При описании жизни И. В., начиная с его детства и до кончины, мы останавливались на чертах его характера, а также особенностях склада его ума и ряде моментов общественной деятельности.
Однако некоторые общие сведения в этом отношении автор счел полезным вынести из хронологии, с тем чтобы попытаться дать в одном месте более цельную характеристику личности И. В. Быть может, эта глава в известной степени явится лишь повторением тех или иных мест его биографии, но, как мне кажется, она будет небезынтересна для всех, желающих глубже постичь образ нашего замечательного естествоиспытателя.
Останавливаясь на личности И. В., на отличительных чертах его характера, следует прежде всего отметить высокую дисциплину его труда. Биографы И. В. свидетельствуют, что он дорожил буквально каждой минутой для работы. В 45-летнем возрасте, т. е. примерно с 1900 г., он установил для себя жесткий режим времени, который не изменял уже до конца жизни. В период вегетации растений И. В. вставал обычно в 5 часов утра и сейчас же принимался за «работу на питомнике. В 8 часов утра он пил чай и до 12 часов дня снова уходил в питомник. В саду, где-нибудь под деревом, он принимал в это время и посетителей. Особенно много работы бывало у И. В. в горячую пору гибридизации. В это время его всегда можно было встретить с полевой лабораторией: небольшим шкафчиком, с баночками, наполненными пыльцой различных растений, лупой, пинцетами, ножами и прочими самыми разнообразными инструментами для экспериментов над растениями. В эту пору ничто — даже болезнь — не могло удержать его в комнате.
Так, в письме к П. Н. Штейнбергу от 4 мая 1910 г. писал: «При отправке посылок я сильно простудился и вот до сих пор не могу отделаться от ежедневной лихорадки. Ни хинин, ни салицил не помогают. А тут еще дожди у нас идут чуть не ежедневно, сырость страшная, а мне необходимо хоть на час выходить, чтобы произвести опыления, — время-то не ждет — все в цвету — не хочется целый год упустить…».
В 11 часов 30 минут приходила почта, и И. В. тут же, в саду, бегло просматривал ее и, положив письма в карманы своей неизменной куртки из грубого верблюжьего сукна, шел обедать.
Обед бывал в 12 часов дня. Он состоял обычно из тарелки щей или супа из овощей, выращенных собственными руками И. В. и его семьи, с небольшим кусочком мяса, котлеты или гречневой каши, стакана молока и фруктов.
После обеда И. В. заканчивал просмотр почты и в течение часа отдыхал. С 3 до 5 часов дня он снова выходил на работу в питомник или работал в комнате. В 5 часов дня следовал чай, после которого И. В. садился за просмотр и написание дневников, чтение книг, статей и проч. В эти же часы он принимал посетителей, часто являвшихся к нему издалека. В 9 часов вечера И. В. ужинал, после чего брался за корреспонденцию, которая с давних пор уже достигла огромных размеров. Над письмами он работал часто до 12 часов ночи (до 1924 г. всю корреспонденцию он вел лично сам). И только после этого заканчивался рабочий день неутомимого труженика науки.
Характерна обстановка рабочего кабинета, который служил Мичурину одновременно и лабораторией, и мастерской точной механики, и библиотекой: И. В. был, как известно, не только ученым-биологом, философом, садоводом, селекционером, гибридизатором, но и прекрасным фотографом, художником, электриком, механиком, конструктором, слесарем, плотником и даже врачом. «Все, с чем я сталкивался, я старался улучшить», — говорил о себе Мичурин.
Здесь в кабинете находился его рабочий верстак, токарный станок, здесь И. В. изготовлял изобретенные им приборы, инструменты, сваривая детали при помощи им же изобретенной печи. Здесь же он часто принимал и многочисленных посетителей. «Своеобразен был вид рабочей
комнаты Мичурина, — пишет свидетель его жизни и работы А. Н. Бахарев, — отягощенные книгами полки, шкафы. За стеклом одного из них — склянки, колбы, гнутые трубки, пробирки, банки… За стеклом другого — модели плодов и ягод. На двух столах рукописи, чертежи, рисунки, письма. Всюду, где только имеется место, расставлены различные аппараты и электрические приборы… В углах между шкафами садовые вилы, лопаты, мотыги, опрыскиватели, секаторы, пилы…».
