В нашем сознании системная организация мира, при последовательном и окончательном разворачивании этого представления, ведет к выработке правил взаимодействия человека с внешними по отношению к нему системами окружающего мира.
В этом контексте все окружающие системы либо подчинены, либо независимы и равны, либо обладают превосходством по отношению к человеку, его сознанию, устремлениям, нуждам и возможностям, а следовательно, имеют некоторую правовую, эмоциональную и этическую соотнесенность с человеком. Исходные понятия и категории европейской научной биологической парадигмы развивались под непосредственным влиянием библейского мифа, утверждающего, что человек есть венец творения как по времени его создания, так и по величию замысла и совершенству исполнения. Поскольку человек есть вершина творения, то он — безраздельный хозяин в живой и неживой природе. Столь ли уж безвреден этот миф сегодня, как может показаться на первый взгляд? Не остались ли эти интенции «вершителя судеб» в неявной форме в нашем современном научном, методологическом и философском сознании?
Старая научная парадигма есть результат всепроникновения библейского представления о сотворении мира. Бог поставил над всем сотворенным миром в качестве полновластного хозяина свое возлюбленное чадо, созданное по образу и подобию божию. Весь мир отдан человеку в качестве средства к существованию, в качестве субстрата жизни: для добычи пищи, для создания крова, для забавы и утешения, а также в качестве источника получаемых любым удобным для человека способом знаний. Даже учение о биологическом прогрессе ставит человека на вершину эволюционной лестницы, и называется он в этой лестнице «высшим» звеном. Поэтому вполне понятно, что окружающий мир — орудие в руках человека, а весь органический мир вокруг при благодушном отношении к жизни — «младшие братья» (хотя даже в рамках библейского мифа они по времени сотворения безусловно старше). Отсюда и отношение к природе как к чему-то враждебному, которое надо подчинять, завоевывать, покорять, усмирять, приручать.
Листая страницы газет, невольно обращаешь внимание на достохвальные деяния наших дней. Мы «завоевываем пространства Сибири», «отвоевываем у тайги» площади (безжалостно уничтожая ценнейшие лесные массивы), «идем на штурм» гор и вершин, «ведем битву» за урожай, «покоряем реки», на разный лад воюем с природой в самых разных частях своей обширной страны. Гордое имя «покорителей» природы, конкистадорство не дает нам покоя. Мы нисколько не сомневаемся, что человек — истинный и безраздельный властелин и имеет право распоряжаться всем живым и неживым на земле, в небесах и на море. Это неоспоримое право человека, врученное ему самым высшим авторитетом — самим Богом Всемогущим. Право первородное и неотъемлемое. Все окружающее, по божественному предначертанию, не стоит сожаления, оно ниже человека, а если и заслуживает жалости, то только потому, что это — тоже «божьи твари», «братишки», хотя и младшие, не имеющие с Человеком Великим, Властелином мира, равных прав.
Каким образом утвердилась эта этическая парадигма в современном мировоззрении?
По всей видимости, тем же путем, каким утверждаются многие до конца не осмысленные, нередко полуидеалистические концепции, которыми так насыщено современное нам научное мировоззрение.
На всех уровнях развития человеческого познания формирование научных теорий идет на фоне подспудно разрабатываемой общей картины мира. Когда отдельные ее элементы не познаны, не осознаны до конца, они временно заменяются мнемоническими схемами, математическими формулами, численными коэффициентами, пропорциями, константами, магическими числами и изречениями. Существует, к примеру, на первый взгляд многозначительное изречение «природа не терпит пустоты», которое, однако, не выдерживает никакой критики, поскольку само слово «природа» не имеет сколько-нибудь удовлетворительного определения. Данным изречением заменяют систему представлений о картине мира, где не последняя роль отводится имплицитно присутствующему божеству или неким мистическим силам природы. Как мнемонические следует рассматривать и фикции «плюс» и «минус», особенно в приложении их к физическим понятиям.
