Еж обыкновенный
Северная граница ареала ежа в европейской части СССР проходит вдоль северного побережья Ладожского озера (Громов и др., 1963).
Однако находки его в южной Карелии крайне редки и по большей части приурочены к районам Ладожского и Онежского озер (Строганов, 1949; Марвин, 1959; Бобринский и др., 1965). В Финляндии еж обнаружен только в южной половине страны (Siivonen, 1968). Таким образом, территория нашей области охватывает северные периферийные районы его ареала. Здесь еж распространен весьма неравномерно, будучи обычным лишь южнее Ладожского озера и Финского залива. Для более северной местности имеется ряд указаний о находках ежа на Карельском перешейке, например, по сведениям А. М. Алекперова, в августе 1923 г. в еловом лесу близ ст. Парголово. В марте 1965 г. мы нашли остатки ежа, съеденного енотовидной собакой, около ст. Лахта. На Карельском перешейке ежей неоднократно ловили в ряде других пунктов, вплоть до р. Вуоксы. Однако эти последние данные требуют весьма критического к себе отношения. Известно, что указанная местность принадлежит к основным районам летнего отдыха ленинградцев, которые часто привозят с собой на дачу ежей и других животных, а затем выпускают их в природу. Приведенную оговорку в известной мере следует иметь в виду и применительно к другим районам области. Быстрое расселение ежа в Финляндии, происходящее в текущем столетии, в значительной мере обусловлено частыми завозами зверьков человеком (Kristofferson, Soivio, Suomalainen, 1966). Тем не менее надо отметить два случая поимки ежей в июле 1964 и июне 1965 гг. в окрестностях пос. Алеховщина Лодейнопольского района, причем не только на южном, но и на северном берегу р. Ояти (сообщение Е. С. Лысова).
Можно высказать предположение, что естественное расселение ежа к северу весьма затруднено широкими, полноводными реками, текущими с востока на запад (Нева, Свирь и многие другие более мелкие). Что касается обитания ежа в Карелии, в районе Ладожского и Онежского озер, то, видимо, это — локальные поселения, приуроченные к участкам хвойно-широколиственного леса с присущим ему комплексом позвоночных и беспозвоночных животных.
Многочисленнее всего еж в южных и юго-западных районах, особенно в Лужском, Тосненском и Киришском. На 3-километровом маршруте с собакой в верховьях р. Тигоды мы отмечали до 5—6 ежей, в пойме Волхова — 4 экз.
Еж населяет разнообразные стации, избегая обширных болот и сплошных хвойных лесных массивов. Всюду он предпочитает опушки, перелески, лесные поляны, поймы рек. Как правило, наибольшее число зверьков мы встречали вблизи деревень, животноводческих ферм, лесных кордонов; 80% их было обнаружено неподалеку от человеческого жилья. Возможно, что животных привлекают остатки пищи, неизбежные вблизи поселков, и, быть может, мелкие грызуны, концентрирующиеся на огородах, пашнях, в складских помещениях.
Все ежи наблюдались вечером и ночью. Число зверьков, обнаруженных на экскурсиях с собакой, служит хорошим показателем обилия вида, поскольку вечерние часы — это время наибольшей активности его, и по ежу любая собака «работает» с азартом.
Помимо кормовой базы большое значение для ежей имеет наличие убежищ. Для дневного отдыха они используют чужие заброшенные норы, пустоты между корнями, кучи хвороста. Для рождения и выкармливания детенышей зверек устраивает гнездо в виде небольшого углубления, выстланного сухими листьями, травой или мхом. Такое гнездо самки с детенышами мы нашли 2 июля 1965 г. на опушке хвойно-смешанного леса в Бокситогорском районе. На зимовку ежи устраиваются под колодами, пнями, в старых землянках и т. д. 10 сентября 1963 г. в Киришском районе в мелколиственном лесу мы нашли спящего ежа в норе глубиной 26 см под поваленным деревом; он лежал, зарывшись в сухие листья и траву. При троплении куниц было установлено, что одна из них (в бывш. Осьминском районе) выкопала ежа из-под пня, а другая (в Тосненском районе) нашла трех зверьков в одной из старых землянок.
