Один из спутников Колумба, Васко-Нуньец де-Бальбоа, открывший Тихий океан, взвешивал золото, отобранное им у островитян. Молодой туземный вождь, увидев это, ударил кулаком по чашке весов, и блестящие побрякушки рассыпались по полу.
— Если ради этого покидаете вы свою далекую родину и готовы рисковать всем, даже собственной жизнью, — я могу рассказать вам о такой стране, где едят и пьют из золотой посуды, где золото так же дешево, как у вас железо! — воскликнул молодой вождь.
Бальбоа услышал рассказ о сказочной стране Перу, о жителях ее, поклоняющихся Солнцу, о великолепных замках, сверкающих золотом и серебром. Там растут невиданные деревья и травы, странные животные служат там человеку. Островитянин нарисовал животное, похожее не то на овцу, не то на верблюда, и объяснил, что это лама; перуанцы перевозят на ней тяжести и делают прекрасные ткани из ее шерсти.
Бальбоа был первым европейцем, который услышал ши дробный рассказ об этой стране.
Он построил каравеллу, чтобы плыть на поиски Перу, но соперники убили его, прежде чем он успел поднять паруса.
Пятнадцать лет простояла каравелла в порт Панамы, Потом ее оснастили заново, и товарищ Бальбоа по плаваниям Франциско Пизарро с сотней искателей приключений отправился на ней к золотым берегам.
Заветные берега оказались сплошным болотом. По колено, по пояс проваливались испанцы в теплый и вязкий ил. За болотом непроходимой стеной стоял тропический лес. Лианы густой сетью переплели могучие деревья. Пизарро шел впереди своего маленького отряда. Его люди мечами и топорами рубили упругие стебли. Кое-как они пробились сквозь чащу; теперь перед ними выросли непроходимые гряды скал. Острые камни изорвали обувь в клочья, изранили ноги; тяжелые кольчуги и латы, раскаленные солнцем, казались еще тяжелей.
Обессилев, испанцы вернулись на борт корабля и двинулись дальше к югу. Жестокий шторм обрушился на их каравеллу, и десять дней огромные волны играли жалким суденышком. Питьевая вода подходила к концу; дневной рацион пищи пришлось ограничить двумя початками кукурузы.
Пизарро снова высадился на берег. То же болото, тот же девственный лес; ни людей, ни зверей, ни птиц. Казалось, все живое покинуло эти мрачные места; только странные насекомые, сверкая, как драгоценные камни, толклись в воздухе. Хлынули дожди, и дробь, которую выбивали капли по листьям, траурной музыкой сопровождала отряд.
Так встретило Перу искателей золота и приключений. Они питались моллюсками, выброшенными на берег, горькими почками пальм и ягодами, от которых начинались мучительные рези в животе. И вдруг набрели на индейское селение.
Солдаты Пизарро увидели на индейцах украшения из чистого золота! Индейцы подтвердили, что дальше к югу, в десяти днях пути, там, за горами, лежит государство великого монарха, сына Солнца.
Медленно и неохотно открывалась перед испанцами новая. страна. Среди индейцев быстро разнесся слух о том, что пришельцы опустошают и грабят селения; первые стрелы засвистали в воздухе.
Пока Пизарро продвигался к югу, из Панамы вышла вторая каравелла под начальством бесстрашного воина Диего де-Альмагро. Проделав весь путь, пройденный Пизарро, Альмагро присоединился к первому отряду. Стрелы индейцев не могли пробить латы солдат, но эти стрелы летели тучами и попадали в швы между стальными щитками. Когда встретились два начальника, у Пизарро было семь ран, у Альмагро был выбит глаз метко пущенным дротиком. Четвертая часть их людей погибла от лишений, болезней и в схватках с индейцами.
Но впереди было золото. Оно сверкало, манило, ничто не могло поколебать решимость Пизарро и Альмагро. Они возвратились в Панаму только для того, чтобы снарядить новую экспедицию в Перу.
Теряя солдат, но не теряя надежды, они пробивались сквозь душные леса, через овраги и пропасти. Они карабкались по отвесным склонам гор. Обезьяны стаями проносились над ними по верхушкам деревьев; гигантские удавы обвивали стволы; аллигаторы подстерегали неосторожных в зловонных лужах. Голод и болезни валили испанцев с ног, солдаты отказывались идти дальше. Но Пизарро и Альмагро не признавали никаких препятствий. Побряцав в Панаме награбленным золотом, они добывали новые каравеллы, и новых людей, и новые мушкеты. Они проложили кровавый путь в государство инков, в сказочную страну великой и древней культуры.
Перу — узкая прибрежная полоса, загроможденная гигантскими горными хребтами. Побережье болотисто только в северной части, а на юге сухо и почти не бывает дождей. Здесь субтропический климат. На вершинах Кордильер — вечные снега, не тающие под отвесными лучами экваториального солнца. Здесь климат Арктики. Между Тихим и Атлантическим океанами среди горных отрогов и глубоких долин жил народ, культура которого была древнее европейской культуры.