«Положительный» и «отрицательный» заряды введены в свое время для обозначения парного (комплементарного) явления, протекающего перед нашими глазами «в две стороны» — «вправо» и «влево», «к нам» и «от нас». Это сделано не из желания абсолютизировать мнемонику, а для того, чтобы до поры до времени оставить в покое трудный, не поддающийся немедленному осмыслению факт и, положив в «черный ящик», сделать его временно условно-понятным. Общая же картина мира не может долго оставаться в чистой мнемонике, иначе с течением времени мнемоника постепенно абсолютизируется и превратится в идеалистический эрзац физической картины мира, ничего общего не имеющий с философским миропониманием.
Многовековое господство религиозной догмы в качестве наследия оставило европейскому научному мировоззрению морально-этические нормы взаимодействия человека с природой, т. е. те части мировоззрения, которые как научные категории имеют самую позднюю историю возникновения и развития.
Помимо библейского морально-этического кодекса взаимоотношения человека с природой цивилизация создала мифологически закрепленную и оправданную тотемическую систему ценностей. Эта система возникла как культ почитания животных предков, особых у каждого племени, и в ней отражается кодекс благоговения перед духами, населяющими все части и явления живой и неживой природы.
Прямым следствием этой картины мира является почтительное и опасливое отношение к окружающей живой и неживой природе. Вспомним, как Дерсу Узала выговаривал головешке из кострища: «Твоя худой люди, кричи много…», его обращение к тигру Амбе.
У эвенов Томпонского района Якутской АССР даже сегодня ни ребенок, ни женщина не имеют права называть медведя иначе, как «абага», т. е. «старый дедушка», «почтенный старец». Охотник, идущий в поисках дичи по тайге, может назвать медведя именем «дерикан», что для того якобы звучит оскорбительно и должно привести к встрече охотника с медведем.
У многих народностей и племен существовало ритуальное убийство животных у жертвенника или в храме с последующим вымаливанием прощения и с объяснениями духу убитого животного безысходной необходимости этого убийства с целью поддержания жизни человека. Окружающий мир для многих народов был населен духами и демонами, управляющими течением природных процессов. И человеку в нем отводилась роль не хозяина, не безраздельного властелина и вершителя судеб, а равноправного члена, если не младшего по чину, подчиненного остальному живому миру.
Итак, чисто мифологически человечество создало две взаимно противоположные шкалы ценностей и две взаимно исключающие этические парадигмы, предопределяющие отношение человека к окружающему миру и, следовательно, управляющие его базовыми интенциями в политике природопользования.
Восточная философия выработала прямо противоположный мифологическому подход. Фундаментальная буддийская доктрина заключается в том, что ни одна вещь, ни одно существо во Вселенной не имеет своего «эго» и не может быть выделено в виде исключительной самости. Ничто во Вселенной не существует в изоляции. Все вещи взаимосвязаны и взаимообусловлены. Мы не что иное, как «узлы» на огромной сети. Позволяя
нашему эгоизму проявляться необузданно, лишая других их законных прав и разрушая естественное окружение, мы тем самым нарушаем общий баланс и повреждаем другие «узлы» в сети. Считается, что такого рода «греховный» акт обязательно принесет несчастье тому, кто был причиной исходного нарушения. Первая из пяти заповедей буддизма для убежденных его последователей — «не лишать жизни», что означает «не лишать никого жизни без веских на то оснований». Очевидно, что убийство другого человека является самым тяжким преступлением. Однако лишение жизни животных и даже растений без достаточных на то оснований и суровой необходимости также запрещается. Кроме того, запрет разрушения и расточения распространяется даже на неодушевленные объекты природы.
Основываясь на учении о множественности воплощений и неизбежности воздаяния за поступки, совершенные в прошлых воплощениях, буддийская мораль учит любить все живое. Современные наши враги или незнакомые люди вполне могли быть нашими друзьями или даже родителями в наших предыдущих жизнях. «Более чем в триллионах прошедших воплощений» ни одно живое существо не могло когда-либо не быть связанным с другими, по крайней мере, дружественными отношениями. Поэтому не существует ни одного живого существа, которому мы не обязаны отплатить за его доброту, проявленную к нам когда-то. Эти морально-этические принципы базируются на вере в то, что, хотя любая мировая система имеет свое начало и свой конец, существование само по себе не имеет начала.