Пробуждение из спячки происходит, по-видимому, в середине апреля — в сроки, варьирующие в зависимости от хода весны. Осенью последние ежи встречаются в первой декаде сентября (3 сентября 1961 г, 8 сентября 1965 г.).
Оригинальных данных по питанию ежей в природе у нас нет. В неволе они ели одинаково охотно моллюсков, лягушек, мелких грызунов, воробьиных птиц, различных жуков. Из растительных кормов поедались только спелые ягоды малины и земляники. По-видимому, именно эврифагия способствует эвритопности вида. Однако наиболее разнообразную и обильную пищу еж находит вблизи жилья человека, чем и объясняется его синантропность на северном пределе распространения.
Соотношение полов у ежей близко к 1:1, при некотором преобладании самцов: из 21 экз. было 12 самцов и 9 самок. Спаривание происходит, по-видимому, сразу после пробуждения. Молодые появляются, в середине июня — начале июля. Так, 2 июля 1965 г. в Бокситогорском районе мы нашли самку с выводком из 7 слепых детенышей. Двое из них, взятые нами, 3 июля прозрели. Если учесть, что прозревание происходит на 14—15-й день (В. А. Попов, 1960), то, очевидно, этот помет родился в середине июня. В этом же возрасте (в 14—15 дней) ежата при прикосновении стали сворачиваться в клубок. Вероятно, к указанному времени они уже выбираются из гнезда и подобная защитная реакция становится необходимой. 22 июля того же года в районе «гнезда» мы нашли 5 остальных ежат и самку, причем двое держались около матери, а остальные на расстоянии 10—16 м. Детенышам было около 40 дней, и питались они самостоятельно, хотя и неподалеку от самки. В этом возрасте, по-видимому, уже нарушается семейная связь, и выводок распадается. 6 августа неподалеку от данного места мы наблюдали взрослого самца, а молодые и самка больше не попадались.
Молодые ежи начинают размножаться на следующий год, хотя еще не достигают размеров старых. В июне — июле мы неоднократно отлавливали зверьков размером в 2/3 взрослого. У нас в области ежи приносят только один помет в год.
Численность ежа на протяжении ряда лет несомненно колеблется, по-видимому в основном под влиянием метеорологических условий осени и весны. Ранние заморозки при поздних снегопадах приводят к промерзанию почвы на значительную глубину, что неблагоприятно сказывается на зимующих животных. Гибель могут вызывать и ранние оттепели с последующими заморозками и гололедом, а также, вероятно, высокие паводки. Состояние естественной кормовой базы вряд ли оказывает существенное влияние на состояние популяции, если учесть эврифагию вида.
Крот
Крот принадлежит к числу обычных, широко распространенных млекопитающих Ленинградской области. Он встречается на всей ее территории, но в восточных районах и на большей части Карельского перешейка плотность его населения невелика, в противоположность южной и западной частям области, где численность крота очень высока.
Стадиальное распределение крота определяется главным образом обилием почвенных беспозвоночных, в первую очередь дождевых червей, служащих ему основным кормом. С этой точки зрения, а также принимая во внимание фитоценологические и почвенно-грунтовые условия, все местообитания могут быть разделены на 5 бонитетов (Русаков, 1965а, б). В порядке убывания численности крота и, следовательно, промысловой производительности, кротовые угодья распределяются следующим образом:
1. Разнотравные луга, расположенные неподалеку от лесных опушек, поляны в лиственных молодняках и смешанных лиственных лесах, пойменные луга. Рельеф холмистый. Почвы дерновые, влажные, изобилующие разнообразными видами дождевых червей и почвенных насекомых. Общая биомасса беспозвоночных, поедаемых кротом, не менее 65—70 г на 1 м2. Число жилых переходов крота (как показатель его численности) осенью более 20 на 1 км учетного маршрута.