На первый взгляд комната со всей ее обстановкой казалась полной беспорядка. Но это было только первым впечатлением. Простота и целесообразность были основными правилами в работе И. В. Все у него было под рукой.
Он был не только ученым, но и рационализатором. А. Н. Бахарев пишет по этому поводу: «Такая «мелочь», как палка, с которой он совершает частый обход питомника, приспособлена у него как мера длины; рулетка у него укладывается в жилетном кармане; карандаш — автоматический; ботинки — без шнуров и надеваются без необходимого нагибания корпуса; зажигательницы его поражают своей практичностью и изяществом; сделанная им машинка для набивания папирос не утеряет ни одной малости табака; шкатулка, в которой Мичурин хранит все наиболее ценные документы, воспоминания (письма, портреты, газетные отзывы о своих работах и т. д.), запирается едва заметной задвижкой…».
И. В. лично сконструировал и изготовил особой системы нож для прививки («гайсфус»), машинку для окулировки, аппарат для перегонки масла, секатор для обрезки ветвей, ящик-прибор для изучения влияния притока воздуха на укоренение черенков, опрыскиватель для растений, машинку для резки табака. Он также усовершенствовал ряд метеорологических и электрических приборов.
Почетное место в кабинете занимал шкаф для семян, подаренный М. И. Калининым.
С книгой И. В. работал серьезно, вдумчиво и критически. Он часто делал на полях отметки против заинтересовавших его мест, здесь же помещал критические замечания и возражения — часто глубокие и острые — при несогласии с изложением автора. На внутренней стороне обложки, чистой стороне титульного листа и проч. И. В. делал заметки по интересовавшим его вопросам со ссылками на соответствующие страницы текста. Наконец, он широко практиковал вырезки из газет, журналов и наклеивал их в своих записных книжках и дневниках применительно к тем или иным вопросам. Все это очень облегчало работу И. В. Мичурина, и он легко находил нужные справки.
И. В. очень ценил свое время, но вместе с тем он никогда не отказывал в помощи, совете, указании людям, действительно интересующимся любимым им делом. Праздных посещений, бесцельных визитов людей, приехавших «посмотреть, как работает старик Мичурин», И. В. терпеть не мог. Эти люди только отрывали его от работы. В своей автобиографии, написанной в 1914 г. по предложению редакции журнала «Садовод», издававшегося в Ростове-на-Дону, И. В. писал: «Мне решительно нет времени заниматься этими почти ежедневными посещениями разных гг. инспекторов, сельскохозяйственных и садовых инструкторов, лесоводов и т. п. Им хорошо разъезжать — затрата времени у них оплачивается 20-м числом, а мне необходимо работать. Для меня каждый час дорог, я целый день в питомнике, и до половины ночи проводишь за корреспонденцией, которой, кстати сказать, такая масса со всех концов России, а в последнее время и из-за границы. А как надоедают эти господа более чем странными своими посланиями».
И. В. умел использовать для работы каждую минуту своего времени и одновременно вел наблюдения и опыты над массою растений, изучая их зорким взглядом природного натуралиста. Вспомним хотя бы его указания о наблюдениях над гибридными сеянцами, которые он осматривал по нескольку раз в день, — а ведь сеянцы исчислялись многими тысячами! Нужно сказать, что огромной продуктивности столь разносторонней и обширной работы способствовало одно правило, которое И. В. неукоснительно выполнял: он никогда не расставался с карандашом и записной книжкой, сюда он записывал решительно все достойное внимания, часто даже на ходу.
Как указывает А. Н. Бахарев, И. В. начал записывать с детства — с 16 февраля 1869 г. — делая выписки из календаря о предсказании погоды. Последнюю запись он сделал 19 мая 1935 г., в ней он отметил необходимость выписки из Ботанического сада Академии наук СССР (из Ленинграда) корневых черенков многолетней розовой махровой повители.