Данные примеры приведены для того, чтобы подчеркнуть неоднозначность мифологических и религиозных подходов к взаимоотношению человека с окружающим миром, выработанных цивилизацией за всю ее длительную историю. В современную эпоху ни одна из рассмотренных природопользовательских доктрин, естественно, не имеет своего начального мифологического (или религиозного) звучания. В эпоху, когда производство и потребление далеко разошлись в пространстве и времени, когда миром людей правит рационализм, а использование сил, элементов и систем природы поставлено на индустриальный поток, методологи природопользования и лица, принимающие в этой области ответственные решения, почти не задумываются над безоговорочно принимаемой ими доктриной «использования» природы на основе неотъемлемого права. Не задумываются, хотя именно она определяет качество природопользовательской политики, направленность в планировании и реализации природопользовательских мероприятий. Нет более мысли о «кооперации» с природой. Эта мысль может показаться кому-то даже пережитком язычества или наивно-романтическими бреднями.
Лица, принимающие ответственные решения и таким образом стоящие у истоков актов вмешательства в природные процессы, действуют на основании личных убеждений или прав, врученных им обществом. Они, как правило, имеют рудиментарные естественнонаучное миропонимание и чувство ответственности перед потомками и перед природой, чаще всего не задумываются над экологическими последствиями своей деятельности. Достаточно вспомнить гигантские проекты преобразования природы, перевернувшие весь уклад жизни нашей страны в 50-е гг., вспомнить историю Кара-Богаза, Аральского моря, Байкала, затопление пойм крупнейших рек Сибири и Европейской России ради строительства гигантских водохранилищ, вырубку уссурийской тайги, создание КАТЭКа. Такие примеры можно множить почти до бесконечности. И все они — результат действия доктрины «использования» природы, основанной на исходных догмах «всевластия» человека в природе и приведшей за последние 2 тысячи лет к полному исчезновению 120 видов млекопитающих и 150 видов птиц, и сейчас каждый год к этому списку прибавляется по одному виду.
Принимая ответственные народнохозяйственные решения, мы убеждены, что: имеем право, действуем на благо, знаем, в чем состоит это благо. Мы считаем морально-этические проблемы природопользования чудачеством теоретизирующих ученых и чуть ли не в целом заслуживающим уничижительной оценки, убеждены в полной безнаказанности за последствия своей природопользовательской деятельности.
Сам термин «природопользование» отработан в рамках этого догмата. Вместе с тем научная методология предоставляет нам возможности для иного взаимоотношения человека с природой. Эта методология базируется на установлении системной организованности в природе, на структурированности естественных природных объединений, на признании права потомков жить в природной среде, не измененной нашей деятельностью, на ответственности за сохранность природной системной организованности. В основе природопользования в этой системе представлений лежат законы сохранения биологической (биоэнергетической) замкнутости экосистем.
Вполне очевидно, что вся живая природа в своем функционировании замкнута на ту биологическую массу, которая создается в природных системах, и ни на что более. Вся первичная биологическая масса на земле производится либо за счет фотосинтеза, из первичных неорганических соединений, либо за счет хемосинтеза, с использованием иных источников энергии, отличных от солнечной.
В силу того что в природных экологических системах существует общий трофический баланс, практически вся биологическая продукция, возникающая в первичном, продуцирующем (автотрофном) звене, служит для поддержания жизни и нормального функционирования остальной части экосистемы. В естественных экосистемах отсутствует экологическая или, правильнее сказать, «экономическая» база для повышения сбора урожая иначе, кроме как путем изъятия продукции у остальных членов экосистемы, за их счет. Такое использование природных экологических систем никак нельзя назвать рациональным. Исследование замкнутых экосистем на природных и искусственных моделях отчетливо показывает, что, к примеру, ни островная, ни рифовая экосистемы не могут существовать в неизменном состоянии, если в них нет равновесия между биологической массой, произведенной автотрофным, и массой, потребленной гетеротрофным путем. Поэтому при внедрении человека в естественные экологические системы он может без риска нарушения природного баланса и фактически без разрушения экосистемы эксплуатировать для своих нужд только ту часть биологической продукции, которая остается «ничейной». Таких биомасс в экосистемах не бывает. Суть системного выделения на экологической основе как раз и заключается в балансовом, «замкнутом по биопродукции» принципе выделения системного объединения.