2. Разреженные лиственные леса, суходольные луга, смешанные молодняки. Рельеф хорошо выражен. Почвы дерново-слабоподзолистые, влажные. Кормовая база хорошая (40—60 г на 1 м2). На 1 км насчитывается не менее 15 переходов крота.
3. Сомкнутые, спелые лиственные и смешанные, с хвойными породами, леса. Рельеф преимущественно ровный. Почвы среднеподзолистые, влажные. Кормовые ресурсы удовлетворительные (30—40 г на 1 м2). Число жилых переходов около 10 на 1 км.
4. Хвойные леса на равнинах. Почвы сильно подзолистые, сухие. Видовой состав и количество почвенных насекомых достаточно велики, но дождевых червей мало и запас корма не превышает 20 г на 1 м2. Стации заселены кротом слабо: на 1 км насчитывается менее 5 переходов.
5. Окраины болот. Почвы болотные, мокрые или сырые. Кормовая база очень скудная. Кроты встречаются очень редко.
Распределение кротов по стациям и их численность могут сильно изменяться, главным образом под влиянием метеорологических условий. Во время засух беспозвоночных становится меньше, к тому же они перемещаются в нижние, более влажные горизонты почвы. Этот процесс особенно выражен в открытых, безлесных местообитаниях и влечет за собой гибель и перекочевку зверьков под полог леса. Пагубные последствия имеют малоснежные, суровые зимы. Но и в обычных условиях кроты на протяжении года совершают регулярные перекочевки в соответствии с изменением гидроклиматического режима почв на склонах разной экспозиции и высоты, а также в разных стациях. Весной они переходят из затопляемых низин на возвышенности, к зиме покидают луга и перебираются в леса. Например, во Всеволожском районе осенью 1961 и 1962 гг. на 100 ловушко-суток на лугах было поймано 45,6 экз., зимой — 16,5, а в соседнем смешанном лесу соответственно — 26,6 и 34,2 экз.
Гнезда крота располагаются не глубже 70 см, причем далеко не всегда под каким-либо укрытием. Отсюда начинается сильно разветвленная система кормовых и соединительных ходов, которые смыкаются с таковыми других кротов, живущих по соседству. Благодаря этому животные пользуются ими совместно, так что из одного переходного туннеля осенью случается добывать до 30—40 зверьков. Большинство ходов тянется на глубине 10—20 см, но некоторые под самой поверхностью. За ночь крот прокладывает до 30 м ходов, выбрасывая землю наружу. Кучки ее обычно не превышают в поперечнике 30 см, но изредка достигают огромных размеров. Поскольку роющая деятельность крота не прекращается круглый год, лишь несколько сокращаясь в зимнее время, масштабы ее очень велики.
В желудках всех 270 кротов из Всеволожского и Тосненского районов, исследованных в 1959—1962 гг. О. С. Русаковым (1963 а), были обнаружены дождевые черви; по весу они составляли около 81% содержимого. У 74% особей найдены личинки жуков и мух, гусеницы и куколки бабочек, но их вес равен только 3,2%. Тем не менее их роль достаточно существенна, поскольку калорийность насекомых значительно выше, чем дождевых червей.
Общеизвестна прожорливость крота. В лабораторных условиях самец весом 82 г в среднем съедал за сутки 102 г червей и насекомых, что равнялось 124,8% его собственного веса. Если принять во внимание высокую численность кротов и столь большую потребность в пище, становится ясной их важная роль в жизни биоценозов.
