В. С. Смирнов. Уральский филиал АН СССР, г. Свердловск
Повсеместно на территории Советского Союза волк признан вредным хищником, подлежащим истреблению всеми доступными средствами и во все сезоны года. Но даже сама постановка вопроса о практической возможности полного истребления волка заслуживает обсуждения. Опыт стран Западной Европы показывает, что волка можно истребить на обширных территориях, если прилагать к этому интенсивные меры. На территории Советского Союза соотношение экономических и социальных факторов, способствующих истреблению волков, и природных факторов, содействующих волку, различается в отдельных регионах. В Уральском регионе это соотношение можно оценить, как благоприятное для волка, поэтому нет оснований опасаться, что он здесь может исчезнуть как вид.
Вполне правомочно поставить вопрос, сколько нужно оставлять волка, целесообразно ли иметь в областях по 1—2 тысячи, по 2—3 сотни или следует ограничиться лишь 30—50 волками на область. За последние 50 лет наблюдался весьма широкий диапазон величин — от нескольких десятков до тысячи и больше. В пределах лесной зоны региона волк питается преимущественно лосем, который является не только объектом спортивной охоты, но и источником мясной продукции. Поэтому естественно было бы считать, что необходим жесткий контроль за численностью хищника, сведение ее до минимума, достаточного лишь для поддержания популяционных механизмов. Возникает вопрос — какие факторы способствуют периодическому подъему численности волка до весьма высоких уровней, являются ли эти факторы непреодолимыми, а вспышки численности неизбежными, или же это — лишь результат небрежного отношения к проблеме волка.
Из существующих методов учета численности волка на Урале успешно применяется зимний маршрутный учет, а частично — и картирование индивидуальных участков. Заметим, однако, что при разработке методик учета вопрос о точности метода решается обычно так: если статистическая погрешность составляет не более 5%, то метод достаточно хороший. Но сопоставляя результаты учетов численности для смежных лет, нетрудно заметить, что в один год отклонение направлено в сторону увеличения, в другой — в сторону уменьшения, то есть при довольно высокой точности методики мы получаем значительные случайные отклонения. Чтобы выявить закономерные изменения численности, надо располагать данными за ряд лет, пока не будет установлено, что преобладают отклонения одного направления.
Допустим, в какой-то области удалось добиться стабильной численности волков, добывая их в соответствующем этому количестве. В каждый отдельно взятый год пополнение популяции к осени будет несколько различным. И успех зимнего промысла тоже не может быть строго постоянным. Поэтому только колебания численности, в равной мере в ту и другую сторону, могут свидетельствовать о том, что равновесие достигнуто, или, наоборот, еще далеко не достигнуто.
Категорическое заключение о росте численности в последний ее подъем относят к 1971 г. или еще позднее именно по той причине, что первые два—три года повышения вполне можно было отнести за счет случайных отклонений — Только после того, как поголовье возросло в несколько раз, стало ясно, что волк вышел из — под контроля.
Впервые массовая вспышка численности волка в России отмечена и исследована во второй половине прошлого века. Наиболее детально ситуация была освещена В. М. Лазаревским (1876). Основным материалом ему послужили статистические сведения о потерях домашнего скота. Но даже сравнивать потери домашнего скота во времена Лазаревского и в наше время невозможно, статистика потерь от волка у нас налажена весьма неудовлетворительно. Но еще важнее то обстоятельство, что сейчас волки питаются в основном дикими копытными. Потери домашнего скота невелики, а потери лосиного поголовья практически не учитываются.
Простейший, хотя и неточный способ оценки численности волка — использование сведений о добыче. Благодаря существующей премии сведения о количестве добытых волков в наше время можно считать вполне объективными и полными. В переизданной недавно монографии Л. П. Сабанеева (1988) имеются сведения о добыче волка в Пермской губернии, датированные 1871 годом. В то время в губернии добывали от 2 до 3 тыс. волков. Пермская губерния включала территорию современной Пермской области, значительную часть Свердловской, небольшую часть Башкирии, Челябинской и Курганской областей. В 1985 г. волка добывали в таких количествах: в Пермской области — 550, в Свердловской — 548, в Челябинской — 242, в Башкирии — 882, суммарно 2200 волков. Степная часть Курганской, Челябинской областей и Башкирии не входили в состав губернии, но добыча волков там в наше время невелика. Добывают их преимущественно в покрытых лесами горных районах, входивших в состав губернии. Судя по добыче, численность волка в наше время сопоставима с численностью его сто лет назад.