И нужно сказать, что изучение его записей-дневников, списков тем, результатов наблюдений, «беглых мыслей о работе» и т. д. как нельзя лучше позволяет увидеть образ И. В. как замечательного мастера эксперимента, проникновенного наблюдателя, непримиримого и самоотверженного борца за свои идеи, человека требовательного в труде не только к самому себе, но и ко всем его окружающим. Эти записи характеризуют и. в. как человека, обладавшего железным характером и непреклонной волей в достижении поставленной цели. Некоторые — даже, казалось бы, мелкие — темы своей научной работы И. В. разрабатывал по 40—50 лет, проделывая бесчисленные опыты, пока не убеждался в полной правоте своего мнения: например, над выведением нового сорта ароматичного жасмина он работал 40 лет, над карликовыми подвоями — около 50 лет, и т. д.
Вместе с тем в его рабочих заметках и памятных записях мы находим и массу ценнейших практических указаний. Стоит лишь вдумчиво прочесть, например, заметки И. В. о резке черенков для посадки, чтобы убедиться в этом. И. В. пишет:
«Вопросы, которые следует разрешить
В какие часы суток лучше срезать черенки, — так как известно, что сочность растений в различные часы — разная?
С какой стороны лучше срезать черенки — с южной, северной, восточной, западной?
Во сколько градусов держать температуру днем? Ночью?
Испробовать разные виды срезов с расколом и без оного. Говорят, что чем больше площадь среза, тем легче приток сока. Листья после срезки черенка не растут.
Замечено, что черенки, сидящие у углов ящиков, лучше несравненно давали корни, из этого видно, что: 1) доступ воздуха больший — лучше, 2) меньший застой влаги, 3) менее порченое состояние земли.
Выработанные правила
Черенки надо резать между 12 и 18 числами июня и вообще, когда уже на молодых побегах будет от 5 до 8 листьев.
Длина должна согласоваться с тем, чтобы на черенке было до 8 глазок, из которых при посадке 3—4 оставляются сверх земли, а 2—3 углубляются в грунт.
Срез — поперечный крутой — лучше.
Срез близ почки большой роли не играет.
Тотчас после среза черенки надо бросать в банку (с водой).
Никаких надрезов делать не следует, они бесполезны, из них корни не выходят.
При посадке их следовало бы сажать не глубже 7г дюйма, но при этом чтобы земля плотно охватывала их.
Верхнее стекло должно быть как можно чище и ближе к верхним концам черенков, хотя не должно касаться их и, главное, должно иметь косое положение, чтобы пот стекал.
Температура между 15—18° или 18—25°.
Слой земли и других материалов под нижним концом черенка не должен превышать 1/2 дюйма.
Земля должна быть очень мелка, чтобы плотней охватывала черенок; состав — 2 части хорошего перегноя, 1 часть мытого белого песку, 1/8 часть глины и 1/4 часть торфа».
Он обращает внимание и на то, что нож при производстве прививок не следует оставлять на солнце: нагреваясь, он подсушивает срезанные части растения, что ухудшает условия срастания, и т. д.
С особенной яркостью такие черты характера И. В., как его настойчивость, высокое чувство долга перед страной, перед своим народом, безграничное терпение в труде, в ответах на запросы, без конца сыпавшиеся на него со всех концов нашей страны и всего мира, строгая дисциплина во времени, — проявлялись в переписке, которую вел И. В. Эта сторона его деятельности хорошо освещена в нашей печати (Яровизация, 1940, № 3). Здесь указывается, что, несмотря на огромное количество корреспонденции, И. В. самым тщательным образом продумывал и подготовлял ответы на все письма и обращения, — тут он уже не считал возможным «жалеть свое время». «Достаточно, — читаем в указанной статье, — хоть раз в натуре увидеть материалы, по которым можно проследить, как работал И. В. над своей перепиской, чтобы понять, какое значение он придавал этому способу общения со своими учениками и последователями… Если просмотреть комплекты некоторых черновиков, видишь, как, прочитав вопросы, поставленные корреспондентом, и сделав ряд пометок в тексте письма, И. В. здесь же карандашом набрасывает проект ответа, который затем тщательно исправляет. Переписанный на машинке ответ снова детально исправляется. В нем заменяются слова, фразы, уточняются формулировки, одни примеры заменяются другими, более выразительными. После этой кардинальной переработки письмо снова и снова переписывается, опять исправляется и только после этого отсылается». Неудивительно, что письма И. В. являются подчас целыми научными трактатами, написанными по самым разнообразным вопросам. Нередко они поражают глубиной постановки вопроса и ответа на него. Естественно, что подобного рода письма не могут не считаться научными работами (хотя бы типа «научных заметок»), вследствие чего они включены мною в библиографию трудов И. В.