Согласно О. С. Русакову (1967а), половые железы самцов находятся в активном состоянии с февраля по июнь, но у некоторых сперма в придатках семенников имеется даже в августе. Максимальный сперматогенез и овогенез наблюдаются в апреле, как раз когда спаривается большая часть кротов. Этот период приходится на время интенсивного таяния снегов. Хотя соотношение полов в популяции кротов близко 1:1, они принадлежат к полигамам. Большинство детенышей рождается в конце мая. Число их колеблется от 1 до 9, в среднем равняясь 5—7. В зависимости от погоды и типа стаций молодые кроты начинают попадаться в ловушки в середине — второй половине июня (18 июня 1961 г., 27 июня 1963 г., Всеволожский район). К осени они достигают величины взрослых, но весят заметно меньше. Летом, по окончании периода размножения, молодые животные составляют почти 70% популяции, но уже к осени их количество падает до 62%, а зимой становится менее 53% (Русаков, 1967 6).
Несмотря на наличие только одного помета в течение года, кроты ленинградской популяции отличаются достаточно высокой плодовитостью, что обеспечивает быстрый рост численности при возникновении благоприятных экологических условий и восстановление поголовья, сократившегося в период депрессии. Как уже отмечалось, наибольший урон популяции крота, прежде всего молодняк, испытывают от летних засух, суровых малоснежных зим и зимних оттепелей (Русаков, 1965 а). Из 255 кротов, найденных в 1958—1961 гг. мертвыми, 52,9% погибли от засухи, 33,4 — от хищных зверей и отчасти птиц, 12,9 — от различных заболеваний, 0,8% — от избытка влаги в почве (Русаков, 1963 а).
В Ленинградской области крота начали добывать лишь с 1923 г., но сейчас он принадлежит к основным объектам пушного промысла. В 1951—1968 гг. ежегодно заготовляли от 285 114 до 594 100 шкурок, что составляло 32—34% стоимости всей пушнины, хотя заготовительные цены на крота, конечно, очень низкие.
Обыкновенная бурозубка
Обыкновенная бурозубка широко распространена по всей области и в большинстве биотопов, наряду с рыжей полевкой, принадлежит к фоновым видам. В годы высокой численности она встречается почти повсеместно. Мы добывали ее в разнообразных типах леса и на полях, но явное предпочтение эта землеройка отдает насаждениям с густым травостоем и хорошо развитой подстилкой, достаточно затененным и захламленным, с высокой относительной влажностью в приземном слое воздуха. Часто она селится по берегам рек, озер, прудов. В дождливые годы ее численность особенно велика, и она заселяет все стации, включая хлебные поля, но наибольшей плотности достигает в сыром пойменном олыыаннике. В сухое жаркое лето 1963 г. в этом же биотопе численность землероек была невелика (1,0 экз. на 100 ловушко-суток). О большом значении влажности говорит также факт резкого увеличения их численности (в противоположность мышевидным грызунам) в районе Лахты после катастрофического наводнения в сентябре 1924 г.; в это время землеройки составляли 76% от общих сборов (Шнитников, 1927). Возможно, что фактор влажности влияет не столько на самих бурозубок, сколько на обилие и доступность насекомых и почвенных беспозвоночных. Сравнение движения численности бурозубки по годам с кривыми температуры и осадков показывает явную ее зависимость от метеорологических условий. Для выживания бурозубок существенное значение имеет высота снежного покрова (Формозов, 1946; В. А. Попов, 1960). При этом особенно важно наличие снега в начале зимы, так как промерзание почвы в бесснежные морозные месяцы губительно сказывается на зверьках. То же можно сказать и о последних заморозках, которые нередко бывают в мае—июне. Например, весной 1965 г. на юго-востоке области даже 20 мая в верхнем (до 10 см) слое почвы еще сохранялся лед. В том же году в мае — июне добывались лишь единичные особи, и только к июлю — августу число зверьков в отловах поднялось до 3,3% (по-видимому, за счет молодых).
В течение года бурозубки, вероятно, меняют стации, мигрируя в соседние, в зависимости от метеорологических условий и состояния кормовой базы. На основании параллельных учетов в 1965—1967 гг. на вырубках и в лесу можно высказать предположение, что весной и осенью бурозубки концентрируются на вырубках, где лучше инсоляция и выше концентрация беспозвоночных. В остальные сезоны зверьки предпочитают лес.