Приведем еще данные о добыче волка в 1970 г. В 4 областях Урала в этот год добыто 184 волка — в 12 раз меньше по сравнению с 1985 г. Столь большое увеличение численности заставило нас задаться вопросом, не произошло ли в биологии волка каких — то резких изменений. Однако, совпадение численности в нынешнем и прошлом веке позволяет считать, что способность интенсивно увеличивать численность всегда была присуща волку как виду. А это значит, что даже подавив нынешнюю вспышку численности, мы не будем застрахованы от того, что это снова не повторится через 10—20 лет. Волк обладает достаточно высокой плодовитостью (в среднем 5 и более щенков на самку) и в состоянии ежегодно увеличивать поголовье почти в два раза. А увеличение численности в 12 раз за 15 лет достигается приростом поголовья в среднем всего лишь на 18% в год. Достаточно лишь немного ослабить меры по истреблению, немного ограничить доступ охотникам с ружьем и капканами в лес, устрожить использование государственных автомашин, уменьшить выпуск волчьих капканов, но не предложить ничего существенного взамен — всего или лишь части этого достаточно, чтобы нарушить равновесие и вызвать рост численности волка.
Во время Великой Отечественной войны поголовье волков сильно увеличилось, затем с хищниками повели весьма успешную борьбу. После этого наступил период, когда борьба с волком ослабела. За это время дважды увеличивали премию за добытого волка. Но нужно правильно оценить, каков эффект от этого увеличения. Следует также оценить, влияют ли, а если влияют, то сколь существенно, другие факторы, например, глубокоснежная или малоснежная зима, отвлечение капканов на добычу бобров и т. п. Одно из условий, необходимых для анализа, состоит в том, чтобы дать оценку эффективности борьбы с волком.
В нашей работе (Смирнов, Неганов, Корытин, 1985) посредством многолетнего анализа возрастной структуры волков, добываемых в Пермской области, удалось проследить не только за изменениями численности волка, но и за темпами прироста поголовья. Тот факт, что метод не нашел широкого применения в практике, не связан с какими-либо сложностями его применения. Затраты на него ничтожно малы в сравнении с теми потерями, которые несет охотничье хозяйство от хищничества волков. Скорее, только бесхозяйственность в системе охотничьего хозяйства, безответственность служит причиной тому, что волк мог столь длительное время безнаказанно увеличивать свою численность. Но важнее не объяснения причин, а поиски такого решения, которое может оказаться эффективным даже в условиях бесхозяйственности. Такое решение тоже было найдено (Смирнов, 1986) и опирается оно только на дачные о ежегодной добыче волка.
Как показали исследования в Пермской области, в среднем за ряд лет поголовье волков от весны к осени увеличивается на 77,5%. Мы вправе предположить, что эта норма прироста волчьего поголовья свойственна и другим областям Урала. С учетом такого прироста и данных о ежегодной добыче можно определить ежегодную осеннюю численность волка, а также выразить число добытых волков в процентах от осенней численности. Вычисления начинаются с последнего года добычи, их можно продолжать неограниченно долго, пока не прервется ряд сведений о ежегодной добыче — Необходимо только одно исходное условие: добычу последнего года требуется выразить в процентах от осенней численности. Если же сведений о численности нет, приходится выразить этот процент предположительно и тем самым допустить некоторую, а может быть и значительную неточность. Да и результаты учета численности тоже могут содержать существенную ошибку. Однако, по мере вычислений для предыдущих лет с каждым годом эта неточность уменьшается за счет того, что результат вычислений все больше зависит от количества добытых волков в следующие годы.
