской пуще ольсы. Эти леса на заболоченных почвах опоясывают долины рек и болот, занимают около 12 процентов территории. Здесь, на хорошо дренированных почвах, ель и черная ольха достигают гигантских размеров, образуя первый ярус. Именно в ольсах растут ели высотой 35 — 40 метров, а черная ольха — 20 — 25 метров. Хорошо развитый подлесок образуют черемуха, лещина, бересклеты, черная и красная смородина, калина, малина, ивы и обильный подрост из елей, ясеня, граба, ольхи, иногда березы и осины. В травянистом покрове преобладают тенелюбивые папоротники, копытень, крапива, герань Роберта, лесной рогоз. Местами в ольсах встречаются топкие трясины, не замерзающие даже зимой. Здесь больше всего ветровала, и поваленные стволы вековых елей и ольхи, корневые вывороты высотой до 4 метров в сочетании с пышными кустарниками, папоротниками и травами создают великолепный хаос девственного, труднодоступного леса.
На возвышенных участках с богатыми увлажненными почвами развиваются груды. Эти грабово-дубовые леса с примесью ели, липы, кленов, ясеня, вяза и других широколиственных пород придают Беловежской пуще западноевропейский колорит. Груды составляют около 10 процентов площади Пущи, но обычно занимают небольшие участки. Они напоминают старые, запущенные, тенистые парки, где гигантские дубы растут рядом с мощными елями, мшистыми ясенями и раскидистыми грабами. Под густым пологом такого леса почти не развиваются кустарники и травы. Только на опушках густые заросли образуют лещина, бересклеты, крушина, жимолость и волчье лыко.
В отличие от трудов в сосново-дубовых лесах, занимающих также небольшие площади с супесчаными почвами, хорошо развит подлесок из лещины и встречаются ягодники из черники и земляники. Кое-где по заболоченным долинам рек на торфянистых почвах произрастают березняки, особенно их много в урочищах Чадель и Дикий Никор.
Открытые, заболоченные поймы рек и многочисленных ручьев Беловежской пущи имеют богатую приводную растительность из тростника, камыша, хвощей, осок, рдестов. Огромные желтые поля образует весной цветущая калужница.
Интенсивные рубки, особенно в 1915—1939 годах, значительно омолодили леса, главным образом сосновые боры. Большую часть лесосек засаживали сосной, реже дубом, или они покрылись естественным возобновлением сосны, ели, ясеня и других пород. В результате в настоящее время около 40 процентов территории занято молодняками.
Изменения в древостое под влиянием деятельности человека коснулись и состава древесных пород. Так, еще в начале столетия из Пущи исчез тис, но появилась завезенная человеком серая ольха.
Однако эти изменения леса не нарушили необычайной величественности и красоты Беловежской пущи — единственного в Западной Европе крупного массива первичного леса.
Животный мир. Разнообразие и пестрота лесов, положение Беловежской пущи на стыке Восточной и Западной Европы обеспечивают богатство фауны. В настоящее время здесь найдено 55 видов млекопитающих, 204 вида птиц, 11 видов земноводных и 7 видов пресмыкающихся.
Как справедливо писали многие исследователи и историки, Беловежская пуща сохранилась потому, что там обитали зубры, а зубры своим существованием обязаны Беловежской пуще.
Зубр — огромный дикий бык весом до 1000 килограммов и высотой в холке до 2 метров. Зубрица значительно меньше и легче быка. Средний вес беловежских зубров все же более 500 килограммов. Эти массивные животные имеют особенно мощную переднюю часть с высокой горбатой холкой и сильно покатой спиной. Огромная голова с широким лбом несет небольшие, высоко поставленные по бокам рога. Короткие широкие уши скрыты в темно-бурой шерсти. Курчавая шерсть образует под нижней челюстью бороду, спускающуюся вниз, к шее. На верху шеи и холке густые длинные волосы образуют подобие гривы. Все это придает зубру облик первобытного зверя.
