В. Г. Юдин. Биолого-почвенный ин-т ДВО АН СССР, г. Владивосток
Волк — один из наиболее мобильных крупных хищников, активно преследующих диких копытных, реже — домашних животных. На этой основе он вступает в конкурентные отношения с человеком. Особенно непримиримо отношение к волку со стороны охотников, специалистов охотничьего хозяйства и оленеводов. Именно эта категория пользователей ресурсов диких копытных животных дает официальную оценку состояния численности хищника и его влияния на копытных. Соответственно количественные показатели популяций волка субъективным и обычно завышены в 1,5—2,5 раза. Сознательное завышение численности волка дает кратковременный хозяйственный эффект в виде списания на хищников пропавших животных или в виде корректировки плана заготовок мяса. Истинное состояние численности, ее динамика, размеры изъятия копытных, количественное соотношение хищника и копытных, составляющих основы управления численностью хищника и копытных, остаются неизвестными.
В построении своей концепции количественного состава популяций волка в регионе автор базировался на личных многолетних наблюдениях за размещениями выводков, количественного состава и территориальной привязки стай в снежный период, анализе литературных и официальных данных. Использованы сообщения охотников-волчатников. В большей мере наблюдения проведены на уровне популяций. Для выявления динамики численности волка использованы данные по отстрелам хищников, наглядно иллюстрирующие сравнительный количественный состав популяций. Популяционная структура волка в регионе охарактеризована ранее (Юдин, 1989). Для наиболее слабо изученной горно-таежной части региона приведены общие сведения без их детализации.
Начиная с 30-х гг. численность волка в регионе достигала максимальных значений дважды. Первый пик длился с середины 40-х до конца 50-х, второй — с начала 70-х до начала 80-х гг. Если первый цикл вызван ослаблением внимания к волку, то второй — естественной многолетней динамикой. Основанием для такого утверждения служит нарастание численности волка даже в условиях непрекращающейся борьбы с ним, например, в Амурской области.
При любом уровне численности вида его популяции занимают исторически обусловленные территории.
В Приморье четыре популяции волка: юго-западная (занимает пространство от Пограничного хребта до бассейна р. Раздольной включительно), северо-западная (бассейн р. Уссури), юго-восточная (бассейны pp. Партизанской и Киевки, Лазовский заповедник и прилежащая территория) и северо-восточная (восточные макросклоны Сихотэ-Алиня севернее бухты Ольга). В юго — западной популяции в 70-х гг. быстро исчезает тигр и также резко наращивает численность волк, который к 1977 г. занял всю лесную часть района. Общее число хищников достигло 100—120 особей. Одновременно отмечался процесс исчезновения волка в районах, лежащих южнее бассейна р. Раздольная, где тигр стал контролировать территорию, занимаемую ранее волком. Аналогичные ситуации территориального перераспределения и динамики численности волка наблюдались на всей прочей территории Приморья: с ростом численности тигра волк, проникший в горно-лесную часть Сихотэ-Алиня, вытеснялся в предгорья и на равнины (Горохов, 1973; Животченко, 1977; Костоглод, 1982 и др.). Этот процесс в основном завершился к середине 70-х годов. Теперь в Приморском крае количественно волк распределяется так: юго-западная популяция 20—25 особей (с тенденцией к сокращению), северо-западная — 60—80 (отмечается сокращение), в юго-восточной — 10—15 (исчезает) и в северо-восточной популяции — 110—125. Таким образом, общая численность волка в Приморье снизилась с 350—400 в 1982 г. до 200—250 в 1989 г. Из этого количества менее 3% хищников обитают разрозненными группами в горно-лесной части Сихотэ-Алиня. Подъем численности происходил в юго-западной и северо-западной популяциях.
Условно примем, что в Амурской области одна популяция волка, но наиболее многочисленна среди других популяций региона. Здесь происходят регулярные сезонные территориальные перераспределения хищника, а определяет весь процесс осенняя и весенняя миграции косули из предгорий хребтов Джагды и Турана на равнины Амуро-Зейского плато и облесенных частей Зейско-Буреинской равнины и обратно. За косулей приходит и волк. Плотность населения его повышается до 12 против 6—8 на 100 км2. Концентрация волка и косули усиливает впечатление «нашествия» хищников.
В этом регионе численность волка с 40-х годов претерпела три периода спада и подъема. Максимума она вероятно достигала в военные годы — 2,5—3,0 тыс. (Бибиков и др., 1985). После непродолжительного спада в середине 50-х гг. она поднялась до двух тысяч, но затем пошла на убыль и стала минимальной в 60-х гг.— 500 особей. В начале 70-х годов новая волна нарастания и высокой численности волка длилась 15 лет. Подъем был быстрый — за 5—6 лет численность хищника на равнинах увеличилась в 3—3,5 раза, а в целом по области в 1,5—1,8 раза. Официально число волков в области определялось в 2—2,5 тыс., фактически же их было 700—800 шт. Впечатление «нашествия» создавала концентрация волков в районах зимних стойбищ косули. Следует отметить, что этот всплеск численности волка происходил на фоне самого низкого состояния численности косули в области и непрекращающегося преследования его всеми возможными методами. Сейчас в области 500—600 волков, из которых 10—12% обитают в северо-западных и около 4% — в юго-восточных районах области.