Рассмотрим процедуру вычислений на примере. В Свердловской области с 1972 по 1977 г. добывали 15, 25, 13, 12, 44 и 51 волка. Создается впечатление, что в первые 4 года поголовье волков удавалось удерживать в равновесном состоянии, и только в последние два оно резко увеличилось. Однако, нельзя исключить, что увеличилась не численность, а интенсивность истребления волков. Для сохранения постоянной численности нужно ежегодно добывать 43,5% от осеннего поголовья. Допустим, что в 1977 г. добыли 50% поголовья. В таком случае осенью 1976 г. их могло быть 102. Поскольку с весны к осени прирост должен был составить 77,5%, то поделив осеннюю численность на 1,775, получаем численность весной 1976 г.. в 57,47 волков. (Заметим, что в процессе вычислений целесообразно сохранять десятые и даже сотые доли, и только завершив вычисления, перейти на целые числа). А поскольку за зиму было добыто 44 волка, осенью 1975 г. их было 101,47.
Продолжая эту процедуру вычислений, получим такие численности осенью: 69,2; 52,0; 54,3 и 45,6. Добывавшиеся ежегодно составляли в процентах от осенней численности, начиная с 1972 г.: 32,9%, 46,0%, 25,0%, 17,3%, 43,4%; для 1977 г. нами принято произвольно 50%. Результаты вычислений позволяют заключить что численность в первые 4 года возрастала, а интенсивность истребления снижалась. Наше допущение о возрастании добычи в последние два года сомнительно. Но проверить это сомнение можно только если подключить данные о добыче в следующие годы. Ограничимся лишь тремя годами: было добыто еще 54, 122 и 126голов. Снова допускаем, что добыча последнего, 1980-го года составила 50%. Теперь, начиная с 1972 г., получим такие показатели добычи: 30,1; 40,5; 20,0; 13,0; 30,8 и 34,8%. Добавление данных о добыче за три года позволило уменьшить оценку интенсивности добычи на 2,8; 5,5; 5,0; 4,3; 12,6 и 15,2%. Если же включить в вычисления данные о добыче по 1987 г. включительно, получим такую интенсивность добычи: 29,1; 38,5; 18,4; 11,7; 27,4 и 24,7%. Для периода 1972—1977 гг. она уменьшилась еще на 1,0; 2,0; 1,6; 1,3; 3,4 и 10,1%. Располагая лишь данными о добыче до 1980 г., мы вычислили с большой погрешностью численность и интенсивность добычи для 1977 г., с умеренной погрешностью — для 1976 г., а во все предыдущие годы погрешностью можно пренебречь.
Сведения о добыче волков получить нетрудно, поэтому мы проводили вычисления также для Белоруссии и Украины, для областей Казахстана, а в РСФСР, кроме областей Урала — для Кировской, Воронежской, Омской, Новосибирской, Читинской областей и для Алтайского края. Следует отметить, что всюду, откуда поступали сведения для периода войны, совершенно однотипно уменьшался процент добытых волков до 1944 г. В 1944 г., в разгар военных действий, в РСФСР было принято постановление о необходимости борьбы с волком, и результат не замедлил сказаться: добыча волка, снизившаяся к этому времени до 20—25%, стала возрастать на 5—5,5% в год. Сходство в характере снижения полученных нами оценок интенсивности добычи для периода войны позволяет считать, что результаты вычислений вполне объективно отражают динамику явления.
Сведения о численности волков в 5 областях Урала, полученные описанным выше способом, приведены в таблице 1. Отметим, что Курганская область до войны входила в состав Челябинской области. Но даже в эти годы область по площади равнялась Башкирии и заметно уступала Пермской, а тем более — Свердловской области. Выше, анализируя лишь данные о добыче, мы оценили рост численности волков как 12-кратный (в среднем на 18%. ежегодно). Теперь можно уточнить эту оценку. Численность волков в этих областях в 1970 г. составляла 490 голов, а в 1985 г. достигла 4560, т. е. возросла лишь в 9,28 раза, при среднем ежегодном приросте по 16%.