В прошлом зубр был широко распространен в Западной и Центральной Европе, на восток от Дона и на Кавказе. А в доисторическое время зубры жили даже в Поволжье, на Южном Урале, в Англии, Испании и Греции, откуда известны ископаемые остатки этого зверя. В Голландии, Бельгии и Швеции зубры исчезли в начале нашей эры. В IV веке зубр был уничтожен во Франции, в XIV веке — в Чехии. В Прибалтике последний зубр убит в 1755 году, в Румынии — в 1762, в Германии — в 1793 году.
В середине XVI века зубры еще жили в Киевском воеводстве и в Подолии, в XVII веке — в лесостепной Украине, на границе с Московским государством, но уже к началу XVIII века они остались только в Белоруссии, в Литве, Польше и на северо-западном Кавказе.
К началу XX века в естественном состоянии зубры сохранились только в Беловежской пуще и в верховьях Кубани, на Кавказе. Последний зубр в Беловежской пуще убит в 1919 году, а в 1927 году та же участь постигла последнего кавказского зубра. В результате к 1928 году в природе зубры исчезли, и только 48 голов еще жили в зоопарках и зверинцах.
Зверь был на грани полного исчезновения. Теперь уже перестали говорить о зубрах вообще, каждый зверь получил кличку и номер по племенной книге, которую издавало Международное общество сохранения зубров.
Через 10 лет после гибели последнего вольноживущего зубра в Беловежской пуще сюда вновь завезли трех зубров из зоопарков Германии и Польши и этим положили начало работам по восстановлению вида. В последующие годы было завезено еще несколько животных.
Родоначальниками восстанавливаемого стада оказались две чистокровные беловежские зубрицы: Бизерта и Бискайка — потомки зубров, вывезенных из Пущи, и чистокровный беловежский бык Плищ. Все беловежские зубры стали получать клички, начинающиеся с «по», например Полдень, Полька. Кровь кавказских животных была внесена в стадо быком Борусом, потомком кавказского зубра, и все потомство от этого быка стало получать кличку, начинающуюся с «пу», например Пуля, Пущик. Этот порядок сохраняется до сего времени.
По соглашению с Польской Народной Республикой в 1946 году в ту часть Беловежской пущи, которая принадлежит СССР, завезено 5 зубров. Позднее сюда, как и в центральный питомник Приокско-Террасного заповедника, зубров завозили, еще несколько раз. В 1940 году их завезли и в Кавказский заповедник.
В результате восстановительных работ с 1961 года в Беловежской пуще уже сложилось единое вольное стадо. К 1972 году в Пуще жило на свободе 66 голов чистокровных беловежских зубров; они не знают государственной границы и нередко переходят то в Польшу, то в Советский Союз. Всего в СССР на 1 января 1973 года было около 400 чистокровных зубров.
Зубры держатся небольшими стадами, чаще по 6—8 голов. Взрослые быки живут обособленно и присоединяются к стадам самок с молодыми в период гона. Зубры очень привязаны к своим местам обитания, только кавказские зубры кочуют по пастбищам, совершая по сезонам переходы в несколько десятков километров.
Летом зубры кормятся сочной травой, листьями деревьев и кустарников. Зимой древесно-кустарниковые кормы составляют их основную пищу; они охотно обгладывают кору деревьев, скусывают побеги, достают из-под снега вечнозеленые растения, едят древесные лишайники и очень любят паразитическое растение — омелу. Пасутся зубры главным образом утром и вечером, а в жару лежат в тени и пережевывают жвачку.
В августе — сентябре у зубров наступает период гона, когда взрослые 6—8-летние быки собирают в гаремы до шести самок. В этот период быки очень возбуждены, бьют копытами, обдирают кору деревьев рогами. При встречах быков между ними иногда разгораются турнирные бои, однако слабый самец чаще предпочитает ретироваться после первого же столкновения лбами, избегая схватки, весьма опасной при гигантской силе этих животных.