Для бурозубок важно наличие гнилых пней, бурелома, куч хвороста и т. п. На поверхности они появляются относительно редко, передвигаясь по ходам грызунов и кротов и собирая там беспозвоночных. Сами же зверьки способны прокладывать ходы только под подстилкой и в верхнем слое мягкого грунта. Гнезда бурозубки устраивают чаще всего под подстилкой. Одно мы обнаружили 4 сентября 1964 г. в сыром мелколиственном лесу в Киришском районе, в старом трухлявом березовом пне; оно было сделано из мха и сухих листьев и имело следующие размеры: высота — 70 мм, длина — 100 мм, диаметр отверстия — 15 мм. Второе гнездо, обнаруженное 13 августа 1965 г. в Бокситогорском районе, находилось в ельнике-черничнике, под мхом, в комле березового ствола. Строительный материал был тот же, что и в первом случае. Размеры гнезда: высота — 60 мм, длина — 100 мм, диаметр отверстия — 14 мм.
Мы не установили сколько-нибудь существенной разницы в питании обыкновенной бурозубки Ленинградской области, сравнительно с другими частями ареала. Во всех просмотренных 90 желудках находились дождевые черви, в 70% — паукообразные, в 30 — перепончатокрылые, в 20 — муравьи, в 4 — шерсть мышевидных грызунов, в 2% — семена ели. В зимние месяцы в 7 из 10 желудков содержались остатки семян хвойных деревьев, в 1 — шерсть грызуна, а 2 были совершенно пустые. В Подпорожском районе в феврале 1963 г. по следам было видно, что землеройки в массе поедали опавшие семена ольхи, а в марте 1964 г. — семена сосны, что свидетельствует о возрастающем значении зимою семенного корма. Осенью и зимой они часто едят различную падаль.
По наблюдениям в неволе в течение 10 дней за 4 взрослыми особями суточная потребность в пище составляет 10—14 г, что при среднем весе зверька в 7 г достигает 140—200%. Наиболее охотно они поедали дождевых червей, паукообразных, прямокрылых, некрупных лягушек, полевок, мелких птиц, всего один раз ели слизней, а ягоды и фрукты не трогали совсем. У теплокровных в первую очередь съедался головной мозг. Для бурозубок обычны случаи каннибализма. В неволе они наблюдаются при недостатке корма и особенно воды.
В Ленинградской области обыкновенная бурозубка начинает размножаться, по-видимому, лишь в начале мая. Снег у нас окончательно сходит только к маю, а в отдельные годы — к концу первой его декады. Естественно, что температура почвы и приземного слоя воздуха в лесу еще низкая, беспозвоночные мало активны. В связи с этим трудно предположить, чтобы сезон размножения у землероек начинался в конце апреля. Период гона хорошо заметен по резко возрастающей активности зверьков, преследующих друг друга с резким, высоким писком. Спариваться начинают в первую очередь, по-видимому, вполне взрослые зверьки, достигшие 7—8 месяцев и относимые к 3-й возрастной категории. Во всяком случае, размножающиеся самки и самцы, добытые в мае—июне, судя по зубной системе, были взрослыми, перезимовавшими особями. Критерием половой зрелости у землероек служит состояние половой системы. К периоду размножения у самок увеличиваются в размерах, вытягиваются и вздуваются рога матки и влагалище, у самцов аналогичные изменения претерпевают семенники и glans penis. У половозрелых самцов в период размножения тело полового члена увеличивается с 11,5 до 14,7 мм, семенники — с 1,5—2 до 12 мм. У самок рога матки достигают максимальной длины — 25—30 мм (минимум 3 мм), влагалище — 25 мм. В соответствии с этим неполовозрелыми (неразмножающимися) особями в весенне-летний период мы считали самок с длиной влагалища не более 5 мм и длиной рогов матки не более 6 мм и самцов с продольным диаметром семенников до 6 мм и длиной glans penis до 13 мм. Группа неполовозрелых зверьков в среднем несколько отличается от взрослых также и размерами, хотя крайние показатели часто совпадают. У самок, размножавшихся весной, генеративная система остается несколько увеличенной и осенью. У половозрелых самцов размеры glans penis значительно превышают таковые молодых особей вплоть до ноября, когда размеры семенников у обеих возрастных групп уже одинаковы (0,1—2 мм).