Особо следует рассмотреть Курганскую область, единственную на Урале, где поголовье волков за те же годы возросло с 95 до 125. В этой области максимум численности (152 волка) был достигнут в 1980 г. Но за эти же 10 лет в Пермской области количество волков увеличилось в 4,7 раза, в Башкирии и Челябинской области — в 8,2 раза, а в Свердловской — 14-кратно. В следующие 5 лет, когда в Курганской области поголовье волков снизилось на 18%, в остальных областях (в той же последовательности) уменьшилось на 13%, увеличилось в 1,29 раза, в 2,18 раза и в 2,36 раза. Следовательно, в Курганской области ситуацию с волком можно считать вполне благополучной, тогда как остальные области приходится отнести к категории неблагополучных. Если пересчитать на 100 кв. км, то в 1985 г. было волков: в Башкирии — 1,28; в Свердловской области — 0,59; в Челябинской — 0,59; в Пермской — 0,65; в Курганской — 0,18 волков на каждые 100 кв. км. Естественно было бы считать, что в Уральском регионе положение оказалось самым неблагополучным в Башкирии. Однако, в Главохоте РСФСР придерживаются противоположного мнения, и в течение ряда лет выделяют работникам этой автономной республики премии за успешное истребление волков.
В период с 1970 по 1980 г. поголовье волков увеличивалось повсеместно. В среднем за год прирост составлял в Курганской области 4,8%; в Пермской — 16,8%; в Башкирии и в Челябинской области — 23,4%, а в Свердловской достигал 30,5% в год.
Располагая результатами вычислений, мы имеем возможность сравнить численность волка в предвоенный и послевоенный периоды. В 1935 г. она в 4 областях составила 4300 голов, а к 1942 г. снизилась до 3 тыс. Это не значит, что в первый год войны еще шло уменьшение численности хищника. Принято подводить итоги охоты к концу календарного года. Охота же на волков в большей мере приходится на конец зимы. Волки, добытые в 1941 г., — это результат охоты в основном еще до начала войны, поэтому неудивительно, что только весной 1942 г. снижение охоты на волка привело к росту его осенней численности. Соответственно и 1945 г. следует считать еще годом войны. За три года войны поголовье возросло до 6190, т. е. вдвое, прибавляя по 26,9% в год.
В следующий период роста численности, с 1970 по 1985 г., волчье поголовье увеличилось с 490 до 4550, в 9,3 раза, а ежегодный прирост составил в среднем всего лишь по 16%. Даже в период наиболее интенсивного прироста численности увеличение поголовья составило 21%: в год, заметно меньше, чем в годы войны. Но этот период оказался длительнее, и численность достигла 75% от послевоенной.
За 5 послевоенных лет, с 1945 по 1950 г. количество волков уменьшилось с 6200 до 3800, в следующие пятилетия продолжалось снижение примерно в таком же темпе. За 4 пятилетия среднее снижение за год составляло 10, 13, 11, 14%. К 1965 г. численность в регионе уменьшилась до 668 голов (в 9,3 раза в сравнении с первым послевоенным годом). Но даже при столь существенном снижении численности интенсивность истребления оставалась прежней. Можно заключить, что меры, вынужденно принятые в период высокой численности, сохраняли свою действенность и при сравнительно низких численностях.
При какой же минимальной численности снижение прекратилось? В Свердловской области это произошло при численности в 40—50 голов (против 687 в 1945 г), в Челябинской — при 30 (против 1257), в Пермской — при 130 (против 600), в Башкирии — при 190 (против 3656) и в Курганской области — при 90. Обратим внимание также и на годы наступления минимума. В Свердловской и Челябинской областях он падает на 1970 г., в Пермской — 1967, в Башкирии и в Курганской области минимальные численности захватывают период 1969—1972 гг.
Судить об интенсивности истребления можно по проценту добываемого ежегодно поголовья, вычисленного для каждой области. Эти данные представлены нами в форме графика.
