Поверхность Земли необычайно разнообразна в своих особенностях. Однако некоторое сочетание этих особенностей может в основном повторяться от места к месту на протяжении известного участка и таким образом создаёт естественный ландшафт.
Допустим, что в некотором месте исследователь видит: холмы, разделённые понижениями, которые частично заняты болотами или озёрами; хвойный лес на холмах и смешанный в не занятых озёрами понижениях; подзолистые почвы. Пустившись далее в путь, он убеждается, что это характерное сочетание холмов, озёр, болот, хвойного и смешанного леса, подзолистых почв и других элементов (о которых мы, ради краткости, не говорим), закономерно повторяясь, тянется на значительное пространство. Он также убеждается, что наступает момент, когда описанное выше сочетание сменяется другим, а это другое тоже закономерно повторяется на протяжении десятков километров и образует новый, другой по своему облику участок. Эти отличающиеся друг от друга участки — ландшафты — каждый может видеть, осязать, исследовать, так как они — объективная реальность, действительно существующая в природе, а не продукт обобщения человеческого ума.
У географического ландшафта следующие основные признаки. Прежде всего, ландшафт — это участок ландшафтной оболочки. Во-вторых, ландшафт — это участок, обладающий индивидуальными чертами в своей структуре и морфологическом строении, некоторой качественной определённостью, которая и позволяет его отличить и отграничить от другого ландшафта. В-третьих, ландшафт, несмотря на черты индивидуальности, неразрывно связан с ландшафтной оболочкой в целом; его индивидуальные особенности проявляются не иначе, как на фоне и под влиянием закономерностей, присущих структуре и развитию ландшафтной оболочки. Сказанное относится не только к отдельному ландшафту, но и к любой группе ландшафтов, выделяющейся в природе по некоторым чертам внутреннего сходства.
Перечисленные признаки могут быть положены в основу некоторого общего определения понятия «ландшафт». Географический ландшафт — это участок земной поверхности, качественно отличный от других участков, окаймлённый естественными границами и представляющий собой целостную и взаимно обусловленную закономерную совокупность предметов и явлений, которая типически выражена на значительном пространстве и неразрывно связана во всех отношениях с ландшафтной оболочкой.
Такое определение содержит в себе по существу и ряд других характерных черт ландшафта, но делает излишним их перечень, поскольку очевидно, что ландшафту, как и ландшафтной оболочке, присущи: внутренне противоречивое единство и целостность, круговороты вещества и связанной с ним энергии, суточная, сезонная и многолетняя ритмика и непрерывность развития, протекающая в основном в тех же формах, теми же путями и по тем же законам, что и развитие всей ландшафтной оболочки.
Определение ландшафта, сформулированное выше, принадлежит прежде всего к общим понятиям географической науки. Оно одинаково приложимо к любой таксономической единице физической географии и столь же законно и необходимо, как общие понятия «климат», «организм», «почва».
Однако термин ландшафт можно использовать и для обозначения географического индивида, т. е. исходной единицы физико-географического районирования и систематики. Особого неудобства (кроме чисто формального) в этом нет, так как в каждом конкретном случае ясно, о чём идёт речь — о ландшафте вообще или о географическом индивиде. Впрочем, мнения географов в этом вопросе расходятся: одни в качестве общего понятия предлагают названия «природный комплекс» или «географический комплекс», а слово «ландшафт» сохраняют для наименования исходной единицы районирования; другие склонны оставить за «ландшафтом» функцию общего понятия и для единицы районирования и систематики избрать термин «физико-географический район» или «округ».
Любой ландшафт в каждый данный момент есть известная система или группировка взаимосвязанных тел, некий определённый структурный комплекс Именно структура, понимаемая в географическом смысле, составляя внутреннюю особенность ландшафта, придаёт ему качественную определённость. Подобно тому как в результате перегруппировки молекул или атомов, меняющей физико-химическую структуру тела, последнее меняет своё агрегатное состояние, — изменение внутренних соотношений между компонентами ландшафта, т. е. изменение географической структуры, приводит к изменению ландшафта, к его новому качественному состоянию.
Ландшафт объединяет разнородные части, но эти разнородные части образуют единство, однородно распространённое на известной территории. Иными словами: ландшафт разнороден, так как состоит из разнородных по своей природе (рельеф, почвы, воды и т. д.) и форме (водоразделы, склоны, долины и т. д.; реки, озёра, подземные воды и т. д.) частей, а также разнородных морфологических единиц (фаций, урочищ — см. ниже), но он в то же время и однороден, потому что сочетание этих разнородных частей и морфологических единиц закономерно и типически повторяется на известном пространстве.
Как указывалось, ландшафты не изолированы. Они друг на друга влияют. Нельзя, например, рассматривать Предкавказье независимо от Кавказских гор и нельзя объяснить климат Норвегии без того, чтобы мысленно не переброситься в Мексиканский залив, откуда начинается Гольфстрим. Соседство моря, при соответствующем направлении атмосферной циркуляции, делает климат прилежащего к морю наземного ландшафта океаническим. Семена растений переносятся из одного ландшафта в другой. Реки, рассекающие несколько ландшафтов, связывают их и в какой-то степени объединяют. Влияние одних ландшафтов на другие, даже очень отдалённые, осуществляется с помощью движения атмосферы, морских течений, распространения плавучих льдов и т. п.
Само собой разумеется, что ландшафты не изолированы не только в пространстве, но и во времени, как это и следует из общего понимания процесса развития. Наследие прошлого оказывает мощное воздействие и на современную географическую структуру. Так, например, литологическое строение местности — это всегда наследство прошлого, и роль этого прошлого в нынешних процессах выступает сама собой, если вспомнить, что пески водопроницаемы, глинистые породы водоупорны, известняки легко растворяются и т. п. Если стратиграфия — летопись ландшафта, то литология — его вещественный фундамент. Некоторые авторы причину разнообразия ландшафтов в каждой природной зоне видят именно в различии грунтов или принимают смену горных пород за основной критерий физико-географического районирования.