Один из самых близких к И. В. людей — П. Н. Яковлев — отмечает, что И. В. отличался требовательностью, хвалил редко, но, делая выговоры или замечания, всегда разъяснял, в чем заключалась ошибка того или иного работника. Он обладал суровой, непреклонной волей, целеустремленностью в работе, и вместе с тем он был исключительно отзывчив к нуждам не только своих сотрудников, но и вообще всех обращавшихся к нему за помощью. По свидетельству А. С. Тихоновой, прожившей в его семье 25 лет, И. В. охотно оказывал медицинскую помощь приходившим к нему крестьянам и рабочим Козлова и окрестных сел. В наиболее тяжелое для И. В. Мичурина время — 1914—1917 гг., — когда семья его ничего, кроме овощей со своего огорода, не имела, иногда какая-нибудь буханка хлеба или десяток яиц — дар признательных пациентов Мичурина — выручали в критическую минуту.
В 1915 г. И. В. усиленно занимался изысканием средств борьбы с холерой, свирепствовавшей в то время в Козлове и унесшей в могилу его жену. В личной библиотеке И. В. можно найти целый ряд книг по медицине — как общего характера, так и по отдельным видам заразных болезней.
Очень характерно для И. В. было уменье признавать свои ошибки, так же как и твердо отстаивать то, что он считал правильным.
«Существуют, однако, люди, — писал И. В., — которые мало или вовсе никогда не ошибаются. Обыкновенно это происходит от того, что они недостаточно честны, чтобы сознаться в своих ошибках».
Проф. Н. Слудский упоминает о следующем, казалось бы, мелком факте, который, однако, вскрывает эту особенность характера И. В. Мичурина. Как-то возник спор о причинах покраснения одного из сеянцев груши. Слудский считал, что это явилось следствием влияния града. И. В. не соглашался с ним. Через месяц после этого при встрече со Слудским И. В. сказал ему: «А ведь с грушей вы были правы. Я только зря просидел над ней несколько дней».
Писал И. В. простым языком, доступным пониманию всех категорий читателей, хотя его фразы подчас длинны и необычно построены.
Горячо протестовал И. В. против засорения русского языка подчас излишними иностранными научными терминами, за которыми нередко пряталось убожество мысли и знаний некоторых «ученых».
И. В. писал: «У нас не ценят труда, не дают предпочтения мнениям трудящихся людей, вследствие чего наши специальные издания наполнены по большей части одними лишь трескучими фразами и статьями, состоящими исключительно из мало понятных для большинства читателей слов: ассимиляция, акклиматизация, транстекрация и т. д. И знаете, так все это хитро размещено в статье, что полное незнание дела самим автором искусно скрывается в тумане».
К своим научным выводам и заключениям И. В. относился крайне строго, будучи человеком редкой скромности.
«Я не прошу веры, — говорил он, — я желаю от читателей настойчивой и систематической проверки моих заключений… Беритесь за работу, ставьте опыты, наблюдайте сами и проверяйте».
В 1925 г., когда питомник его уже был признан имеющим общегосударственное значение, когда были опубликованы (в первом издании) итоги его славной научной деятельности, он писал: «Оглядываясь назад, на пройденный мною пятидесятилетний тяжелый трудовой путь, подытоживая количество достижений, невольно убеждаешься в их незначительности…».
К своим научным противникам И. В. относился по-разному: он умел извинять ошибки людей, искренно и с любовью подходящих к науке и считавших необходимым тесную связь науки с практикой. Но к ученым-карьеристам, ученым-аристократам, оторвавшимся от своего народа, от запросов практики, а тем самым и от подлинной науки, к «кастовым жрецам болтологии», как их называл И. В., он был беспощаден. Он гневно разоблачал их фальшь, их псевдоученость, презирал их и сожалел о духовном их убожестве, основанном на незнании жизни, т. е. практической деятельности человека — этого вечного критерия истины.