Мы добывали первых беременных самок в мае (7, 9 и 13 мая 1966 г.), причем раньше всего на вырубках, где снег уже стаял; последние встречи относятся к началу октября (8 октября 1961 г.). Судя по этим датам и учитывая климатические особенности области, можно предположить, что сезон размножения охватывает 6 месяцев — с мая по конец сентября. Как правило, добыть большое число беременных и кормящих самок очень сложно, поскольку они редко выбегают на поверхность, предпочитая охотиться в подстилке. В связи с этим процент размножающихся самок всегда занижен, особенно при отловах давилками.
Наибольшее число беременных самок и размножающихся самцов приходится на июнь — июль; в августе, по-видимому, начинают размножаться сеголетки. Это вполне согласуется с тем, что июль самый теплый месяц короткого ленинградского лета. Таким образом, пик размножения приходится на наиболее благоприятный отрезок лета.
Число эмбрионов у обыкновенной бурозубки колеблется от 2 до 10. Большинство самок приносит 5—8 детенышей. При этом наибольшие выводки наблюдаются в мае, когда размножаются старые перезимовавшие особи, и в июле — августе, когда взрослые самки приносят второй помет. Во второй половине лета рождаются детеныши у молодых землероек, которые значительно менее плодовиты, чем старые. В годы высокой численности и с благоприятными для бурозубок метеорологическими условиями мы насчитывали от 4,5 до 5,4 эмбрионов. В 1963 и 1964 гг., при низкой численности, мы добыли всего 6 беременных самок со средним числом эмбрионов соответственно 7,2 и 6,0 экз. Таким образом, сопоставление средних данных о числе эмбрионов и численности зверьков по годам, лишний раз подтверждает общую закономерность: в годы с высокой численностью плодовитость популяции снижается.
Бурозубки деятельны в течение круглых суток, но особенно ночью и в сумерки. Осматривая ловушки в 6 час., мы добывали в среднем 6—10 экз., в 14 час. — 1—2 экз., в 20 час. — 2—3. Резко возрастает активность и в дождливую погоду, когда на 100 ловушко-суток процент попадания составлял 20, тогда как в сухую погоду снижался до 4. В данном случае, по-видимому, имеет значение не только быстрое охлаждение зверьков, но и то, что насекомые в дождь прячутся в недоступные для бурозубок места и на поиски пищи последним приходится затрачивать больше времени.
Малая бурозубка
Малая бурозубка распространена по всей области, заселяя большинство стаций, но уступая в численности предыдущему виду. За 6 лет мы добыли 352 экз., что составляет 19% всех пойманных бурозубок. На этом небольшом материале трудно проследить движение численности по годам. По-видимому, повышенная влажность и большое количество осадков в вегетационный период для этого вида менее благоприятны. Во всяком случае, в засушливые годы процент малых бурозубок в отловах возрастает. Не случайно, они предпочитают более сухие и прогреваемые участки леса. Связано ли это с особенностями питания или с комплексом абиотических факторов, сказать пока трудно. Известно, что в отличие от обыкновенной бурозубки, малая лучше переносит воздействие прямых солнечных лучей. Селится она и по участкам сильно захламленного леса, и по берегам водоемов, среди корней прибрежной растительности, и в светлых вересковых борах. Мы ловили малую бурозубку в хвойно-смешанном заболоченном лесу, в спелом хвойном лесу, в пойменных мелколиственных и дубовых лесах, на заливном лугу, лесных вырубках, в бору. Больше всего их было добыто в спелом хвойном черничнике и пойменных мелколиственных лесах. В годы подъема численности землероек малая бурозубка в вересковом бору составляла 50% добытых зверьков, т. е. являлась доминирующим видом.
