Вскоре после смерти Авиценны родилась Гильдегарда (1098—1180). Она была аббатиссой сначала в Дизибоденберге, затем в Бингене, в Рейнской области. Ее трактат о мироздании, блестяще переведенный Сингером, представляет собой оригинальную смесь теологических, мистических, научных и философских размышлений. В ее книгах «Liber Scivias» («Книга знания») и «Liber Divinorum Operum simplicis hominis» («Книга о божественных делах простого человека»), имеющих весьма небольшое значение для эмбриологии, мы все же находим описание развития.
Особенно подробно Гильдегарда останавливается на изложении того, как душа входит в зародыш. Последнее изображено на рисунке, заимствованном из Висбаденского кодекса «В» Liber Scivias.
Иллюстрация из «Liber Scivias» Гильдегарды Бингенской (Висбаденский Кодекс В), изображающая вхождение души в зародыш (ок. 1150 г.). По Сингеру
Душа здесь изображена нисходящей с неба в тело беременной женщины и, тем самым, в находящийся внутри нее зародыш. Божественный разум представлен четырехугольным предметом, углы которого указывают на четыре страны света как символ устойчивости. От него идет в чрево матери длинный трубчатый канал, вдоль которого спускается душа, как светящийся «сферический» и «бесформенный» предмет, озаряющий все тело. Сцена изображает мать, лежащую на переднем плане; в матке ее видны следы зародышевых оболочек, позади стоят десять человек; каждый из них несет сосуд; в один из них злой дух, стоящий в левом углу, вливает какое-то зелье. Гильдегарда описывает и истолковывает эту сцену следующим образом: «Внемли, я видела на земле людей, которые несли молоко в глиняных сосудах и делали сыры из него. Одно было густое — то, из которого делается твердый сыр, другое — более жидкое, из которого делается пористый сыр, и некоторая часть была затронута гниением и такого качества, из которого делается горький сыр. И я видела подобие женщины, в чреве которой находилась законченная человеческая форма; и затем, по тайному повелению высочайшего служителя, огненная сфера, не имеющая никаких очертаний человеческого тела, овладевала сердцем формы и достигала мозга и изливалась сама во все ее члены. И я видела, что многие круговые водовороты овладевали сферой и переносили ее к земле, но с неизменно возобновляемой силой она подымалась вверх и громко стенала, вопрошая: «Я странник, где я?» — В тени смерти. — «Куда я иду?» — По пути грешников. — «В чем моя надежда?» — В том, в чем надежда всех странников… А те, которых ты видел несущими молоко в глиняных сосудах, они в миру — мужчины и женщины — равно несут в своих телах семя человеческого рода, которое порождает все различные существа… Часть уплотнена, ибо семя в своей мощи хорошо и правильно сварено; оно производит сильных людей, которые наделены как духовными, так и телесными дарами… А у других были сыры, менее плотно створоженные, ибо в слабости своей семя было несовершенного состава, и порождали они потомство, обычно глупое, слабое и бесполезное… А у некоторых оно было затронуто гниением, ибо семя в этой смеси не может быть должным образом выращено, — оно немощно и производит неудачливых людей, горько сокрушающихся и удрученных в своем сердце и не могущих поднять свой взор до более высоких вещей… И часто в забвении бога и по насмешке дьявола порождается ублюдок (mistio) от мужчины и женщины, и существо, рожденное таким путем, уродливо, ибо «родители, согрешившие против меня, возвращаются ко мне распятые в своих детях».
Мы уже проследили странствования аналогии развития с образованием сыра; возникнув у Аристотеля, она была перенесена в Александрию, вошла в книги Премудрости Ветхого завета и нашла свой путь к арабам через Али ибн аль-Аббас аль-Маджуси (или Хали-Аббас, как он был известен на Западе). Его «Liber Totius» появилась на латинском языке в 1523 г., но была переведена значительно раньше (между 1070 и 1085 гг.) в Монте Кассино Константином Африканским, который назвал ее «Liber de Humana Natura» («Книга о природе человека») и выдал ее за свое собственное сочинение. Таким образом, Гильдегарда могла ознакомиться с ней и воплотила ее в одном из своих видений. Здесь эмбриология падает до самого, быть может, низкого своего уровня. Но появление великого человека, призванного продолжать аристотелевскую традицию и внести в нее много нового, было близко. Этот человек был Альберт Великий из Кельна. Прежде чем говорить о нем, следует упомянуть о весьма странной личности — Майкеле Скотте (1178—1234), который, по словам Гантера, «появился в Оксфорде в 1230 г. и производил опыты по инкубации, заимствовав это искусство у египтянина, научившего его выводить птенцов из яиц страуса действием жара апулийского солнца». Этот «полубезумный старый маг», как Сингер справедливо называет Скотта, не сумел использовать этот прием, но самый факт интересен, особенно тем, что упоминается египтянин. Хаскинс в интересных очерках, посвященных описанию научной атмосферы при дворе императора Фридриха II Сицилийского, изобразил Скотта, только что вернувшегося из Испании, где он занимался алхимией, как помощника этого ученого и свободомыслящего монарха в его экспериментах по инкубации.
Источник: Джозеф Нидхэм. История эмбриологии. Пер. с англ. А.В. Юдиной. Гос. изд-во иностранной лит-ры. Москва. 1947