Хабаровский край один из сложных по географическому положению, орографии и составу биоты. На его территории проходят северные границы трех ведущих объектов питания волка — косули, кабана и изюбря. Однако здесь обитают лось, снежный баран, северный олень, и хищники специализируются на добыче этих копытных. Южная (приамурская) часть края и северная (приохотская) неоднородны по биомассе потенциальных жертв, численности и социальной структуре волка. Наиболее высокие плотности на локальных участках до 10 и более волков на 100 км2 отмечаются в годы массовой миграции косули из предгорий хребтов Буреинского и Джаки-Уяахта-Якбыяна на приамурские равнины края (например в 1972/73 г.). Очаги высоких плотностей волка сохраняются также в бассейнах рек Амгунь и Мая, по рекам Уда, Унья, Охота, Иля. Очаговое распространение отмечается в Джугдыр-Джугджурской горной системе « на восточных склонах Станового хребта. Мозаичность территориальной структуры определяется распределением и доступностью копытных и должна учитываться при выведении количественных характеристик населения вида в пределах данного региона (Афанасьев, 1934; Золотарев, 1934; Юдин, 1978 и др.).
Численность волка в Хабаровском крае с 1940 г. трижды достигала пиков — 1942—1948, 1954—1962 и 1978—1988 годы. В разные годы и различными авторами она оценивалась неоднозначно: Ю. П. Губарь (1982) на начало 1981 г. — 1240 ос. при средней плотности 1,5 на 1000 км2; А. А. Назаров (1982) на этот же период —570 ос.; Д. И. Бибиков с соавторами (1985) — 1440; С. П. Кучеренко (1985) — 1300—1500; официальные данные управления охотничье-промыслового хозяйства (1988) — средняя плотность 0,6 на 1000 км2, численность 600—700 особей. По нашим расчетам, в крае 700—800 волков, которые территориально распределены следующим образом: в Приамурье и приуссурийских районах 300—350 шт. (43%), в Приохотье и северных районах 200—250 (30%) и около 25—27% на остальной площади в виде локальных очагов. В настоящее время проходит стадия низкой численности с годовым изъятием 20% в целом по краю, в южных его районах — 35—40%, что, как считает Ю. П. Губарь (1982),. является основным фактором стабилизации численности волка. В северных районах антропогенное изъятие выступает дополнительным фактором по отношению к естественной гибели.
Камчатка представляет собой обособленный регион, где популяционная структура волка разрушена, а популяция находится на стадии гибели: в ней насчитывается всего 50—60 особей. Основное (3/4) количество волков обитает в северо-западных районах полуострова и на территории входящих в область административных районов материка. Сейчас в Камчатской области около 200 волков, средняя плотность населения в южных районах около 0,3; в северных — менее 1,0 на 1000 км2.
Численность волка на территории Магаданской области динамична, со сложной мозаикой территориального распределения. Вытеснение дикого северного оленя домашним и сокращение численности первого привело к сокращению численности волка (Портенко, 1941; Кривошеев и др., 1978; Чернявский, 1984) и сместило пресс хищника на стада домашнего оленя. Это обстоятельство очень важно для оценки численности волка в тундрах северо-востока Азии, так как практически каждый случай нападения хищников на домашних оленей становится основанием для вызова авиации, формирования общественного мнения о многочисленности волков и о преувеличении ущерба от них. На самом деле количество волков в области 600—700 особей (Губарь, 1982; Назаров, 1982), во всяком случае не более 1000 (Губарь, Мошева, 1990). По нашим данным, первая цифра ближе к действительному состоянию. Детальное изучение биотопического распределения волка в тундрах Чукотки, выполненное Н. К. Железновым, показало, что самая высокая плотность его населения 1,0—1,4 ос. на 1000 км2 на Анадырском плоскогорье, в верховьях р. Канчалан и в бассейне Амгуэмы, в верховьях р. Великая — 0,8, а на всей остальной территории — 0,1. Всего в тундрах северо-востока Азии около 450 особей (Макридин и др., 1985)- В лесной зоне области волк довольно обычен по поймам рек (Чернявский, 1984; Чернявский, Домнич, 1989). Ситуация практически не изменилась со времени исследований А. А. Кищинского (1967).
Общая численность волка на Дальнем Востоке в 1988—1989 гг. была в пределах 2200—2550 особей, а ее состояние находится ниже многолетнего среднего уровня. Наряду с локальными очагами высокой численности (как правило, это центры популяций), имеются пространства, не заселенные хищником или посещаемые им только в бесснежный период.
Пространственная структура волка согласуется с популяционной и пространственной структурой, видовым составом и биомассой копытных животных. Немалую роль в существующей территориальной очаговости распределения волка играют защитные свойства местообитаний, а в последние годы также скопления трупов домашних животных на скотомогильниках (Юдин, 1978).
