Рассмотрев господствующие идеи XIX века в области социологии и политэкономии, перейдем к идеям, распространенным в английском сельском хозяйстве.
Ведущую роль в Англии играло крупное капиталистическое сельское хозяйство, теснейшим образом связанное с английской фабрично-заводской промышленностью и обслуживавшее последнюю.
Промышленность стимулировала не только количественный, но и качественный подъем сельскохозяйственной продукции.
Требования промышленности стимулировали широкое развитие селекции, или отбора, как основного метода улучшения сельскохозяйственных животных и растений.
Селекция (включая, разумеется, и гибридизацию) как метод улучшения сортов растений возникла, впрочем, значительно раньше. Еще в 1694 г. Камерариус доказал, что семя растения есть продукт полового процесса. В XVIII столетии были развернуты блестящие работы по искусственной гибридизации растений. Особенно много в этом направлении сделали Кельрейтер (1733—1806), Шпренгель (1750—1816), Луи Вильморен (1816—1860), разработавший во Франции основы селекции свеклы, Найт (1759—1838), Сажрэ (1763—1851) и другие гибридизаторы. В Англии селекционная работа достигает в XVIII и в особенности в первой половине XIX века весьма значительных успехов. В области растениеводства в историю селекционной работы вошли имена Лекутера, Патрика Шейрифа, Галлета и др.
Лекутер впервые четко показал, что путем отбора можно создать новые сорта растений (его пшеница «Бельвю де Талавера» славится до настоящего времени). Значение отбора показал также Шейриф, выведший ряд новых сортов (монгосуэльская и гоптаунская пшеницы; гоптаунский овес и др.). Шейриф писал, между прочим, что, если отбирать для скрещивания из поколения в поколение только те растения, которые «обладают желаемыми для известной породы злаков свойствами в наивысшей степени и если это продолжать в течение нескольких лет, то успех, по всей* вероятности, будет, наконец, достигнут».
Для Шейрифа было ясно, что путем отбора из поколения в поколение лучших растений создаются новые сорта. Несколько позднее отбор был блестяще разработан Галлетом. В 1857 г. он выбрал колос пшеницы, содержащий 47 зерен. Высеяв их, Галлет в 1858 г. нашел в урожае растение с 10 колосьями, причем в лучшем колосе было 79 зерен. В 1859 г. было выбрано растение с 22 колосьями и в лучшем из них было 91 зерно. В 1861 г. Галлет нашел в урожае растение с 52 колосьями, и в лучшем из них было 123 зерна. В первой половине XIX века подобный метод, основанный на подборе единичных лучших представителей, имел широкое распространение.
В области животноводства были достигнуты не менее крупные успехи. Путем методического отбора знаменитый Бэквелл (1725—1795) произвел радикальное улучшение лейстерской овцы, быстро составив себе имя на поприще скотоводства. Эффект был поразителен, так как методическим отбором лучших единичных производителей из поколения в поколение Бэквелл добился заранее поставленных целей: сделал костяк своих овец более тонким и, не увеличивая размеров тела, значительно повысил их живой вес, т. е. их мясную продукцию. Была повышена также скороспелость.
Его метод получил широкое распространение в крупных животноводческих хозяйствах Англии. Чарлз Коллинз (1750—1836) удачно выбрал (при участии своего, брата Роберта) бычка-производителя («Губбак»), принадлежащего к короткорогому отродью крупного рогатого скота, и создал методическим отбором новую породу, известную под названием шортгорнов.
Аналогичная работа была произведена и другими животноводами. Хорошие производители ценились очень высоко. Например, Бэквелл за племенного барана, отданного внаймы для улучшения стада, получал (за летний сезон) до 6000 гиней (примерно 38 000 руб.). Подобные факты указывают на экономическую заинтересованность племенной работой. И действительно, в Англии первой половины XIX века происходит широкая работа по созданию новых форм животных и растений.
Самое существо метода, при помощи которого создавались новые формы, хорошо рисуется в следующих положениях Галлета:
- любое растение дает хотя бы один колос, отличающийся наибольшей продуктивностью по сравнению с другими;
- зерна (семена) любого растения также не равнозначны по продуктивным качествам;
- постоянным отбором лучших зерен (семян) из лучших колосьев можно повысить качества растения.
Ведя отбор по семенам, Галлет внимательно прослеживал судьбу каждого из полученных растений, постоянно отбирая лучшие экземпляры и лучшие семена.
