В то же время, когда в американской геоботанике развивалось течение, признающее существование в природе ясно очерченных растительных сообществ, возникло новое направление, которое как бы отрицало все то, что стало уже аксиомой в науке о растительности.
Первым представителем этого направления в Америке был X. Глизон. Его труды 20—30-х годов не обратили на себя особого впимания, хотя, с одной стороны, их критиковали (Найколс), а с другой стороны, пекоторые их принципы нашли все же применение. Один из продолжателей индивидуалистического направления в современной североамериканской геоботанике, Макинтош (McIntosh, 1958), охарактеризовал состояние учения Глизона в 20—30-х годах словом dormant — спящий. «Пробуждение» произошло в 40-х, особенно же в 50-х годах. В самом фокусе научной мысли труды Глизона оказались после второй мировой войны, когда в Америке стало быстро формироваться новое геоботаническое направление, исходной теоретической позицией которого было сомнение в основных положениях классической геоботаники — в реальности растительных сообществ и ассоциаций, в возможности единой классификации и т. д.
Первые труды Глизона имеют существенное значение, в первую очередь из-за изложенных в них методических приемов. Исследуя растительный покров песчаников Иллинойса, он применяет метод квадратного анализа (анализирует большое количество квадратов, в первом труде — площадью в 100 кв. футов, во втором — в 4 кв. м, затем разрабатывает их в таблицах). Каждому виду он дает оценку обилия (на основе 7-ступенчатой шкалы). Из теоретических мыслей Глизона самыми важными являются те, где он: 1) возражает против учения Клементса о климакс-формациях и 2) при выделении ассоциаций самым важным считает признаки самого растительного покрова, а не условий среды.
Суть геоботанического учения Глизона составляет индивидуалистическая трактовка растительных сообществ. Глизон считает, что в растительном покрове не встречаются участки, имеющие униформные структуру и состав. «Мы охотно допускаем, что в природе имеются участки растительности с измеряемой пространственностью, во всех частях которых господствует высокое единство структуры так, что их две более мелкие части кажутся сходными довольно обоснованно. Такой участок есть растительная ассоциация… Однако более тщательное исследование определенного участка показывает, что такая общность имеет лишь сравнительное значение и что едва ли можно найти два пробных квадрата, которые имели бы в точности одинаковую структуру. Ввиду этого определенную растительность одип эколог может рассматривать как одну простую ассоциацию, а другой считать ее мозаикой или смешением нескольких ассоциаций… Существенно то, что абсолютной общпости растительности не существует и что у нас нет согласия в том, сколько вариаций может быть представлено в отношении одной ассоциации.
Любое растительное сообщество для Глизона — «индивидуальный феномен», нигде не повторяющийся всеми своими признаками. Растительность какого-либо участка следует рассматривать лишь как результат взаимодействия двух факторов — колеблющейся и случайной иммиграции растений и варьирующей среды. В своем последнем крупном труде Глизон пишет: «Условия местоположения варьируют постоянно во времени и в пространстве, местоположение выбирает из всех имеющихся под рукой иммигрантов те виды, которые образуют данную растительность, и в результате этого растительность варьирует беспрерывно в пространстве и во времени». И далее: «Варьирование условий местоположения на каком-либо маленьком участке, повторяясь в существенных своих чертах в нескольких местах, создает некоторые ясно выделенные типы местоположений, каждый из которых характеризует сходная растительность. И мы, к сожалению, делаем из этого ограниченного факта вывод, что типы ассоциаций устойчивы. Однако расширяя свои наблюдения на более крупные территории, мы начинаем понимать, что каждое отдельное сообщество является лишь крошечной частью бесконечного и вечно изменяющегося растительного калейдоскопа, частью, ограниченной в своей длительности, никогда не существующей вторично, исключая ее настоящее непосредственное соседство, и то только в виде совпадения, которое едва ли когда-нибудь повторится».
Глизон делает из этого вывод, что при исследовании растительного покрова следует обратить основное внимание не на поиски однородных участков с гомогенным растительным покровом, чтобы объединить их в определенные ассоциации, а на объяснение причин ассоциирования видов растений, их повсеместного произрастания и закономерностей их зависимости от среды. При этом интересно отметить, что Глизон полностью не отрицает существование ассоциаций. В своем труде 1926 г. он говорит, что «растительные ассоциации существуют, мы можем по пим шагать, измерять их протяженность, мы можем описать их структуру… Но мне кажется, что мы вступаем на весьма опасный путь, определяя ассоциацию как какой-либо участок с гомогенной растительностью, или если мы ей вообще пытаемся дать какую-либо определенную дефиницию». Таким образом, Глизон возражал против требования однородности (униформности), однако допускал возможность (по крайней мере в труде 1926 г.) существования в растительном покрове сообществ — ассоциаций. Между прочим, за это ухватились все те геоботаники, для которых индивидуалистическое направление казалось неприемлемым анархизмом. Если ассоциации существуют, то их следует дефинировать и классифицировать, утверждали они. Как мы дальше увидим, дискуссия между представителями этих двух направлений базируется отчасти на их неполном понимании друг друга.