Остается единственная, альтернативная по своей сути, дилемма в использовании экосистемы для поддержания благосостояния человека: либо сознательное разрушение экосистемы, уничтожение всей той части биосферы, которую человек хочет лишить пищи с тем, чтобы замкнуть на себя причитавшуюся уничтоженной части биоты биологическую массу, либо искусственное разбалансирование естественной экосистемы (т. е. создание искусственной экосистемы на месте уничтоженной естественной), проведение мероприятий, резко повышающих продуктивность отдельных звеньев экосистемы с последующим отведением избытка произведенной биомассы в качестве «платы за услуги» и с обязательным выделением части урожая на поддержание пищевого баланса тех членов экосистемы, которые жили здесь до внедрения человека с его интересами.
Именно по этим путям со всеми им присущими нюансами и идет развитие человеческой цивилизации.
Таким образом, дальнейшая стратегия природопользования целиком зависит от ответа на главный вопрос: что считать рациональным в природопользовании?
Сегодня мы говорим о необходимости сохранять и преумножать богатства природы. Однако проблема остается. Если мы действительно намерены воплотить в дело это требование, то должны подумать, как этого добиться. Главное здесь деятельность. При реализации наших намерений мы должны учитывать, что проблема сохранения и умножения природных ресурсов имеет несколько теоретически возможных вариантов решения:
— полная консервация, с отказом от дальнейшего прогресса, по крайней мере в освоении новых пространств и биологических ресурсов, проведение интенсивной природоохранительной и природовосстановительной политики;
— сокращение потребностей человека и доведение их до того уровня, который полностью вписывается в природную «экономику» экосистем. Однако, учитывая современное состояние природных экосистем, которые уже далеко вышли за рамки устойчивого равновесия и продолжают сдвигаться в сторону разбалансирования даже без дальнейшего вмешательства человека, многие природные системы уже не могут быть сохранены в их нынешнем состоянии без специальных мероприятий;
— создание особой системы, которая максимально консервирует не успевшие разрушиться природные экосистемы и делает присутствие человека для них незаметным. Это требует организации практически замкнутых искусственных экосистем, специально адаптированных к человеческой деятельности.
Нужно решить, какой путь самый перспективный. Если принять, что человек — часть системы, то для эффективного и сознательного управления системой он должен отчетливо понять свою роль в ней. Если в природных системах он не вершина творения, не исключительный властелин, то кто? Гражданин? Пассивный член, подданный?
Если во всеобщей системе природных связей человек — равноправный член, то он обязан вести себя так, чтобы не нарушать «благоденствия» других членов, укрепляя свое «отечество», признавая за ними равные «гражданские» права. Но этот путь — путь кооперации с природой, так называемое сотворчество. Будучи частью общей природной системы, человек прежде всего, должен увидеть эту систему, установить условия ее устойчивости и вписаться в нее вместе со своей деятельностью, руководствуясь самыми общими методологическими правилами. Одно из них — второй принцип симметрии Пьера Кюри, требующий подчинения симметрии предмета или явления, порождаемого средой, симметрии среды. Те собственные элементы симметрии явления, которые совпадают с элементами симметрии среды, сохраняются, остальные — отсекаются. Отсюда следует, что человек может безопасно проводить только такую деятельность, которая вписывается в природные закономерности. В самом общем виде принципиально возможны следующие теоретические концептуальные модели природопользования.