Биомасса копытных закономерно изменяется в широтном направлении, зависит от их видового состава и сезонной локализации. В тундрах Магаданской области совокупная биомасса дикого и домашнего северного оленя — 8,2 т на 1000 км2 (Губарь, 1982) В лесной зоне, по нашим расчетам, она повышается до 10— 15 т, несколько выше в лесах северных районов Хабаровского края до 16—17 т. Южнее Станового хребта биомасса диких копытных увеличивается до 60—70 т в Амурской области (исключая Зейско-Буреинскую равнину), до 48—55 т на юге Хабаровского края и до 65—85 т в кедрово-широколиственных лесах Сихотэ-Алиня. На облесенных равнинах Приморья и в пойме р. Уссури 4,5—4,8 т, в лесах и предгорьях юго-западных районов 10,5—12,0 т на 100 км2. Летом биомасса животных — потенциальных жертв волка — удваивается или утраивается почти повсеместно, а хищнический пресс смещается на более мелких, чем копытные, животных.
Сравнивая пространственную структуру копытных по их биомассе с плотностями населения волка, легко убедиться в том, что изъятие хищниками 10% биомассы жертв обеспечивает трофические потребности их в течение года. Фактическое изъятие за счет замены главных объектов питания в зимний и летний периоды не превышает 5%. В пересчете среднего количества биомассы на средний вес основного вида копытных, получим, что в юго-западной популяции на одного волка приходится до 5,5 т или 110 косуль, в Амурской — 6,0 т или 120 косуль, в тундрах Чукотки до 9,5 т или около 135 северных оленей. Такое трофическое обеспечение при благоприятном стечении обстоятельств дает весомые предпосылки для реализации волком репродуктивного потенциала — прирост численности популяций за один репродуктивный цикл достигает 100 и более процентов на юге региона и от 35 до 70 на севере.
Присутствие волка держит популяции копытных в физическом и физиологическом напряжении (Присяжнюк, 1980), а его селективная роль несомненна и подтверждается экспериментально (Соколов и др., 1990). Ратование за полное уничтожение волка (Кучеренко, 1977; Данилкин, 1985 и др.) без учета его селективной роли приводит сначала к росту численности копытных, но одновременно нарастает размер естественного отхода по иным причинам, нежели хищничество волка (Филонов, 1975). Поэтому количественное соотношение волка и копытных на преобладающей территории их совместного обитания находится в некоем равновесном состоянии. Волк не является главным фактором, ограничивающим численность копытных.
Количественные характеристики и социальная структура популяций волка сопряжены не только с биомассой потенциальных жертв, но и с их физическими размерами и доступностью минимальному количеству или одиночным хищникам. Если биомасса копытных в тундрах Чукотки и в юго-западной популяции примерно равна, то плотность населения волка различается на порядок. На наш взгляд, причина такого явления именно в степени доступности северного оленя и косули. Кроме того, в Приморье благоприятнее защитные условия местообитаний волка. В той же юго-западной популяции при различии в биомассе косули в 0,6 т и при равных защитных условиях размещение выводковых убежищ волка неадекватное.
Качество местообитаний волка выше на юге Дальнего Востока. Поэтому здесь (занятые им участки занимают 1/4 территории региона) обитает 2/3 общего числа хищников, что в целом совпадает с количеством заготавливаемых шкур. Некоторое увеличение числа отстреливаемых волков в северных районах связано не с большей их численностью там, а с интенсивным применением авиации и снегоходов в преследовании волков. Очевидно это обстоятельство заставило Ю. П. Губаря (1990) пересмотреть свои ранние заключения и определить численность волка в Магаданской области в пределах 1000 особей. На юге региона количество волков и заготовки шкур находятся на уровне начала 70-х годов.
Подводя итог сказанному, выделим несколько основных положений в стратегии отношений к волку на Дальнем Востоке:
1. Численность хищника в регионе динамична. На локальных участках за короткий период может концентрироваться до 12 ос. на 100 км2, что обусловлено сезонными миграциями копытных. В настоящее время численность волка находится на низком уровне.
2. Основные очаги высокой плотности населения волка совпадают с очагами высокой биомассы копытных животных. Мониторинг в таких очагах отражает общую картину численности хищника и копытных и компенсирует недостатки абсолютных учетов.
3. Постоянный контроль за популяциями волка необходим в горно-лесной части и на юге региона. Однако в юго-западной популяции уже сейчас необходим режим отношения к волку, как к охотничьему животному; в юго-восточной требуется запрет его добычи не менее, чем на 3—4 года. Аналогичные меры необходимы в отношении волка Камчатки; волка Чукотки следует перевести в разряд охотничьих животных.
4. Разработка мер воздействия на популяции волка должна учитывать его биоценотическое значение, содействовать сохранению генофонда популяций, что выполнимо при плотности не более 3 ос. (один из них матерый) на 1000 км2 на юге региона и в пределах 0,8—1,0 — на севере.