Базируясь на острове Санта-Крус, я между вылазками на другие острова держал ушки на макушке, надеясь услышать голос пернатого солиста Кактоспиза паллида, или попросту дятлового вьюрка.
Лишь под конец полугодового пребывания на Галапагосах удалось мне выследить чету этих вьюрков по соседству с обителью одного норвежского иммигранта. И я потратил две недели на то, чтобы завоевать доверие робкого певца.
С помощью островитянина Вальтера Круса мне довольно скоро удалось найти кустарник, на макушке которого вьюрок предавался песнопению по случаю успешного хода сооружения гнезда. Мы исходили из того, что пернатый строитель не откажется от хорошего угощения.
В первый день наш маленький приятель настолько увлекся пением, что подпустил нас вплотную к своей территории, после чего смолк, но было похоже, что он не настроен покидать облюбованный участок.
Дальше мы каждый день, сразу после восхода, выходили из дома в одной и той же одежде, неся топор и штатив и осторожно подкрадывались к территории вьюрка. Миновав ее границу, останавливались на прогалине, куда загодя притащили несколько гнилых древесных стволов. Несколько минут уходило на то, чтобы извлечь из какого-нибудь ствола жирную белую личинку и положить ее на виду; затем мы удалялись тем же путем, каким пришли. Полагая, что дятловый вьюрок не менее любопытен, чем остальные представители этого семейства, мы надеялись, что он захочет проверить, чем мы занимались на прогалине, и, обнаружив личинку, заключит, что у нас честные намерения.
Наш расчет оправдался. На десятый день урок был усвоен. Едва мы ступили на прогалину, как пение прекратилось. Как будто певец решил: «Сколько можно глотку драть, лучше отведать чего-нибудь вкусненького!»
Пока мы колошматили топором гнилой ствол, вьюрок следил за нами с каких-нибудь пяти-шести метров. Мы извлекали из недр ствола личинку за личинкой. На другое утро вьюрок сократил дистанцию до трех метров. И мы поспешили натянуть маленькую палатку.
Самка в это время высиживала яйца, так что мы угадали с выбором сроков. Теперь можно было сделать перерыв. На ближайшие два дня мы перестали подкармливать певца. Представляю себе, как он досадовал. Подозреваю, что к этому времени он уже перестал сам искать корм для себя и супруги.
Когда мы наконец опять пришли, вьюрок чуть ли не с восторгом приветствовал нас. Во всяком случае, от его робости не осталось и следа. Ведь наше появление ассоциировалось для него с жирными личинками, и стук топора, наверно, стал для него чудесной музыкой. Однако на сей раз угощение не было поднесено ему, что называется, на блюде. Мы затолкали двух личинок в глубокие ямки и удалились, предоставив вьюрку добывать корм собственным трудом.
Пропустив еще день, пришли опять. Все те же двое в грязной, пропахшей потом одежде, то же снаряжение, то же поведение… Но на этот раз камера была заблаговременно заряжена цветной пленкой.
А вот и голодный дятловый вьюрок. Вальтер ушел, оставив меня в засаде. Но перед тем мы затолкали в мякоть гнилого ствола три жирные личинки. Их хватило бы птице не на одну трапезу.
Через полчаса вьюрок принялся долбить ствол, как одержимый. Порхает от ямки к ямке, заглядывает в них то одним, то другим глазом, пытается достать добычу острым клювом… Потом посидел, прислушиваясь, поглядел по сторонам, словно соображая, как тут быть. Перелетел на сухой куст. И пропал.
Представьте себе мое разочарование. Мы столько готовились! Все детали учли. И что это заставило вьюрка скрыться?
Я продолжал уныло сидеть в палаточке, дожидаясь Вальтера Круса. Жарко, душно, настроение гадкое.
Но что это? По брезенту палатки скользнула тень от птичьих крылышек. Потом я услышал, как птица шебуршит в кустах поблизости от моего укрытия. И наконец увидел, как вьюрок опускается на гнилой ствол, держа в клюве что-то вроде прутика длиной сантиметров десять. Хоть бы личинки не околели и не выбрались из ямок! Птица приблизилась вприпрыжку к одной ямке, заглянула в нее — и бросила свое орудие. Это была желтая острейшая кактусовая игла. Соскочив на землю, вьюрок вернулся на ствол с прутиком потолще. Тут же и его отбросил. Я сидел сам как на иголках.
Вот вьюрок опять подобрал кактусовую иглу. Взялся поудобнее длинным тонким клювом, чуть загнутым на конце. И принялся энергично действовать своим орудием. Вот она, долгожданная сцена! Игла была такая длинная, что птице приходилось вытягиваться вверх, чтобы попасть ею в ямку.
Я нажал спуск камеры. Вьюрок подпрыгнул, потом прижал иглу к стволу ногой и осмотрелся, готовый взлететь и скрыться. Но на прогалине опять царила мертвая тишина. Пернатый охотник снова взял клювом кактусовую иглу и начал тыкать ею в ямку и так, и сяк, с разных сторон. Положил иглу на ствол, прижимая ее правой ногой, сердито поглядел в ямку и возобновил истязание личинки.
Кончилась пленка, но я успел вовремя зарядить новую. Наклонив голову, птица заглянула в ямку, выпрямилась, небрежно отбросила кактусовую иглу, опять наклонилась и извлекла клювом упирающегося червя. Тут же взлетела и опустилась на ветку неподалеку. Добыча оказалась настолько сытной, что вьюрок не стал продолжать охоту в других ямках.