По поводу построения графика нужно сделать следующее замечание. Можно поставить целью выявить лишь особенности в истреблении волка в какой-то определенный год (например, в год повышения премии за волка, или в особенно глубокоснежный год и т. п.). В таком случае целесообразно сравнить добычу этого года в процентах со средней добычей в процентах же за предыдущий и последующий год — Но если нужно проследить за долговременными изменениями интенсивности истребления, но подавить краткосрочные колебания, целесообразно усреднить процент добытых в каждый конкретный год с таковым в предшествующий и последующий годы. Именно этот последний прием использован при построении графика.
Осевая линия графика проходит на уровне 43,5%. Расположение точки на этом уровне свидетельствовало бы о том, что численность стабилизировалась. Однако, такое состояние наблюдается редко. Численность можно считать стабильной только в течение пяти предвоенных лет в Свердловской области (550—650 голов) и в Башкирии в 1980—1982 годах.
В предвоенный период эффект борьбы с волком в 4 областях был весьма различным. Наиболее высоким (изъятие около 50%) был он в Челябинской области, где численность была наиболее высокой. Можно допустить, что область наверстывала просчеты, допущенные в прежние годы. В Пермской области, наоборот, усилия по истреблению волка минимальны, что тоже можно объяснить достигнутым уже минимальным числом волков в области. Обе области (да и другие две тоже) обнаруживают синхронное ослабление величины добычи к 1938 г — с повышением в следующие 2 года. Тем не менее, в Челябинской области это происходит на фоне заметного нарастания, а в Пермской — на фоне снижения. Для Башкирии можно отметить некоторое ослабление борьбы, тогда как в Свердловской, несмотря на более низкую численность волков, борьба с ними усиливалась. Создается впечатление, что несмотря на существенную несогласованность, во всей Уральской зоне вырабатывается единый уровень численности волков.
Резкий излом в графиках по всем 4 областям произошел в 1941 г. Напомним, что интенсивность добычи волка получена усреднением трех лет, в данном случае — 1940, 1941 и 1942 годов. Война уже сказалась в этот период, интенсивность истребления резко снизилась. Перелом, наступивший во всех областях в 1944 г., можно связать только с выходом постановления о борьбе с волком, давшим охотникам довольно ощутимые льготы. И все-таки результативность борьбы с волком оставалась ниже уровня стабилизации численности.
Весь послевоенный период, вплоть до 1960 г., интенсивность борьбы с волком значительно превосходила уровень, необходимый для стабилизации. Особенно резко выделилась в первые два года Свердловская область, но в дальнейшем она вошла в режим, единый для всех областей (уровень истребления около 48%). Этот уровень поднялся втрое по сравнению с уровнем стабилизации в упомянутые два года в Свердловской области и таких же значений (добыча 60%) достиг уже во второй половине 60-х годов в Челябинской области.
Уже с начала 60-х годов происходит резкое расхождение кривых для четырех областей Урала. В Челябинской области более, чем в любой другой, требовалось пристальное внимание к этому вопросу. При минимальной площади области в ней в 1960 г. численность волков равнялась суммарной численности их в Свердловской и Пермской областях, а плотность была в 4 раза выше, как это было и в 1945 г.
В Башкирии в 1961 —1963 гг. проходило усиление мер против волка, но в 1966—1969 гг. истребление было лишь немного интенсивнее уровня равновесного состояния, начав ослабевать с 1964 г. В 1971 г. процесс перешел через равновесный уровень, к 1975 г снижение достигло 22%. В Челябинской области такое же снижение произошло более стремительно. Еще в 1969 г. истребление было максимальным (58%), но уже в 1971 г. упало до 28%. В Свердловской области вплоть до 1969 г. интенсивность истребления волков удерживалась на уровне первых послевоенных лет. Переход через равновесный уровень произошел тоже в 1971 г., когда численность снизилась до 30—40 волков на всю область.
В Пермской области истребление стало ниже уровня равновесного состояния уже в 1961 г., когда в области имелось 136 волков. Но в следующие годы не было резкого спада. Даже в 1975 г. все еще добывали 32% волков. Здесь отклонение от равновесного уровня было вдвое меньшим, чем в остальных областях.