1. Потребительский, или утилитарный. Основан на безоговорочном присвоении всех природных полезностей, с полным, выборочным или частичным изъятием полезного компонента. Своим крайним результатом имеет деградацию экосистем и их компонентов, опустынивание и приведение природных ресурсов к виду, не пригодному к дальнейшему использованию. При наличии восстановительного потенциала в окружающих экосистемах на отработанных площадях может произойти самозалечивание под воздействием экологической сукцессии. Характерным примером такого способа природопользования является подсечное земледелие, собирательство, морской рыболовный промысел.
2. Очаговый. Участки интенсивного использования окружены обширными зонами территорий и акваторий с охранным режимом, которые служат своеобразным экологическим «буфером», ограничивающим распространение разрушительной деятельности на соседние с осваиваемым участком территории и акватории. Вариант возможен только в районах нового освоения.
3. Компенсационный. Использованный или исчерпанный природный компонент искусственно заменяется «экологическим протезом», т. е. экологически эквивалентным телом, устройством или системой (послойная засыпка карьеров отработанной породой с сохранением изначальной слоистости и гидрогеологических свойств горных пород — проницаемости, пористости; одернование обнаженных человеком участков земли; лесные посадки; укладка искусственного слоя почвы; восстановление луговой или степной растительности; зарыбление искусственных водоемов и т. д.). Система дорогостоящая, приводит к созданию окультуренных ландшафтов, требует тщательного экологического планирования, ландшафтной архитектуры.
4. Очагово-компенсационный. Очаги интенсивного освоения окружены буферными зонами «экологических протезов», рассчитанных на компенсацию вредного воздействия района интенсивного освоения на окружающую среду. Буферная зона должна иметь специфическую направленность, поглощающую весь вредный совокупный продукт антропогенно нагруженного звена. Этот вариант охранного природопользования предпочтителен для районов нового освоения.
5. Интенсификационный. Создание искусственных экосистем с высочайшей продуктивностью, возможной в данном природно-климатическом районе. Вариант предусматривает: конструирование каждого звена и элемента экосистемы со строгим расчетом на получение управляемой системы, сбалансированной по общей продукции и способной к временной разбалансировке любого звена с компенсационными ответами на этот дисбаланс других частей и звеньев экосистемы; полную замену всех звеньев экосистемы на искусственно подобранные, экономически выгодные, экологически комплементарные; формирование хозяйства по принципу полностью замкнутых безотходных производственных циклов. Требует надежного, научно обоснованного экологического прогноза последствий планируемых мероприятий. Является идеальной моделью рационального природопользования для освоенных территорий.
6. Мимикрический. Человек полностью вписывается со своими нуждами, потребностями и возможностями природопользования в природные экосистемы, находя себе естественную экологическую нишу, и целиком зависит от благосостояния всей экосистемы. При этом возможны два варианта — натуральный, первобытно собирательский (давно пройденный человечеством этап) и мимикрический компенсационный. Последний вариант предполагает такое природопользование, которое базируется на коррекции природных экологических цепей в сторону повышения продуктивности отдельных звеньев экосистемы. Избыточная продукция, созданная человеком, «выводится» из природы для удовлетворения его нужд, часть этой продукции оставляется в экосистеме для поддержания экологического равновесия в ней. Последний вариант теоретически полностью соответствует второму принципу симметрии Пьера Кюри. Из него следует ряд важных практических рекомендаций, которые могут быть приняты для разработки общей стратегии природопользования на вновь осваиваемых территориях (акваториях).
Вновь осваиваемые территории, акватории и береговая полоса российского Дальнего Востока характеризуются чрезвычайно большой пестротой природных комплексов, мозаично сменяющих друг друга на малых территориях. Градиенты среды чрезвычайно высоки. На двух противоположных склонах одной и той же горы или горной гряды («гривы»), в двух параллельных долинах отмечается разительный контраст среднесуточных температур, солнечной интенсивности, влажности воздуха, характера почв и растительности. Резко различается толщина снежного покрова, а соответственно и видовой состав животного мира — почвенных животных, ползающих и летающих насекомых, сопутствующих хищников, грызунов и т. д.