Обычно в мае — июне после девятимесячной беременности зубрица приносит теленка, отделяясь на время отела от стада. Зубренок хотя и может стоять на ногах с первого часа после рождения, но в первые дни жизни больше лежит. Через неделю он уже всюду ходит за матерью, которая приводит его в стадо. Телята очень игривы, постоянно скачут, резвятся, бегают друг за другом, бодаются. Взрослые зубры также очень подвижны. Этим они отличаются от домашних коров. Они могут легко и быстро бегать, скачут галопом, легко перепрыгивают трехметровый ров и двухметровый забор.
Увидев человека или почуяв его запах, зубры обычно стремительно убегают и затаиваются в чаще леса. Когда ветер дует от животных, они не могут уловить запах человека и пытаются рассмотреть его. Будучи близорукими, как все лесные звери, зубры выстраиваются в одну шеренгу с загнутыми флангами, напряженно всматриваясь (это часто принимается людьми как подготовка к атаке развернутым фронтом), однако вскоре резко поворачиваются и исчезают в лесу.
Зубры могут быть опасны лишь осенью, во время гона, когда быки отгоняют всех от своих коров. Весной отелившаяся самка, защищая теленка, обычно устраивает демонстрацию нападения. Она стремительно бросается в сторону человека, но, не добежав нескольких метров, останавливается как вкопанная и, круто повернув, бежит обратно к теленку.
У взрослых зубров почти нет врагов, даже волки зимой редко отваживаются нападать на них, но от хищников иногда гибнут телята. Живут зубры до 22 — 27 лет.
Если зубра удалось спасти, то другой крупный бык — тур — был безвозвратно истреблен в XVII веке. Тур в историческое время был распространен шире зубра. Он населял всю Европу, Малую Азию и Северную Африку. В доисторическое время туры жили также в Сибири и Средней Азии. Однако в Египте тур погиб за две с половиной тысячи лет до нашей эры, в Месопотамии он не встречался уже во времена Ассирийского царства, в XII —XIV веках туры исчезли на большей части Европы, дожив лишь в Польше, в том числе и в Беловежской пуще, до конца XVI века. Последние туры жили в охотничьем парке «Яктаровка», в 55 километрах к западу от Варшавы, где последняя турица пала в 1627 году.
Тур отличался от зубра более легким телосложением, прямой, непокатой спиной, большими и очень острыми рогами, короткой шерстью — черной у быков и буровато-рыжей у коров. Вдоль спины тура тянулся узкий почти белый ремень.
Туры были очень дики и злобны, не боялись человека и нападали на всадника. Охота на них была очень опасной и считалась большой доблестью. Описывая свои охоты в известном «Поучении», Владимир Мономах, который был замечательным охотником, упоминает «тура два, меташа мя на розех и с конем».
Турьи рога, оправленные в золото и серебро, шли в качестве заздравных чаш на пирах. «В те поры Володимер князь приказал налить турий рог меду сладкого в полтора ведра», — говорится в былине о Добрыне Никитиче.
Тур стал предком европейского крупного рогатого скота и был одомашнен около 4 тысяч лет назад в Греции. Некоторые примитивные породы скота еще сохранили признаки туров, например шотландские белые быки, серый украинский скот и особенно боевые быки Испании и полудикие быки, живущие в Камарге (устье Роны, Франция).
Олень тоже был истреблен в Беловежской пуще в XVIII веке, но снова завезен примерно через сто лет, в 1865 году, из Германии. Олени населяют все леса Пущи. Однако в молодом лесу, который они очень любят, трудно увидеть это чуткое животное. Чаще их встретишь на опушке леса или у водопоя, а зимой — у кормушек с душистым сеном и корнеплодами. В период рева, в сентябре — октябре, на утренних и вечерних зорях можно услышать трубный голос красавца рогача. Оленей в Беловежской пуще так много, что на некоторых участках с одного места можно услышать рев более десяти оленей.
Численность оленей в Пуще то возрастала до очень больших размеров — 3 — 5 и даже 7 тысяч голов, то падала в результате голода и болезней до нескольких десятков. Так, в первое десятилетие нашего века олени съели весь подрост и подлесок, обглодали кору с молодых деревьев, что повлекло за собой вырождение этих животных, голод и болезни. В последние годы в Беловежской пуще живет 1—2 тысячи оленей, которых подкармливают зимой и регулируют их численность путем отлова и отстрела, памятуя печальный опыт прошлого и оберегая замечательные леса Пущи.