Всю эту часть послевоенного периода можно охарактеризовать так. Единообразие в интенсивности истребления волка сменилось значительным разнообразием в сроках перехода к ослаблению борьбы с ним. Но переход кривых графика с режима снижения на режим возрастания произошел повсеместно в 1975 г. К этому времени поголовье волков в областях увеличилось в сравнении с минимальной численностью лишь в 3 раза в Свердловской области, в 2,8 раза — в Челябинской, в 2,6 раза — в Башкирии и в 4 раза — в Пермской области. Численность волков в областях в это время оказалась весьма различной, от 100 до 80 голов в Свердловской и Челябинской областях до 520 и 450 в Пермской области и в Башкирии. Очевидно, единообразие в сроке этого перехода было вызвано отнюдь не численностью волков, а причинами, выходящими за рамки региона.
То же самое произошло и в других областях РСФСР, добыча волков в которых проанализирована нами (Воронежская, Кировская, Читинская области, Алтайский край). Но в Белоруссии такой же резко выраженный перелом произошел в 1971 г., а в Казахстане, наоборот, борьба с волком ослабевала вплоть до 1978 г. Есть основание предполагать, что в разных республиках в разные годы были приняты сходные меры против волка, переломившие рассматриваемый процесс. Но эти меры были менее эффективны, чем в конце войны, и усиление борьбы, в частности на Урале, шло неуклонно, но в медленном темпе, в среднем лишь на 2—3% от достигнутого к 1975 г. минимального уровня. Более того, в 1983 г. наблюдалось даже снижение в трех областях (в Свердловской — лишь приостановка).
Заметим, что наши кривые не отразили ощутимого подъема в 1979 г. после повышения на 50 руб. премии за добытого волка. Поощрительные меры, сопровождавшие постановление 1944 г., были значительно более действенными.
Вполне уместно поставить вопрос, было ли неизбежным интенсивное нарастание численности волка в Свердловской области и по Уралу в целом? Проведенные расчеты приводят к заключению, что в Свердловской области первопричиной был недопромысел лишь 10—15 волков в начале 70-х годов.
Мы использовали весьма простую процедуру, которую можно применить для анализа изменений численности. Она, правда, не позволяет оценить ситуацию за последние три года. Поэтому мы не можем уверенно считать, что в Свердловской области уже началось снижение численности волка и что в Башкирии рост численности не продолжается. Но бесспорно, что в 1985 г. поголовье волков в Свердловской области превысило 1 тыс., а в Башкирии приближалось к 2 тыс. Если мы обратимся к примеру, приведенному выше для иллюстрации способа вычислений, то увидим, что уже в 1980 г. было ясно (вернее, должно было быть ясно), что в 1972—1977 гг. вместо необходимых 43,5% волчьего поголовья добывалось менее 30%. Конечно, такие данные тоже можно не заметить, как осталось незамеченным в «Свердловскохоте», насколько существенно уменьшилось в области количество бригад волчатников, окладных флажков, капканов, и что на 860 охотников, входящих в бригады, добыто за зиму только 550 волков — по 0,6 волка на охотника, если даже не считать тех, кто добывает волков, но в бригаду не входит. С какой целью охотник вступает в бригаду, если у него есть шанс получить от охот на волка в среднем за сезон 70—80 руб.? После такого рода сравнений становится совершенно непонятным, в силу каких факторов интенсивность истребления регулярно возрастает. Но она бесспорно возрастает, и если даже рост волчьего поголовья пока не остановлен, то будет остановлен в ближайшие годы, а в дальнейшем начнется снижение численности.
Методы учета численности, даже очень точные, оказываются балластом, если не находят эффективного применения в практике хозяйственных организаций. Даже зимний маршрутный учет, интенсивно внедряемый в практику охотничьих организаций, оказался не в состоянии нацелить внимание региональных кадров на своевременную борьбу с волком. Известно, что на местах высказывается недоверие этому методу, возможно, из-за низкого качества выполнения учетов. Предлагаемый нами метод ретроспективного анализа пригоден для выявления ошибок в ЗМУ.