По адресу таких ученых, травивших И. В. в течение всей его жизни, он писал: «Все эти презрительные отзывы о ненаучном ведении дела есть не более и не менее как гнусная игра кастовых, если все это делается нарочно, чтобы водить дураков и ротозеев за нос, и жалкая, если это только потуга проявить какое-то свое положение ученого».
В другом месте И. В. писал: «Я не сетую на мнения так называемых авторитетов, относящихся отрицательно к моим работам по садоводству, находящихся ныне на вершине своего самомнения; я читаю с состраданием их сочинения с жалкими заблуждениями, на которые их обрекает недостаточность их практических знаний».
Сам И. В. в течение всей своей жизни являлся убежденным сторонником теснейшей связи науки с практикой и последовательно проводил эту связь в своей работе. «Практику» он понимал очень глубоко и широко — вплоть до того, что считал обязательным для каждого ученого освоение технических приемов его специальности.
«Нет, г.г., — обращался И. В. к деятелям науки еще в 1909 г., — для того чтобы написать о каком-либо деле что-либо полезное, нужно самому лично изучить дело на практике, нужно много положить труда и времени, а не основываться на набегом собранных и зачастую неправильно понятых сведениях от других лиц. Кто не владеет техникой какого-нибудь искусства, науки или ремесла, тот никогда не будет способен создать что-нибудь выдающееся». В другом месте Мичурин говорит: «Через мои руки прошли десятки тысяч опытов… Много было положено тяжелого ручного труда, пережито невзгод, а часто и суровых лишений…».
В своей работе И. В. умел быть всегда ясным, точным, аккуратным; его распоряжения были всегда такими же. Примером стиля последних может служить его распоряжение И. С. Горшкову, отданное в 1933 г., т. е. в возрасте 78 лет:
«Тов. И. С. Горшкову. По начатой тобой еще в 1921 г. научной работе по выращиванию и изучению 2-й генерации моих сортов яблонь, груш и других плодовых и ягодных пород нужно будет дать итог 12-летней работы в 1933 г. и произвести вновь посев семян 2-й генерации яблонь и косточковых растений в более широком масштабе. Также нужно продолжить работу, начатую тобой по гибридизации малины с ежевикой, которая дала ценный сорт малины Горшкова. Этот сорт необходимо пустить в широкое распространение. Предлагаю тебе вплотную взяться за изучение формирования организма гибридных сеянцев, это имеет большое практическое и научное значение. Больше удели внимания вегетативному сближению земляной груши с подсолнечником с последующим их скрещиванием. Продолжай работать с хлопком и рисом, применяя к этим растениям мои селекционные методы. В 1933 г. начинай работать по выявлению искусственных мутаций. План научных работ представь мне. Развести на 5 га вишни Плодородной мичуринской.
Директор Мичурин».
Научных работников И. В. учил развивать наблюдательность: «Нужно быть глубоко наблюдательным, как могут быть наблюдательны только люди, жизнь которых составляет одно целое с природой».
Природу, растения он глубоко понимал и ценил. В его описаниях плодов новых сортов, частей растений, в их бесчисленных зарисовках, выполненных лично И. В., чувствуется не только ученый и наблюдатель, но и художник, относящийся со страстной любовью к своим созданиям.
Нами уже была неоднократно отмечена разносторонность интересов И. В. как высокоодаренного человека. За что бы он ни брался — за научные ли исследования, изучение приборов точной механики, постановку крупных, государственной важности вопросов, — на все ложилась печать его таланта крупнейшего оригинатора, проникновенного наблюдателя, великого ученого советской страны.
Но И. В. был не только ученым, он был выдающимся общественным деятелем, одним из лучших представителей старой русской интеллигенции, без колебаний перешедших на сторону Советской власти и связавших с нею свою судьбу. Он глубоко интересовался жизнью и успехами социалистического строительства СССР и принимал в этом строительстве активнейшее участие. Особенно же по роду своей специальности он был близок к вопросам сельского хозяйства. В период социалистической реконструкции последнего И. В. выступил как крупный деятель колхозного строительства. Он неоднократно обращался устно и в печати с призывами к быстрой и крепкой организации колхозов, в которых он видел залог будущего процветания своей родной страны. Неутомимо и страстно разъяснял он преимущества колхозного строя.