Всегда жила в Беловежской пуще косуля, которая также достигала в некоторые годы высокой численности. Однако в последние десятилетия косуль в Пуще немного (600 — 800 голов), очевидно, в связи с тем, что это маленькое животное — легкая добыча не только волка и рыси, но и лисицы, уничтожающей молодняк.
В конце прошлого века в Пуще обитало несколько сот лосей. Однако этот олень, существующий зимой исключительно за счет древесно-кустарниковых кормов, когда молодняки пущанских лесов были почти нацело стравлены зверем, ушел в Пинские болота. Сейчас в Беловежской пуще, главным образом на севере, в Ощепских болотах, держится несколько десятков лосей. В лесах Пущи лоси испытывают конкуренцию с оленем и косулей, явно избегая их. При этом лось оказывается здесь в невыгодном положении еще и потому, что подкормку он совсем не берет, а она большое подспорье зимой для оленя и косули.
Когда-то в Беловежской пуще обитала также лань (даниэль), завезенная сюда, видимо, в начале XVIII века, а может быть, и раньше. Этот парковый, давно уже полудомашний олень был истреблен в Пуще в 1919 году.
Исконный обитатель Беловежской пущи — кабан. Нередко можно видеть кабанов, перебегающих дороги или просеки. Вечером или рано утром большое стадо кабанов можно застать на приречных лугах у опушки леса. Кажущиеся издали почти черными, взрослые, крупные секачи держатся немного поодаль, а молодые и самки с поросятами образуют общее стадо. Животные спокойны, их забавные хвостики ритмично качаются из стороны в сторону. Только поросята, неугомонные, как всякие детеныши, толкают друг друга, хрюкают и повизгивают. Но вот кабаны почуяли опасность — хвосты у них, как по команде, замерли и поднялись вопросительными знаками. Послышалось сильное сопение. Это взрослые звери с силой стали тянуть воздух, стараясь почуять опасность. Вот ближайший крупный зверь прихватил запах человека, громко «ухнул» — и все стадо молниеносно скрылось в чаще леса.
Следы деятельности кабанов можно встретить повсюду. Этот неутомимый «пахарь» перерывает своим сильным пятачком и зубами огромные площади леса и лугов в поисках сладких крахмалистых корневищ, клубней, личинок насекомых и дождевых червей. С 1 квадратного метра кабан добывает в Беловежской пуще до 1,5 килограмма корма и за один раз до 400 граммов корневищ горца, ветренницы, одуванчика и других растений и более 100 граммов дождевых червей. В годы урожая кабаны собирают желуди, орехи лещины, плоды диких фруктовых деревьев. Весной едят охотно сочные травы, не прочь полакомиться мелкими грызунами, яйцами птиц, ящерицами, лягушками.
В глухих уголках, среди бурелома, можно найти и лежку кабана. Одиночные секачи, а также свиньи ранней весной перед опоросом устраивают уютные логова, натаскивая кучи веток или тростника и мох, ветошь для теплой подстилки. Первые две недели полосатые поросята большую часть времени проводят в таком гнезде, а потом самка уводит их в стадо.
В местах, где держатся кабаны, всегда есть их «купалки» — ямы, наполненные водой и грязью. Около купальни вся земля испещрена следами, а деревья забрызганы грязью и несут следы чесавшихся о них животных.
Значение кабана в жизни леса очень разнообразно и велико. Взрыхляя большие площади земли, кабан способствует заделке семян деревьев, а тем самым возобновлению древесных пород. Однако в случае высокой численности кабанов звери несколько раз перепахивают один и тот же участок леса, выкапывая уже проросшие семена. Отмечено также, что кабан способствует смене древесных пород, в частности замене дубовых лесов еловыми и березовыми. Велика роль кабана в уничтожении вредителей леса, особенно в истреблении личинок майского хруща.
