Цветок Enpomalia lamina имеет вполне энтомофильный габитус и действительно опыляется жуками, однако на следующий день после начала цветения он производит облако пыльцы при сотрясении (Hamilton, 1897), так что и здесь реальна возможность опыления при помощи ветра.
Ограничимся приведенными сведениями. Можно было бы показать и на других примерах, что репродуктивные органы древесных раналиевых представляют серию форм, в морфологии которых довольно хаотически и различным образом сочетаются признаки, обеспечивающие возможность как анемо-, так и зоофилии, в их еще несовершенном выражении. В этом отношении особенности древесных раналиевых как нельзя лучше иллюстрируют мысль Сьюорда (1936) о том, что эволюция есть процесс попыток и ошибок, серия опытов, приводящая к избранию немногих структурных планов, более простых и более выгодных. В строении цветков некоторых древесных раналиевых, по-видимому, можно обнаружить еще сохранившиеся «ошибки», т. е. не оправдавшие своего приспособительного значения признаки: возникающие над тычинками (между тычинками и плодолистиками) стерильные цветолистья, хорошо выраженные в цветке Eupomatia и менее отчетливо у Himantandra, Degeneria и Calycanthus (их приспособительное значение, по-видимому, заключалось в том, что они, как на это указал Гамильтон, предотвращали самоопыление, а также несли пищевые образования для насекомых), не получили дальнейшего развития в эволюции покрытосеменных. Широко распространенная у покрытосеменных дихогамия и выработка нектарников решили эти задачи более эффективно и более экономными средствами.
Возможно, что и листовидные тычинки, характерные для многих древесных раналиевых (многих Winteraceae, Eupomatia, Degeneria, Himantandra, Austrobaileya и др.), относятся к таким структурам, которые оказались недостаточно эффективными и потому у более продвинутых покрытосеменных не встречаются. Можно предполагать, что своеобразная форма этих тычинок способствует рассеиванию пыльцы. Во всяком случае, описание особенностей поведения этих тычинок у Eupomatia, даваемое Гамильтоном, дает основания для такого предположения. «Благодаря тонким и широким основаниям тычиночных нитей, — указывает Гамильтон, — тычинки так дрожат и извиваются, что очень напоминают проявления жизни животных» (Hamilton, 1897, стр. 51). По-видимому, поникшие нити тычинок и гибкие качающиеся оси соцветий стали характерными для анемофильного габитуса покрытосеменных потому, что лучше осуществляют рассеивание пыльцы, нежели листовидные тычинки.
Могут сказать, что строение репродуктивных органов винтеровых, троходендрона, тетрацентрона, все то, что было рассмотрено нами, — это структуры производные и им в эволюции могли предшествовать другие тины строения, менее специализированные. Это действительно вполне возможно. Но (и это самое важное) им в эволюции предшествовали не магнолиевые! Первичными в эволюции покрытосеменных были отнюдь не крупные одиночные терминальные цветки, не прославленный цветок типа цветка магнолии, который стал эмблемой соответствующих филогенетических построений.
После тех широких и всесторонних сравнительных исследований раналиевых, о которых говорилось в начале, стало очевидным, что первичными в эволюции покрытосеменных являются соцветия, а не одиночные терминальные цветки. Уверенность в этом высказана устами крупнейших морфологов — Ирвинга Бейли, его коллег и Артура Имса. Особую ценность этим выводам придает то, что они не являются умозрительными, логическими построениями, но, как указывалось, с неизбежностью вытекают из конкретных сравнительных исследований древесных раналиевых.