История знает немало моментов, когда непроходимые, опасные во многих местах болота нужно было благодарить именно за эти, не самые лучшие их качества.
Ведь испокон веков они служили оборонным целям. Вспомним, что еще во времена неолита (около 8—3 тысяч лет до новой эры) наши далекие предки для зашиты от зверей и врагов широко использовали свайные постройки. Возводились они на столбах, вколоченных в дно реки, озера или болота. Много позже уже целые города ставили под водно-болотные прикрытия.
Цепи топких болот вокруг Пскова, Новгорода, Ростова Великого, старой Рязани вкупе с дополнительными оборонными сооружениями превращали древние города в неприступные крепости, которые не всякому завоевателю дано было осилить. Левый берег Москвы-реки в X—XI веках также представлял собой непроходимое весной и осенью болото. Оно подступало к стенам кремля и, несомненно, играло важную роль в обороне. Особенно серьезным естественным препятствием болота служили для грозных в старину конных войск. В 1213 году они спасли Ростов Великий от неминуемого вторжения объединенных дружин князей Владимира Всеволодовича и Давида Муромского. Их конница не сумела преодолеть заболоченную пойму реки Икши.
Глухие уголки Полесья тоже не раз укрывали гонимых отовсюду людей. Многие из полешуков, отмечают исследователи данного края, потомки крестьян, спрятавшихся когда-то в этих укромных местах дикой природы, — среди нетронутых болот и дремучих лесов. Их не испугала специфика здешнего климата, а прирожденная любовь к земле, помноженная на крестьянскую смекалку и трудолюбие, создали необходимые предпосылки для удовлетворительного существования. Часть пришлого населения занялась обработкой железной руды, благо она встречается в болотах, или освоила другие полезные промыслы: от производства дуг, оглобель, саней и прочей крестьянской утвари до могучих корабельных мачт. Природные ресурсы позволяли в широких масштабах гнать смолу, деготь, вырабатывать поташ, вести натуральное хозяйство. Но не будем слишком уклоняться от затронутой в разделе темы.
А сколько раз болота помогали сдерживать татаро-монгольские орды? В древнерусский период после набега татар на Киевщину и Волынь объятое ужасом мирное население ринулось в спасительные полесские чащи. Некоторые потом вернулись обратно, на родные пепелища. Другие обрели здесь свою вторую родину. Само Полесье беда тогда миновала. Не последнюю роль в этом сыграли грозные топи. Но со средины XIII века оно тоже стаю подвергаться нашествиям татарских полчищ. В глубь болот и лесов завоеватели особенно не стремились. Больше страдали менее защищенные природой окраинные территории.
В те тяжелые для русской земли времена новгородцы сумели отстоять свою независимость, не прибегая к оружию. По свидетельству летописцев, татаро-монгольская рать, направлявшаяся «воевать Новгород», испугалась топких болот и разливов рек и сочла за лучшее повернуть назад.
Хитрый Наполеон в походе на Русь чаще всего обходил естественные болотные препятствия. Они тормозили продвижение как пеших, так и конных. К тому же за войском тянулись огромные обозы с амуницией, оружием, продовольствием и прочим интендантским снаряжением. Им нужны были хорошие пути.
Любопытный случай произошел в Смоленской губернии. Крестьянина Семена Силаева французы заставляли показать дорогу на город Белый. Тот упирался, утверждая, что она непроезжая — местность сильно заболочена. Ни кнут (угрожали расстрелом и даже наводили ружья), ни пряник (предлагали золото) не помогли. Упрямец продолжал стоять на своем и тем самым посеял сомнения в стане врага. Французские вояки отказались от первоначально выбранного маршрута и, как оказалось, зря. Щедро палившее в то лето солнце основательно подсушило болота и интересовавшая противника дорога была вполне проходима. Так благодаря героизму и находчивости простого русского человека был спасен город.
При поспешном бегстве из России, когда уже было не до выбора, Наполеон хлебнул-таки горя в болотистой пойме Березины. Наседавшие буквально на пятки кутузовские войска, погода и бездорожье сделали свое дело. Амбициозный французский завоеватель потерял здесь остатки некогда непобедимой армии и сам только чудом (из-за ошибок адмирала Чичагова и генерала Витгенштейна) унес ноги из-под старинного белорусского города Борисова.