На полях, расположенных по опушкам лесов или на полянах, особенно в годы неурожая природных кормов, кабаны могут наносить урон посевам, выкапывая картофель, а также поедая овес, пшеницу, рожь, ячмень в стадии молочной спелости. Однако вред, наносимый кабаном, часто бывает преувеличен.
В Беловежской пуще, где обитает сейчас 2 — 3 тысячи кабанов, для них специально сажают на кормовых полянах картофель и тапинамбур, которыми подкармливают зверей в зимний период.
Некогда обитал в Беловежской пуще и лесной тарпан. Это небольшая лошадь мышастого цвета с черной гривой и хвостом и черным ремнем вдоль всей спины. В отличие от других диких лошадей этот тарпан жил в лесах. Населял он Центральную Европу, где был истреблен в средневековье, а может, и раньше. В Беловежской пуще лесные тарпаны встречались еще в XVIII веке. До начала XIX века они сохранились в зверинце Замостья (между Холмом и Равой Русской), куда были завезены из Пущи. В 1808 году всех животных из зверинца раздали местным крестьянам, которые использовали их на работе.
В 30-х годах нашего столетия польский зоолог Т. Витулини выбрал среди польских крестьянских лошадок «тарпановидных» особей, сохранивших черты лесного тарпана, кровь которого у них, несомненно, была, и путем отбора провел работу по восстановлению лошадей с обликом тарпана. Этим лошадям была предоставлена полная свобода: они жили круглый год в лесу, и лишь в самое тяжелое время зимы их подкармливали. Сейчас такие «тарпаны», действительно имеющие облик тарпана и какое-то количество крови настоящего лесного тарпана, живут в питомнике Беловежской пущи. Большой табун их содержится в местечке Попельно, на Мазурских озерах в Польше.
Если фауна диких копытных Беловежской пущи очень богата и интересна, то хищные звери представлены обычными видами.
Самый крупный хищник наших лесов — медведь был истреблен в Пуще еще в конце XVIII века, затем он появился опять, но вновь был истреблен около ста лет назад. Последние три медведя были убиты между 1873 и 1878 годами. Интересно, что медведи неожиданно появились в Беловежской пуще в 1963 году, когда два зверя пришли с северо-запада, некоторое время держались в Пуще и опять ушли в юго-восточном направлении.
В Беловежской пуще ежегодно бывает несколько волчьих выводков. В глухих районах живет 3 — 4 пары рысей. Довольно много в Пуще лисиц, много барсуков, и их норы в некоторых местах существуют с незапамятных времен. Повсеместна в лесах и куница, много хорьков, реже встречаются горностай и ласка. По рекам живут норка и выдра; в середине 40-х годов появилась енотовидная собака, пришедшая сюда с северо-востока.
Много в Пуще зайца-русака, который населяет не только окружающие поля, луга и поляны, но и сосновые боры, груды, ольсы и другие леса. Напротив, зайца-беляка в Беловежской пуще сейчас нет, или он, как большая редкость, появляется иногда на севере лесного массива. Однако такое положение с зайцами сложилось за последнее время. Заяц-русак — молодой, активно и быстро расселяющийся из Юго-Западной Европы вид — появился в Пуще около 200 лет назад. В начале прошлого столетия в Беловежской пуще уже обитали оба вида зайцев, причем господствовал в лесах заяц-беляк, а заяц-русак встречался только по опушкам и полям. По прошествии еще 100 лет, в начале нашего столетия, заяц-беляк уступил место зайцу-русаку, но кое-где еще встречался в северных лесничествах Пущи. Таким образом, условия Беловежской пущи, где снежный покров невысок и часты оттепели, оказались благоприятными для зайца-русака, который и вытеснил зайца-беляка.
Еще в начале прошлого века в Беловежской пуще был истреблен бобр, которого вновь привезли сюда в 1940 году. С 1949 года в реках Пущи появилась ондатра.