Все это говорит о необходимости специфической стратегии природопользования для каждого отдельного природно-ресурсного выдела, что превращает общую политику освоения Дальнего Востока в сложную научную задачу. Совершенно ясно, что стратегии, выработанные многовековым опытом европейского природопользования, неприемлемы для этого района. В силу большой пространственной и временной изменчивости природных факторов и компонентов наиболее подходящим для Дальнего Востока способом природопользования является, в соответствии с общим принципом симметрии Пьера Кюри, мозаичное хозяйствование хуторского типа, с дисперсной сетью сельскохозяйственных, чарикультурных и других угодий, комплексно объединяющихся в одном и том же хозяйстве. Гибкая система хозяйствования, с возможностью быстрого переключения землепользователей с одного ресурса на другой — необходимое условие успешного и экономически благополучного использования природных ресурсов этого сложнейшего в хозяйственном отношении района нашей страны.
Сложные природные объединения типа экосистемы зачастую не могут быть достаточно глубоко проанализированы, несмотря на применение математических моделей и кибернетических аналоговых систем. Системное представление требует выделения индивидуальных свойств экосистемы на основе вычленения общесистемного свойства, эмерджентного по отношению к элементам, слагающим систему. Требуется определение элементов и законов связи между ними. Только таким образом система может быть промоделирована — поставлена в условия, когда направленное изменение элементов или связей между ними (т. е. структуры) приведет к ожидаемому, направленному изменению общих свойств интересующей нас системы (зачастую мы добиваемся как раз обратного: стабильности экосистемы при изменении структурных элементов или их связей). В этом, в частности, состоит задача создания управляемой, высокопродуктивной и высокоустойчивой экосистемной модели, например в сельском хозяйстве. Искусственное разбалансирование экосистемы, вызывающее резкое повышение продукции над потреблением, с последующим отводом избыточной продукции в виде урожая на удовлетворение потребностей человека — теоретическое основание сельского хозяйства. Замена человеком естественного потребительного звена скомпенсированной экосистемы всегда лежит в основе практического использования им биологических объектов: например, доя корову, человек заменяет ей телёнка; уничтожая вредителей сельскохозяйственных культур и резко повышая продуктивность растений, он заменяет собой те организмы, которые должны были бы в условиях идеально скомпенсированной экосистемы выполнять роль консументов.
Важнейший социальный заказ современного морепользования — марикультура, по всей очевидности, также должна быть основана на неких общесистемных особенностях, характерных для наиболее продуктивных морских экосистем. Одной из самых высокопродуктивных природных экосистем моря является коралловый риф. Этим своим признаком в сочетании с высочайшей эволюционной и, вероятно, системной устойчивостью он привлекает внимание в качестве модельного объекта.
Основная экосистемная характеристика рифа — его относительная трофическая замкнутость и близкий к сбалансированному поток энергии, когда вся или практически вся произведенная продуцентами биомасса потребляется консументами того же рифа, и лишь в отдельных случаях неиспользованную часть рифовая экосистема «упускает» вниз по течению, обогащая тем самым прилегающие акватории.
Задача моделирования рифовой экосистемы в целях создания высокопродуктивного комплексного морского хозяйства заключается в воссоздании основных трофических звеньев и всей трофической структуры сообщества на базе иных исходных продуцентов и консументов, обеспечивающих появление аналогичных энергетических процессов. В этом смысле представленная в энергетическом плане экосистема моделируется как системное образование, с переносом в модельные условия важнейшей системной характеристики: трофодинамической замкнутости. «Размыкание» трофодинамической цепи в любом месте обязывает нас к искусственному выводу образовавшегося избытка энергии и биомассы в качестве товарной продукции экосистемы.
Важнейшими проблемами, помимо чисто инженерно-технических, являются в данном случае проблемы выбора и обоснования расселения достаточных масс продуцентов и сопутствующих им макроконсументов. выбора бассейна и рационального размещения в нем монокультур консументов. сформировавших достаточно активное звено, способное потребить поток энергии, создаваемой продуцирующей частью экосистемы.