Гнезд малой бурозубки нам найти не удалось. Питание ее незначительно отличается от прочих бурозубок. В основном это различие обусловлено более мелкими размерами зверька. Именно поэтому в ее рационе практически отсутствуют крупные жуки, мелкие грызуны, лягушки. Из 60 просмотренных желудков мы только в 3 (из пойменного ольшанника) обнаружили остатки дождевых червей. Основным кормом служат муравьи (49 встреч), мелкие перепончатокрылые (34), пауки (30), мелкие жуки (18). Шерсть грызунов отмечена только в 2 желудках, в 8 — семена хвойных пород (вероятно, ели). В неволе зверьки охотнее всего поедали червей, а также мягкие ткани грызунов и лягушек, в последнюю очередь — слизней. В незначительном количестве употребляли зерна ячменя и ржи, семена ели. Ягоды (черника, брусника, голубика, земляника, малина) неизменно оставались нетронутыми. Зверек весом в 3 г ежедневно съедал от 4 до 9 г корма (в среднем 5,6 г), что составляет 130—300% веса тела. Согласно И. В. Зильберминн (1950), малая бурозубка может прожить без корма 5,5—9 часов. У нас зверьки погибали через 4—5 часов.
Малая бурозубка начинает размножаться, по-видимому, с конца апреля — начала мая. Соотношение полов, если судить по молодым зверькам, пойманным в июле—августе, приближается к 1 :1. Взрослые размножавшиеся самки в 1965 г. составляли 20% данной половой группы. Первая беременная самка была добыта 10 мая 1967 г., последние две — 9 августа 1962 г., а последняя кормящая — 14 августа 1965 г. Очевидно, период размножения занимает в среднем 4 месяца, однако это требует проверки и уточнения на более обширном материале, Число эмбрионов (у 10 самок) колеблется от 6 до 10, в среднем оно равно 7,2.
Наш небольшой материал не позволяет с уверенностью судить о числе генераций. Можно только предполагать, что взрослые зверьки прошлого года рождения приносят в год по два помета (в конце июля и в августе были добыты 2 старые беременные самки), молодые же самки-сеголетки в условиях короткого северного лета вторично размножаться, по-видимому, не успевают. Таким образом, в Ленинградской области у малой бурозубки имеются два пика размножения — в мае и июле—августе. В первом случае в размножении участвуют только перезимовавшие землеройки, во втором — и старые и молодые.
Средняя бурозубка
Средняя бурозубка добывалась в Бокситогорском и Тосненском районах и всюду по численности уступала обыкновенной и малой, Всего мы поймали лишь 26 экз., в том числе 18 в Бокситогорском районе, Кроме того, в 1926 г, 1 экз, был добыт В, Н. Соколовым в Лемболовском лесничестве, в устье р. Тайвоксе.
Зверьки были добыты в мелколиственном с примесью сосны лесу (13 экз.), на вырубках, зарастающих березой и осиной (8), в ельнике-черничнике (4) и в пойменном дубняке (1), В, Н, Соколов поймал среднюю бурозубку на пойменном лугу у края канавы, В отношении питания этого вида данных практически нет, поскольку у 16 зверьков желудки оказались пустыми, в 10 содержались остатки хитина, В наших сборах, относящихся к июлю—августу, было 8 взрослых и 16 полувзрослых самцов и 2 половозрелые самки, из них одна с 7 эмбрионами (27 июля 1965 г,); вторая самка (18 августа 1966 г,) обладала хорошо развитой генеративной системой (рога матки длиной 12 мм, влагалище 18 мм) и, по-видимому, в этом году уже имела потомство.