Среди других грызунов Беловежской пущи интересны сони — типичные обитатели европейских широколиственных лесов. Эти зверьки с пушистыми хвостами заметно крупнее мышей и напоминают миниатюрных белок. В Пуще чаще других встречается лесная соня — серовато-коричневая, с черной полосой через глаз к уху; несколько реже самая крупная из сонь — соня-полчек, окрашенная сверху в однотонный серый цвет, с белым брюшком и очень пушистым хвостом, расчесанным на бока, как у белки. Редко можно встретить и орешниковую соню — однотонную желтовато-рыжую. Сони питаются желудями, орехами, ягодами, а также насекомыми, червями, иногда яйцами мелких птиц. Чаще они селятся в дуплах, пнях, между корнями деревьев или в птичьих гнездах; иногда заселяют скворечники и дуплянки, изгоняя птиц. Нередко зверьки строят из травы и листьев шарообразные гнезда на деревьях и кустах. Это типично ночные животные, день они проводят в укрытиях.
В Пуще много белок, которые кормятся семенами хвойных пород, а также желудями, орехами, ягодами, грибами. Селится здешняя белка в отличие от таежных чаще в дуплах, а если и строит гнездо — гайно, то обычно из лыка.
Самые многочисленные грызуны Пущи — желтогорлые мыши, существующие за счет желудей, орехов, семян граба, ясеня и других деревьев и кустарников. Осенью они делают большие запасы желудей и семян в пнях, пустотах между корнями, низких дуплах, которыми иногда пользуются и кабаны. Эта агрессивная мышь вытесняет из большинства пущанских лесов более мелкую лесную мышь, которая встречается здесь редко. Много в Пуще рыжих полевок; здесь проходит восточная граница ареала подземной полевки. Встречаются в Пуще и обычные, широко распространенные мышевидные грызуны — полевая мышь, мышь-малютка, серая полевка, полевка-экономка, темная полевка, водяная полевка, лесная мышовда.
Обычны здесь кроты и землеройки, среди которых малая кутора — типичный западноевропейский вид, не проникающий восточнее. Разнообразны и многочисленны в Пуще летучие мыши (13 видов).
Очень богата и разнообразна фауна птиц. Несколько лет изучавший орнитофауну Беловежской пущи В. Ф. Гаврин отметил 204 вида. Такое обилие определяется богатством лесов и столкновением здесь восточных и западных видов. Так, наравне с обычным черным коршуном в Пуще живет западный вид — красный коршун. Западнее этого района уже не встречается многочисленная здесь чечевица, зато здесь обитает недавно пришедший с запада канареечный вьюрок. Наравне с северными таежными видами, гнездящимися главным образом по ольсам (трехпалый дятел, снегирь и длиннохвостая неясыть), в Пуще обитают птицы южных широколиственных лесов, например зеленый, белоспинный и средний дятлы, дроздовидная камышевка, ястребиная славка и др.
Необычайно разнообразна в Беловежской пуще фауна хищных птиц, которых насчитывается 20 видов.
В высокоствольных сосновых борах на вершинах мачтовых сосен гнездятся 4 — 5 пар красавцев соколов-сапсанов. В борах много чеглоков, красных и черных коршунов. В глубине леса на толстых нижних суках старой сосны можно найти гнездо желтоглазого молчаливого и скрытного орла-змееяда, выкармливающего единственного своего птенца гадюками, веретенницами и ящерицами.
В елово-ольховых лесах Пущи живут канюки, малый подорлик, ястреб-тетеревятник и перепелятник. Канюк, или сарыч, — самый многочисленный хищник Беловежской пущи, до 70 его гнезд находят здесь ежегодно. Кормится он преимущественно мышевидными грызунами. Напротив, селящиеся в Пуще до 50 пар ястребы-тетеревятники существуют за счет дроздов, соек, дятлов, белок, иногда рябчиков и редко тетеревов. Сравнительно редок в лесах ястреб-перепелятник, которого, очевидно, изгоняет из лучших мест тетеревятник.
Много в Пуще малого подорлика, поселяющегося также обычно в ольсах в числе 30 — 40 пар. Весной постоянно можно наблюдать над лесом красивые брачные игры этих мощных птиц, сопровождаемые мелодичным, звенящим клокотанием.