«Зажиточную и культурную жизнь, — писал И. В., — можно завоевать только честным, организованным, высокопроизводительным трудом, общим повышением культурности и большой инициативой самих трудящихся в каждом начинании».
Как философ И. В. был убежденным последователем марксистской диалектики. Его философские воззрения ясно сформулированы им в следующих словах: «Наука и, в частности, ее конкретная область — естествознание — неразрывно связана с философией, но так как в философии проявляется человеческое мировоззрение, то, следовательно, она есть одно из орудий классовой борьбы. Партийность в философии является основным ориентирующим моментом. Строй вещей определяет собою строй идей. Передовой класс, каким показал себя пролетариат, несет и более передовую идеологию, он выковывает единую последовательную марксистскую философию… Естествознание стихийно влечет к диалектике. Для избежания ошибочного понятия в усвоении необходимо знать единственно правильную философию — философию диалектического материализма. Только на основе учения Маркса, Энгельса, Ленина можно полностью реконструировать науку. Объективный мир — природа — есть примат, человек есть часть природы, но он не должен только внешне созерцать эту природу, но, как сказал Карл Маркс, он может изменять ее. Философия диалектического материализма есть орудие изменения этого объективного мира, она учит активно воздействовать на эту природу и изменять ее».
В другом месте И. В. указывает: «Я хорошо вижу и твердо знаю, что все — в движении, и никогда не успокаиваюсь как на созданном до меня и помимо меня, так и на достигнутом мною. Разве без враждебного капитализму и его идеологии диалектического мышления можно было усвоить мои методы?.. Потому-то я был незаметным отшельником экспериментального садоводства в царской России. Потому-то, с другой стороны, так легко и глубоко понял мою работу и дал ей путевку в социалистическую жизнь великий Ленин. Потому-то я в своей работе пользуюсь поныне горячей поддержкой со стороны ленинской большевистской партии и советского правительства. Не простая перепечатка моей «зеленой книги», а продолжение ее, дальнейшее ее развитие — вот что требуется нам».
И. В. был глубоко убежден в грядущем торжестве во всем мире принципов учения, которое он разрабатывал. Так, касаясь организации нашего субтропического растениеводства, он писал: «Только 18 процентов всей твердой площади земного шара является земледельческой, главная площадь еще неиспользованной земли находится в тропиках и субтропиках; в будущем, когда рабочие всех стран водрузят красное знамя над всем земным шаром, тогда тропики и субтропики станут житницей всего трудящегося человечества».
Могучая сила и величие трудов И. В. были в том, что он работал для своего народа и для своего отечества — Союза Советских Социалистических Республик. «Плоды моих трудов, — говорил он, — идут на пользу широким массам трудящихся, а это для экспериментатора, для каждого ученого — самое главное в жизни».
Как страстный патриот своей родины, И. В. всю жизнь боролся с распространенным в то время преклонением перед заграничной наукой. Он гневно разоблачал садоводов-иностранцев — торгашей, преследовавших только цели личного обогащения и совершенно не заинтересованных в развитии русского садоводства. Он отстаивал свой приоритет в научных открытиях, обличая американцев в их попытках присвоить себе его достижения. Так, например, как известно, сорт вишни Плодородная Мичурина, после того как он попал в Америку, был превращен там в сорта Квебек, Чикаго и др. И. В. возмущался этим и писал в Департамент земледелия США о необходимости ограждения его прав в этом отношении.
И. В. высоко оценивал творческие силы русского народа и неоднократно указывал еще в темное время царизма на великие возможности России.
И. В. имел счастье увидеть, как эти возможности осуществились и широкие пути открылись для русского и дружественных ему народов в результате победы Советской власти в октябре 1917 г.