Очень верно подмечено народом: дома и стены помогают. Болота, оказывается, — тоже. В войне 1812 года русским войскам в ряде случаев они сослужили хорошую службу. Сильно отстававшая в начале войны от главных сил армия Багратиона, прорываясь с боями к укрепленному лагерю на Дриссе, должна была проследовать через равнину Литвы. «Почва оной весьма болотиста и пересекаема длинными гатями, или насыпными дорогами, чем русские воспользовались для защиты от нападений Иеронимова авангарда (германского союзника Наполеона)». Это выдержка из историко-биографической книги Вальтера Скотта «Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Багратион умело пользовался защитными особенностями заболоченных мест и в дальнейшем.
В еще большей степени они помогали партизанам.
Лесоболотные лабиринты в лихую годину становились надежными форпостами для сил сопротивления оккупантам. Без хорошо знающего местные тропы проводника нечего было и думать о походах в столь опасные места. Но не всякий проводник соглашался стать предателем. Со школьных лет мы знаем о подвиге героя освободительной борьбы русского народа, костромского крестьянина Ивана Сусанина, совершенном в 1613 году. Тогда отряд польской шляхты численностью около пятидесяти человек пытался с его помощью проникнуть в вотчину Романовых — село Домнино, где укрылся после захвата Кремля поляками претендент на царский престол Михаил Федорович. Сусанин был старостой этого села и, конечно же, прекрасно знал к нему дорогу. Но намеренно завел чужеземцев в совершенно противоположную сторону — сначала в лесную глушь, а затем — на топи Чистого болота, тут и нашли смерть захватчики. Погиб и сам патриот. История сохранила в своих анналах вот эту печальную запись: «После многих плутаний и невзгод поляки вышли к деревне Исупово. Здесь они Сусанина пытали разными немерными пытками и, посадя на столб, изрубили в мелкие части».
Недавно местные следопыты обнаружили близ этой деревни старое захоронение, одна из могил которого, как предполагается, может принадлежать их легендарному земляку — Ивану Осиповичу Сусанину. (Позже эта версия была подтверждена с помощью генетического анализа.) Подвиг его навечно остался в памяти народной. Он запечатлен в художественной литературе и даже в музыке. Великий композитор М. И. Глинка написал оперу на эту героическую тему, которая так и называется: «Иван Сусанин».
Царь, кстати, тоже не остался в долгу. В благодарность за свое спасение он выделил дочери и внукам Сусанина 78 десятин земли и освободил их от всяких податей. Эти привилегии потомкам героя впоследствии подтверждал почти каждый из Романовых. Теперешние 16—18-е поколения Сусаниных помнят и чтят своего легендарного предка. А в Костроме в последнее время стали проводить даже специальные Сусанинские чтения.
В Великую Отечественную войну подвиг Сусанина повторили многие. В ленинградских болотах это сделали два пожилых колхозника — М. Кузьмин и М. Семенов. В Полесье — верные сыны белорусского народа братья Михаил и Иван Цубы из села Навины Солигорского района. События тогда развивались так: немецко-фашистские оккупанты проводили большую карательную операцию против партизан Слуцкого и Пинского соединений под кодовым названием «Горнунг» («Лютый»). Среди трех участвовавших в ней полков и пяти батальонов находился особый батальон СС Дирлевангера, славившийся зверствами над мирным населением. «Помочь» немцам и их полицейским пособникам согласился Иван Цубо. Как когда-то его славный костромской тезка, он завел непрошеных гостей в болотные дебри возле реки с красивым названием Лань. Там их встретили те, к кому они так рвались. Естественно, не с хлебом-солью. Разъяренные обманом фашисты убили проводника, но и сами были уничтожены. Произошло это 15 февраля 1943 года. Герою было… семьдесят лет!
В тот же день погиб и его брат — Михаил Цубо. Он был расстрелян прямо у родного порога за категорический отказ показать карателям дорогу до партизанских баз. Памятник легендарным братьям можно увидеть возле шоссе Солигорск—Микашевичи, врезающимся ровной черной лентой в необозримые полесские дали. Защищая их, неподалеку сложили свои седые головы братья-патриоты. Подвиг их всегда будут помнить благодарные потомки.