В небольшом количестве гнездятся здесь орел-карлик, большой подорлик, осоед, а по окраинам — пустельга, луни и другие хищники.
Славится Беловежская пуща боровой дичью. Особенно богаты рябчиком ольсы. Обилие здесь почек и сережек ольхи и лещины, хорошие укрытия от хищников среди непролазной чащи приводят к тому, что здесь на каждые 100 гектаров гнездится до 20 рябчиков, причем в отличие от северных лесов численность рябчика относительно постоянна.
В мокрых березняках всегда можно встретить тетерева-косача, численность которого достигает также больших величин: до 6—7 тетеревов на 100 гектаров. В апреле опушки березняков гудят на зорях от бормотания токующих петухов. Правда, общая численность тетерева в Пуще невелика из-за господства высокоствольных лесов, малопригодных для этой птицы.
Нельзя представить себе сосновые леса Беловежской пущи без глухаря. Здесь обитает самая крупная раса этого вида: взрослые самцы весят свыше 5 килограммов. В конце зимы из сосновых боров, где они жили осенью и зимой, кормясь хвоей и «ягодами» можжевельника, глухари собираются в заболоченных низкорослых сосняках. С конца марта — в апреле здесь начинаются тока. Еще с вечера огромные птицы, планируя над вершинами сосенок, с громким хлопаньем крыльев рассаживаются по деревьям — «западают», как говорят охотники. Часа за полтора до восхода солнца слышится первое робкое «тэ-ке». Через минуту щелканье повторяется еще несколько раз и переходит в «скирканье». Затем снова слышится стройное «тэ-ке» и «скирканье» — глухарь начал «петь». Таинственные, негромкие, но пронизывающие предутреннюю тишину звуки льются со всех сторон. Ток начался, но еще темно, только полоска неба алеет на востоке. Вскоре, когда в белесой мгле поднимающегося тумана появятся контуры ближайших деревьев, послышатся призывные голоса глухарок — «бак-бак-бак». Эти звуки приводят самцов в исступление, они взъерошивают перья на шее, распускают веером поднятый хвост, опускают крылья и вызывают почти беспрерывную песню… Вот по земле к центру тока подбежал молодой петух, и ближайший старик с шумом опустился на землю. Слышатся удары мощных крыльев, через минуту все стихло и появилась глухарка, выбравшая себе победителя…
Неизгладимое впечатление оставляют пущанские тока. На 2 — 3 десятках токовищ здесь бывает до 200—250 глухарей.
Великолепна в Пуще и весенняя тяга вальдшнепа. С давних пор славится урочище Чадель, где за одну тягу можно видеть до 20 вальдшнепов. Впрочем, даже с крыльца дома в Перерове в хороший вечер удается видеть до десятка птиц.
По болотистым берегам рек и ручьев Пущи повсюду много бекасов, поминутно взлетающих из-под ног. Весной обычны разукрашенные токующие турухтаны, а среди кочкарника с осокой и редкими ивняками нередок и дупель.
Водоплавающих птиц немного. Кое-где гнездятся кряквы, чирки-трескунки, шилохвости. У Переровского бассейна в дуплах стали гнездиться гоголи.
Особый колорит пущанским лесам придает черный аист. Здесь гнездится 20—25 пар молчаливой и скрытной птицы, ставшей повсюду редкостью. Свои огромные гнезда черный аист располагает на вершинах гигантских деревьев, чаще многовековых дубов, скрывая их в листьях кроны. Вдали от жилья, на самых глухих травянистых болотах, по берегам ручьев рано утром или перед заходом солнца можно встретить эту красивую, горделивую птицу, отыскивающую для своих птенцов мелких рыбешек, лягушек, жуков-плавунцов.
У жилья человека постоянно можно слышать стук клювами белых аистов, гнездящихся повсюду на домах.
Несколько слов нужно сказать о земноводных и пресмыкающихся, представленных в Пуще типичными центрально — и восточноевропейскими видами.