Уверенность животноводов и растениеводов в своем всемогуществе при создании новых форм была очень велика. Дарвин ссылается, например, на Юатта (1838), указывавшего, что «начало отбора дозволяет земледельцу не только слегка изменять признаки своего стада, но и изменять их совершенно». Вопрос ставился таким образом, что путем обсуждения вырабатывался желательный «образец совершенства», который затем и осуществлялся отбором.
Очень многие особенности наружной и внутренней организации животных и растений оказались доступными изменяющему действию отбора. Дарвин перечисляет целый ряд деятелей (Бэквелл, Коллинз, Лестер, Юатт, Ричардсон, Райт, Сибрайт и др.), работавших в области селекции.
Идея создания посредством постоянного отбора новых форм, наиболее соответствующих текущим хозяйственным интересам, распространялась также при помощи многочисленных и частых выставок по разным отраслям сельского хозяйства, племенных книг, журналов, а также путем организации сельскохозяйственных обществ, клубов и т. п.
Дарвин, глубоко оценив значение селекции в создании новых форм, дал теоретическую разработку достижений сельскохозяйственной практики и положил последнюю в основу своей эволюционной теории.
Итак, в первой половине XIX века условия были совершенно иные, чем в эпоху Ламарка.
Прежде всего, значительно выросли биологические науки. Правда, как уже указывалось, все они развивались на почве теории творения (креационизма). Поэтому разобранные нами биологические концепции были все-таки еще не выражением всеобъемлющей теории развития, а такими же «элементами эволюционизма», какими аналогичные идеи были в XVIII столетии.
Однако в первой половине XIX века эти «элементы эволюционизма» количественно и качественно выросли. Возникли новые отрасли биологических знаний: сравнительная анатомия, эмбриология, клеточная теория, биогеография, палеонтология.
Широкое распространение идеи естественных законов, связанное с экономическими интересами буржуазии, способствовало развитию этих наук в плане, который не соответствовал принципам креационизма. Факты основных биологических наук противоречили креационизму, так как не могли быть им объяснены. Почему виды образуют естественные группы? Чем объяснить тот факт, что формы одного типа многообразны и в то же время объединены единством плана, т. е. всеобъемлющим сходством? Каковы причины удивительного сходства гомологичных органов? Почему и животным, и растениям свойственно принципиально сходное строение клеток? Почему так поразительно сходны эмбрионы позвоночных? Как объяснить закономерную смену форм во времени, вскрытую палеонтологами? Каковы причины удивительных «законов палеонтологии»? и т. д.
Эти и им подобные вопросы не получали на почве креационизма удовлетворительного и, как подчеркнул Дарвин, единого, общего ответа. Выше было указано, что д’Орбиньи, например, ратовавший за теорию катастроф, объявил непостижимым факт смены форм во времени.
Креационизм не мог дать требуемого естественного объяснения законам органической природы. Как указывает Тимирязев, нужно было или отказаться от всякого объяснения, или искать его в ином мировоззрении — историческом.
Крупнейшие креационисты XIX века — Жорж Кювье, Агассиц, д’Орбиньи, Оуэн и многие другие ученые предпочли стать на первый путь, успокоившись на том, что явления природы — выражение «разумного плана». Такое «естественное» объяснение законов природы в эпоху парового двигателя и телеграфа знаменовало отказ от всякого объяснения. Поэтому не оставалось ничего другого, как объявить, что задачи науки заключаются только в констатации фактов и закономерностей, определяемых «разумным планом» творца, тогда как причинное познание органической природы и ее историческое развитие — отрицались как задачи, якобы, стоящие вне научного звания.
Идейным выразителем этого реакционного направления, развивавшего, по существу, принцип беспринципного голого эмпиризма, был Огюст Конт (1798—1857), проводивший в своем «Курсе позитивной философии» мысль, что «положительное» (позитивное) знание имеет своей задачей открытие и точное определение естественных законов, тогда как установление причин явлений «должно быть отвергнуто навсегда, как стремление к недостижимой цели». Специально в области биологии Конт решительно стал на антиэволюционную точку зрения.
Однако Лайелл в сущности показал, что естественное объяснение геологических явлений заключается в исторической трактовке их.
Работами Лайелла как бы завершаются основные теоретические завоевания науки первой половины XIX века, и, с другой стороны, они служат введением к новой эпохе, которую можно назвать эпохой Дарвина.