Крошечная бурозубка
Крошечная бурозубка принадлежит к числу редких видов териофауны нашей области. Мы добыли только одного взрослого самца в хвойно-смешанном лесу Бокситогорского района. Это — пока единственный экземпляр данного вида из Ленинградской области.
Водяная кутора
На территории области кутора встречается повсеместно и относится к обычным видам. Правда, за шесть лет мы добыли только 26 экз. (около 2,3% всех землероек), но это объясняется не столько малочисленностью куторы, сколько выбором исследованных стаций. В годы с дождливым летом относительная численность этого вида среди добытых землероек заметно возрастает, поскольку кутора начинает заселять более разнообразные стации, проникая глубоко в лес. Обычно места ее обитания связаны с реками, озерами, болотами и прилегающими к ним участками по топким берегам, поросшим разнотравьем, кустарниками, с многочисленными нишами под корнями деревьев. Мы добывали кутору в пойменных ольшанниках (8 экз.), в спелом хвойно-смешанном лесу (1), на заливных пойменных лугах (9), на зарастающих вырубках (6), в припойменном дубняке (2 экз.). Интересно, что на вырубках куторы ловились не ближе чем в 500 м от водоемов, причем в 1966 г. — в самые засушливые месяцы лета. Во всех случаях это были взрослые землеройки (5 самцов и 2 самки). 22 ноября 1968 г. во время тропления ласки в разреженном дубовом парке на высокой террасе в Старом Петергофе была найдена задавленная ею кутора. Все это говорит о большой подвижности зверьков и интенсивности поисков ими корма.
В. Н. Соколов добывал кутор в заболоченных лесах и на лугах Лемболовского лесничества (18 экз.). А. М. Алекперов поймал 2 экз. в сыром еловом лесу на берегу р. Саблинки Тосненского района и в старом бору в окрестностях пос. Железо Лужского района.
Питание куторы изучено недостаточно. Остатки пищи в желудках настолько измельчены, что определять их очень трудно. Переваривание пищи, как у всех землероек, идет очень интенсивно, поэтому у большинства зверьков, отловленных в цилиндры, желудки бывают пустыми. Из 23 просмотренных желудков 14 оказались пустыми, в остальных большую часть содержимого составляла кашеобразная масса животного происхождения, с включениями остатков дождевых червей (в 3 случаях) и жуков (у 7 особей), причем у зверьков с вырубки преобладали хитиновые остатки, а из пойменных лесов — черви.
Наши данные о размножении куторы весьма фрагментарны. Нам удалось добыть только 1 беременную самку с 3 эмбрионами (20 августа 1965 г.) и 3 кормящих (17 июля и 20 августа 1965 г.). Кроме того, 19 июля 1965 г. мы обнаружили 12-дневного детеныша в пищеварительном тракте гадюки, а 27 августа 1966 г. нашли на заливном сыром лугу гнездо из сухой травы с еще слепыми, но уже покрытыми короткой светлой шерстью детенышами. Размером они были вполовину взрослого зверька (длина тела — 53, длина хвоста — 30, длина ступни— 15 мм). Из 18 кутор, добытых В. Н. Соколовым в Лемболовском лесничестве, была только одна беременная самка с 4 эмбрионами немногим менее 10 мм длины (19 июня 1926 г.). Начало размножения куторы, как и других видов землероек, очевидно, относится к началу мая. Половая активность, по-видимому, заканчивается в начале августа, так как, по литературным данным, беременность длится 1,5—2 месяца, и мало вероятно, чтобы выкармливание детенышей могло происходить успешно в холодные осенние месяцы. Нам кажется сомнительной возможность двух генераций у куторы в условиях нашей области, хотя в южных частях ареала она может иметь до трех пометов (В. А. Попов, 1960).
Источник: Звери Ленинградской области (фауна, экология и практическое значение). Под ред. Г.А. Новикова. Издательство Ленинградского университета. 1970