Здесь обычны травяная и остромордая лягушки, много прудовых лягушек и квакш, серых и зеленых жаб; как редкость отмечена камышовая жаба, есть чесночница, жердянка и два вида тритонов. Очень много в Пуще веретенницы, нередко встречаются прыткая ящерица и гадюка, реже — уж, живородящая ящерица и еще реже медянка и водяная черепаха.
Беловежская пуща имеет свои давние традиции, связанные с ее историей. Заповедность Пущи возникла как место королевских и царских охот. В те давние времена это была единственная форма заповедности. Редкие охоты, какими бы «большими» они ни были, не могли заметно снизить количество зверей, поскольку охота для всех была строго запрещена и, как мы сказали бы сейчас, территория изъята из всякого хозяйственного пользования.
Будучи издавна островом среди интенсивно осваиваемых земель, Беловежская пуща аккумулировала крупных животных, которые находили здесь последнее прибежище.
Однако усиленная охрана при этих условиях без должного регулирования численности крупных животных приводила периодически к перенаселению, нарушению естественного равновесия и катастрофам, подобным той, что разразилась в начале нашего века.
Охота как способ поддержания необходимого равновесия требовала благоустройства лесов и дорог. Квартальное лесоустройство, великолепные охотничьи просеки Беловежской пущи издавна сочетаются с полным покоем внутри лесных кварталов. Противопожарные вышки, хорошая связь, благоустроенные дома в самых глухих уголках леса, безупречные дороги и мосты как неотъемлемая часть Беловежской пущи — все это стало традицией.
Зародившись еще в средневековье, заповедно-охотничье хозяйство Беловежской пущи то приходило в упадок, то возрождалось, накапливая бесценный опыт.
В Беловежской пуще работали крупнейшие русские и польские ученые-лесоводы, такие, как И. Пачоский и Д. Долматов, первые русские охотоведы — А. Андреевский и И. Неврли. Здесь зародился первый опыт отлова и перевозки крупных копытных, разрабатывались нормы подкормки животных, методы учета численности.
В Беловежской пуще проводили свои исследования выдающиеся зоологи Н. Кулагин, С. Северцов, А. Денель и многие другие. Пуща стала школой многих молодых зоологов, с успехом работающих сейчас в Советском Союзе и Польской Народной Республике.
В Беловежской пуще проводил свои исследования выдающийся советский эколог С. А. Северцов. Анализируя материалы, накопленные охотоведами Пущи за многие десятилетия, он разработал теоретические основы закономерностей динамики численности животных. Под его руководством в первые годы после Отечественной войны проводились исследования по биологии копытных Беловежской пущи.
В 50-х годах в Беловежской пуще было осуществлено детальное изучение экологии кабана, особенно состава его кормов, биологических особенностей питания и значения его роющей деятельности в жизни леса. В те же годы осуществлялись исследования состава, распределения и биологии мышевидных грызунов. Большие исследования проводились и по изучению фауны и экологии птиц, особенно куриных и хищников. Детальному изучению подвергалась биология белого и черного аистов. На протяжении всех лет не прекращалось изучение зубра. Большие материалы были собраны также по биологии волка, рыси, лисицы и многих других животных.
Одновременно на польской территории Беловежской пущи под руководством крупнейшего польского зоолога А. Денеля проводилось изучение мелких млекопитающих, особенно землероек, показавшее интереснейшие закономерности сезонных морфоэкологических изменений у животных этой группы.
Беловежская пуща продолжает оставаться и важным научным центром по лосеводству и изучению зубра. Здесь проводились семинары по лесоводству, охотоведению и проходила работа трех международных совещаний по изучению и охране зубра.
Много делается в Беловежской пуще по пропаганде охраны природы. С 1963 года здесь открыт новый музей природы. В семи его залах посетители знакомятся с историей Пущи, ее животным и растительным миром, значением различных видов в жизни леса и народном хозяйстве.
Туристы, приезжающие в Беловежскую пущу, осматривают экспонаты музея, питомник, где содержатся зубры, олени, кабаны и другие обитатели здешних лесов. В сопровождении экскурсоводов туристы могут посетить по определенным маршрутам и наиболее интересные места Беловежской пущи, которые стали природным парком.