Широкому размаху партизанского движения на территории Беларуси помогала сама природа. Каждый четвертый гектар был здесь заболочен и почти каждый третий (около 28% поверхности) — занят лесом. С началом войны в этих укрытых от посторонних глаз местах сразу же стали формироваться первые отряды. Они разрастались в бригады, соединения и вскоре уже целые районы оказались под контролем народных мстителей. Острова свободы среди стонущей под чужеземным игом родины! Партизаны имели даже собственные аэродромы.
В 1976 году мне довелось впервые побывать в Березинском биосферном заповеднике. Более 40% его земель, как известно, занимают болота. Во время последней войны здесь базировалось одиннадцать партизанских бригад, насчитывающих около 15 тысяч бойцов. Настоящая лесная армия!
Лето выдалось сухим и мы без особого труда добрались до одной из партизанских стоянок, которая бережно сохранялась. Когда-то здесь шли кровопролитные бои с упорно наседавшими на лесных воинов немецкими отборными частями. Силы оказались неравными и обороняющимся надо было уходить. Но что делать с ранеными? Оторваться от немцев, унося, как всегда, их с собой, на этот раз не удавалось. Покинуть же боевых товарищей на месте, означало обречь их на верную смерть. Расправа последовала бы незамедлительно. Положение с каждым часом становилось отчаяннее и решать надо было быстро.
Обстановка вынудила все же принять второй вариант. Больных под медицинским присмотром вместе с охраной разместили в землянке на небольшом закустаренном острове, окруженном со всех сторон труднопроходимым болотом. Сам лагерь и подходы к нему тщательно замаскировали. После этого партизаны под прикрытием ночи незаметно ушли. Оставшиеся замерли в тревожном ожидании. Ни кашля, ни стона, никаких привлекающих звуков. Пришлось терпеть даже тяжелораненым. И они уцелели! Цепи оккупантов, гортанно перекликаясь, прошли рядом с трясинами. Внутрь топкого круга никто не решился заглянуть. Кому охота лишний раз испытывать судьбу в опостылевшей чужой грязи! В очередной раз родные хляби спасли людей от уготованной им горькой участи.
Сейчас то болото сильно изменило свой облик. По каким-то причинам — то ли естественного характера, то ли рукотворного, связанного с осушением подступающих к заповеднику переувлажненных низин, — из него ушла большая вода. Теперь туристы могут смело посещать некогда малодоступные партизанские сооружения. Заглянули туда и мы, участники Всесоюзной конференции по изучению болот. Известному болотоведу профессору Н. И. Пьявченко не понадобились даже резиновые сапоги, которые он по экспедиционной привычке захватил с собой.
Через крутые ступени спустились в бывший лазарет. Прямо посреди землянки — сбитый из толстых досок операционный стол. На нем нехитрый медицинский инструмент: пинцеты, ножи, ножницы, зажимы и… самая обычная столярная ножовка, которую использовали как хирургическую пилу. Средств для наркоза (да и многих других) не хватало. Часто их заменяла обычная водка, спирт или даже самогон. Недостаток же ваты компенсировал белый болотный мох сфагнум — прекрасный адсорбент и антибиотик. В болотах, особенно верхового типа, его хоть пруд пруди. После всего увиденного и услышанного от экскурсовода привычную веселость большой компании как рукой сняло. Люди попритихли, присмирели. А я подумал: теперь мои коллеги еще больше станут любить свой непомерно трудный, неприглядный с виду, но такой родной, открывающий все новые грани объект.
На конференции присутствовали гости из Ленинграда, и мне вдруг вспомнилось, как в грозные дни блокады партизаны помогали осажденному городу. В марте 1942 года Рдейскими топями они сумели провести туда обоз из 223 саней. Защитникам города было доставлено 8 тонн мяса, 51 — масла, 9 — ржи, 2,5 — пшеницы, 5 тонн гороха, 238 килограммов круп и некоторая другая продукция. Эти сведения приведены в книге Л. Ильиной и А. Грахова «Волхов» (Л., 1960).
Недавно по телевизору вновь демонстрировали фильм «Освобождение». Летняя военная кампания 1944 года на территории Беларуси носила условное название «Багратион» — в честь одного из храбрейших российских генералов, любимца Суворова. В ходе ее, как известно, совместными усилиями четырех фронтов были ликвидированы крупные группировки немцев. Успех операции обеспечило неожиданное для противника направление главного удара — через непроходимые болота и топи. В таких больших масштабах это произошло впервые в военной практике. В 1916 году, во время Первой мировой войны, наступление через ровенские болота предпринимал русский генерал А. А. Брусилов. Люди военные хорошо знают тот знаменитый «брусиловский прорыв». Под этим названием он и вошел в историю. Но тогда не было такой тяжелой техники, а продвижение войск в полосе наибольшего достижения (Луцкое направление) составило всего 65 километров. А тут через болота предстояло провести скрытно танки Т-34 и КВ-1 — 34- и 48-тонные стальные махины, пройдя с ними сотни километров.