Однако И. В. с уважением относился к передовым деятелям зарубежной науки. Известна дискуссия, возникшая в 1926 г. на страницах нашей печати по случаю смерти Лютера Бербанка, выдающегося американского селекционера, методы работы которого в известной мере были сходны с мичуринскими, хотя оба биолога работали совершенно независимо друг от друга и не были знакомы ни лично, ни даже по переписке. Тем не менее И. В. высоко ценил труды этого выдающегося селекционера. Когда проф. С. И. Жегалов опубликовал некролог, в котором называл Бербанка простым садоводом, Мичурин на полях этого некролога сделал ряд резких замечаний по адресу Жегалова. Здесь И. В. указывает, что Бербанк «не был копиистом и не был чужеучкой, вел работу своими оригинальными способами улучшения. Ничего общего с простым садоводом в нем не было».
И. В. Мичурин, говорил: «Мою деятельность зачастую сравнивают с работою американского плодовода Бербанка… Я считаю это сравнение неправильным. В методах работы Бербанка и моих существует разница. Об этом еще задолго до революции указывали американские профессора, посещавшие из года в год мой питомник… Над всеми деятелями Запада довлеют условия общественной жизни буржуазного строя, в которых почти всякая деятельность сводится к спекулятивному эффекту».
Мир бизнесменов — спекулянтов и капиталистов Америки — использовал только непосредственно выгодные им достижения Бербанка, не дав ему возможности ни теоретически осмыслить свои опыты, ни тем более обобщить их, как это удалось сделать И. В. в условиях СССР.
В заключение мы позволим себе поместить анкету, заполненную лично И. В. 14 апреля 1934 г. и содержащую ряд ценных автобиографических указаний.
Эта анкета публикуется впервые. Оригинал ее хранится в Архиве АН СССР в Ленинграде.
| Пункт | Вопрос | Ответ |
| I | Фамилия, имя, отчество | Мичурин Иван Владимирович |
| II | Место рождения (по адм. делению до 1914 г.). Число, месяц и год рождения по ст. стилю | Козлов Тамб. губ.
14 октября 1855 г. (остается неясным, почему И. В. указал эту дату своего рождения, в то время как он родился 13 октября) |
| III | Национальность | Русский |
| IV | Партийность | Беспартийный |
| V | Образование, ценз (какое учебное заведение окончил) | Среднее — гимназическое (В этом ответе И. В. очевидно, имел в виду фактическое его образование в объеме гимназического курса, которое он получил главным образом путем домашних занятий до службы на железной дороге) |
| VI | Год начала научной работы | 1875 |
| VII | Научная степень и научное звание | — |
| VIII | Членство в СНР, КСУ, ИТС (СНР — секция научных работников, КСУ — комиссия содействия ученым, ИТС — инженерно-техническая секция) | Член бюро ИТС ЦЧО |
| IX | Почетные звания и ордена | 1) Член американского общ-ва ученых «Бридерc», 2) почетный член общ-ва изобретателей, шеф научно-исслед. ин-та сев. плодоводства, ин-та селекции, техникума селекции, ряда ШКМ (ШКМ — школа крестьянской молодежи) и с.-х. школ |
| X | Полное название мест работы и занимаемые должности (с перечислением по годам с начала научной деятельности) | 1. Основатель единственного в мире (зачеркнуто: Европе у — И. В.) опытно-гибридизационного питомника по выведению новых сортов плодово-ягодных растений с 1875 г. в г. Козлове в Тамб. губ
2. Уполномоченный Наркомзема РСФСР по опытной работе в ЦЧО с 1918 по 1923 г. 3. Заведующий питомником с 1923 г. по 1926 г. 4. Директор селекционно-генетической станции плодово-ягодных культур с 1927 г. |
| XI | Членство в научных обществах (союзных) | Член ВАРНИТСО |
| XII | Членство в иностранных научных учреждениях и обществах | См. пункт IX |
| XIII | Научная область, в которой вы работаете | а) Общая — выведение новых сортов плодово-ягодных растений
б) Специальная — селекция и генетика растений |
| XIV | Полный список научных трудов (по возможности по годам) | Список будет представлен по его составлении |
| XV | Подробный адрес и телефон (домашний и служебный) | г. Мичуринск. ЦЧО, Основной питомник. Ивану Владимировичу Мичурину |
| Дата заполнения листка 14 апреля 1934 г. | Мичурин. |