Принимая во внимание непрерывность развития ландшафта, мы неизбежно придём к заключению, что в каждом нынешнем ландшафте надлежит отыскивать черты троякого рода: современные, реликтовые и прогрессивные.
Современные — это те, которые придают ландшафту качественную определённость, наблюдаемую нами непосредственно.
Реликтовые — это те, которые сохранились от предыдущих стадий развития. Реликтовые черты нередко служат ключом к объяснению ряда современных особенностей. Сухие долины в пустыне говорят о том, что здесь когда-то климат был более влажный. Плоские гребни современных высоких горных хребтов говорят о равнине, существовавшей на месте нынешних гор, а впоследствии расколотой на глыбы, приподнятые эндогенными процессами на различную высоту. Реликтовые почвы, формы рельефа, растения, реликтовая фауна, реликтовые биологические приспособления, не находящиеся в соответствии с современной обстановкой, и т. д. — всё это ценнейшие указания для восстановления истории ландшафта и, следовательно, для уяснения его нынешних особенностей.
Наконец, прогрессивные черты — это то новое, что зарождается в современном ландшафте и чему суждено неуклонно усиливаться (например, острова таликов в области деградирующей вечной мерзлоты, накопление ортштейна в подзолистых почвах или солей в пресном озере, вторжение элементов степной растительности в пустыню и т. п.). Прогрессивные черты, вытеснив современные, изменят ландшафт и превратят его в другой. Очевидно, что анализ прогрессивных черт представляет для физико-географа первостепенный теоретический и практический интерес, так как служит предпосылкой географического прогноза и, стало быть, мощным орудием рационального преобразования ландшафта. Конечная задача всякой науки — предвидение, конечная цель — польза. Размер этой пользы, степень хозяйственной власти человека над природой и есть мера успехов науки.
Процесс развития ландшафтной оболочки есть процесс обогащения её новыми признаками, усложнения состава, а значит — и структуры. Совершенно то же надо сказать и о ландшафте, с той лишь разницей, что развитие отдельного ландшафта может носить более неровный характер, чем развитие ландшафтной оболочки в целом; в частности, внешние по отношению к данному ландшафту воздействия в отдельных случаях могут весьма существенно замедлять и даже на время пресекать нормальный ход развития данного ландшафта (катастрофические наводнения, вулканические извержения).
Существует попытка различать полные ландшафты, когда налицо все компоненты, и неполные ландшафты, когда какого-нибудь компонента недостаёт (полярные области, лишённые растительности; ландшафты морской поверхности, лишённые рельефа). Так как развитие ландшафта в существе своём есть его непрерывное усложнение и обогащение, то с точки зрения названной попытки любой ландшафт надо бы считать неполным, потому что у него ещё нет того компонента, который он в состоянии получить впоследствии в ходе развития. Предложенное подразделение явно не нужно. На самом деле всякий ландшафт на своей стадии развития полный.
Термин «географический ландшафт» давно получил права гражданства в географической литературе, и поэтому мы считаем целесообразным сохранить его, не прибегая к новшествам. Конечно, это термин не безукоризненный, потому что в основе его лежит представление преимущественно о внешнем виде страны (Landschaft — не только страна, край, но и вид, пейзаж), т. е. об элементах, изучением которых далеко не исчерпывается задача физической географии. Но дело ведь не столько в названии (хотя и оно должно быть возможно более точным), сколько в том содержании, какое в название вкладывают: геометрия уже давно не наука об измерении Земли, а география — не просто описание Земли, как это буквально означают их наименования. Эти устаревшие названия никого уже не смущают и развитию этих наук ни в какой мере не препятствуют.
Имеются отдельные попытки отбросить термин «ландшафт»: либо на том «основании», что ландшафтов в природе не существует (они — плод измышления человеческого ума) (А. М. Смирнов), либо потому, что «порочное» слово это, как якобы и всё учение о ландшафтах, заимствовано у буржуазных географов-идеалистов (А. Д. Гожев). Однако в реальности ландшафтов может сомневаться только солипсист. Отождествление же советской географической теории с выдумками буржуазных теоретиков свидетельствует лишь о нежелании видеть, что, кроме слова «ландшафт», у этих двух концепций нет ничего общего; здесь перед нами своеобразная робость духа: как бы чисто внешнее звучание слова, безотносительно к его содержанию, «магически» не оказало плохого влияния на советскую географию.
В нашей литературе синонимами термина ландшафт являются: хора (Ю. Бяллович), геохора, урочище, географический аспект (Л. Берг), элементарный ландшафт (А. Пономарев), естественный район (С. Неуструев), округ (В. Сочава), тип территории (А. Гожев), геоценоз (В. Сукачёв), географический комплекс (С. Муравейский), географический блок (А. Смирнов), природный комплекс (В. Лидов) и т. п. Разноречия только отчасти оправданы неодинаковым отношением авторов к содержанию термина: одни видят в нём единицу районирования, другие — общее понятие, третьи — отблеск метафизики. Но в ряде случаев новая терминология создаётся без особой надобности и образовала к настоящему времени в физической географии своего рода, терминологические джунгли, сквозь которые необходимо продираться к существу дела. К тому же и термины эти часто неудачны: от «хоры» получается «хорообразовательный (!) процесс», «блок» наводит на мысль о неподвижной застывшей глыбе, «аспект» буквально означает взгляд, вид, точку зрения и путается с сезонной характеристикой ландшафта. Прекращение игры в новые слова принесёт географической науке только пользу.