Все знали: танки по болоту не ходят. Но какой сюрприз был бы уготован немцам в случае удачи! Учитывалось, что сплошной обороны у них нет — надеются на защитные топи. И знаменательное решение было принято. Наши полководцы, возможно, вспомнили в тот ответственный момент решительность Брусилова, а также то, как в царские времена по неустойчивым болотным грунтам Петербургской губернии удавалось проходить целым артиллерийским батареям. Почему не попробовать провести и танки? Чем черт не шутит.
Как нередко бывает в такой затрудненной обстановке, помог опыт предков. Из толстых бревен соорудили гати и грозные машины, натуженно урча моторами, медленно поползли по деревянным настилам. В конце концов они очутились там, где их совершенно не ждали. Не все, конечно, прошло гладко. Бревна кренились и тонули в коварном грунте, делались скользкими. Часть техники, естественно, нырнула в бездну. Ее до сих пор находят и с великим трудом извлекают послевоенные поисковые отряды. Но основная масса прошла. Вместе с бойцами, обутыми в специальные мокроступы из лыка (тоже изобретение наших дедов и прадедов). Ноги в них меньше вязли. Вражеская оборона в итоге была прорвана, причем сразу в нескольких местах. Войска рывком продвинулись на расстояние свыше шестисот километров и вышли на берега Вислы и к границам Восточной Пруссии. Отсюда уже открывался прямой путь на фашистское логово — Берлин.
При преодолении северных болот военные не стали рисковать и запросили помощи у специалистов. Эту трудную работу, отмечает Е. А. Елина (1987), блестяще выполнила ботаник-болотовед Е. А. Галкина. Используя аэрофотосъемку, по комплексу признаков она определила проходимость болот разного типа для техники и людей и выдала свои рекомендации. Примененный ею метод выходил за военные рамки и имел более широкое значение. Уже после войны за его разработку и успешную реализацию на практике автор была удостоена Государственной премии. Это лишь один из ярких примеров удачной стыковки чисто научных и прикладных интересов.
Военное значение болот всегда учитывалось при проведении мелиоративных работ. Просто раньше это не принято было афишировать. Одной из задач экспедиции И. И. Жилинского, например, было создание условий для ведения оборонительной войны. Стратегическую в военном отношении трассу Гомель — Брест начал строить именно Жилинский, но не успел довести ее до конца. Мелиоративная сеть в случае необходимости могла выполнить не только осушительную, но и прямо противоположную функцию. В Первую мировую войну такой возможностью воспользовались дважды. Сначала бельгийцы, сдерживая наступление немцев, открыли в 1914 году шлюзы на реке Изер и затопили значительные площади. В 1916 году это же проделали русские. Отходящая царская армия перекрыла перемычками крупные мелиоративные каналы и затопила с таким трудом осушенную Жилинским местность.
Заняв чужую территорию, оккупанты вынуждены были вначале взяться… за мелиорацию. Вот какую любопытную заметку обнаружил я недавно в газете «Вольная Беларусь», которая издавалась в Минске с мая 1917 по ноябрь 1918 года (ее лишь сейчас извлекли из архивов спецхрана): «Огромные и прежде непролазные пинские болота теперь осушены немцами. Всюду прокопаны канавы, устроены шоссейные дороги, проведены телеграфные линии и проложены узкоколейные железные дороги. Там, где грунт был слишком заболоченный и не поддавался осушению, проложены гребли. Немцы вырубают всюду леса и увозят древесину в Германию. Теперь они взялись за эксплуатацию Беловежской пуши».
С еще большим размахом они грабили во Вторую мировую…
Мелиораторы советского периода довершили стратегические наметки Жилинского и позаботились о новых проектах такого рода. Ведь военные возможности болот никто не отменял и специалисты не сказали еще здесь последнего слова. Правда, дай Бог, чтобы их опыт в этом деле больше не был востребован в пламени войны.