В то время, когда большую часть Европы покрывали дремучие леса и жители теперешних Франции, Англии, Германии одевались в звериные шкуры, жили охотой и рыбной ловлей, переходя с места на место, в это время среди хребтов Кордильер уже сверкали на солнце пышные города; ровные, широкие дороги бежали от города к городу; склоны гор даже в самых неприступных местах были разбиты на правильные террасы; на террасах разведены были сады, огороды, поля. Как нигде, сопротивлялась здесь человеку природа, но упорный труд многих поколений преодолел и горный рельеф и климат.
Пизарро, Альмагро и их солдаты шли по дорогам, проложенным сотни лет, быть может тысячелетия назад; они видели пропасти, заполненные каменной кладкой, и тоннели, пробитые в гранитных утесах, чтобы повернуть течение рек. Эти величественные сооружения созданы были народом, не знавшим железа. Но испанцам некогда было удивляться: они спешили за золотом. На всем пути их лежали террасы полей и садов — чудо строительной техники. В пятнадцать, в двадцать ярусов лежали террасы. Их ограждали стены из гигантских, многотонных каменных глыб, и глыбы эти так точно пригнаны были одна к другой, что между двумя камнями нельзя было втиснуть даже лезвия ножа. Сотни лет назад предки инков натаскали сюда землю в корзинах, и эта искусственная, насыпная почва все еще не утратила своего плодородия! На сотни километров тянулись каменные акведуки, по которым вода из высокогррных озер бежала на поля. Потоки, проведенные с гор, растекались по желобкам, выбитым в камне, и тончайшим дождем орошали террасы. Но испанским завоевателям некогда было задерживаться у этих замечательных сооружений — золота, одного только золота искали они в Перу.
В огромных каменных закромах здесь хранились запасы зерна на случай неурожая; в иных районах этих запасов хватило бы для всего населения на четыре-пять лет. Это были государственные склады. Государству принадлежали и многотысячные стада лам, и снятую с них шерсть государство же распределяло среди населения. Общественный строй перуанцев непонятным и странным казался пришельцам. Испанцы видели, как инки, впрягшись по шесть, по восемь человек в деревянный плуг, запахивают горные террасы: сперва поля, отведенные Солнцу, храмам и монастырям; потом поля сирот и вдов, больных и немощных; затем свои собственные поля и, наконец, поля своего царя, великого Инки, сына Солнца, перед которым даже самые знатные подданные могли появляться лишь босиком и с небольшим хотя бы грузом на плече — в знак покорности.
Но в храмах Солнца и в царских дворцах испанцев интересовала только золотая утварь и золотая облицовка, которую можно было сорвать со стен; эти дворцы привлекали их только богатствами, накопленными в течение многих столетий. Случалось, золотой орнамент так крепко был вделан в стены древних зданий, что никакими усилиями нельзя было вырвать его из камня. Исковыряв мечами, изрубив топорами работу чудесных мастеров, завоеватели спешили дальше, негодуя на свое бессилие.
От пахарей, возделывавших поля на горных террасах, они требовали мелких золотых украшений и продовольствия. Высоко в горах, где климат так холоден, что не вызревают хлеба, росла кукуруза, не боявшаяся морозов. Ее ели по зернышку — так эти зерна были крупны. Никто из европейцев не видал еще такой кукурузы. На глазах у испанцев индейцы выдергивали из земли невзрачные пыльные кустики; на корнях их сидели клубни, вкусные и в вареном, и в жареном, и в печеном виде. Это растение встречалось и на нижних и на верхних террасах, даже там, где уже не росла кукуруза. Наскоро глотали испанцы вкусную «панну» — так называли эти клубни перуанцы — и спешили дальше, в погоне за драгоценным металлом. Завоеватели сметали с лица земли города и селения. У индейцев были только стрелы, испанцы привезли с собой пушки и мушкеты; они привезли лошадей и топтали конями инков, которые с ужасом смотрели на всадников, как на чудовищ: жители Перу никогда не видали лошадей и думали, что всадник и конь — одно существо. Десятки тысяч трупов оставались там, где прошли европейцы. Со всех концов страны, подгоняемые ужасом, несли перуанцы золото своим поработителям. В лагерях Пизарро и Альмагро вырастали груды изделий из золота и серебра: тяжелые, литые фигуры людей и животных, кубки, вазы и блюда, украшенные изображениями змей, птиц и бабочек; сандалии из чистого золота, женские платья из золотого бисера; золотой плуг, которым сын Солнца, великий Инка, в праздник посева проводил первую борозду под восторженные клики своего народа. Тут были чудеса ювелирного искусства: серебряные стебли кукурузы с золотыми початками, бережно прикрытыми серебром широких листьев; тончайшие серебряные нити свисали с этих початков; «паппа» — драгоценная кормилица перуанцев — с серебряной ботвой и золотыми клубнями; тут же стоял: золотой фонтан, вскидывавший в воздух сверкающие золотые струи; в бассейне у его основания плавали золотые рыбы, золотые черепаха и аллигаторы. Они казались живыми, как живой казалась вода фонтана. Все было безжалостно переплавлено в грубые слитки, бруски и чушки.
Так же безжалостно завоеватели-европейцы уничтожили древнюю культуру Перу. После прихода испанцев зачахло» и умерло государство инков, разрушились дороги, одичали сады, опустели гигантские закрома.
Покорители Перу, уничтожившие древнюю цивилизацию, передрались между собой, оспаривая друг у друга власть, и богатство. Альмагро был удавлен в тюрьме своими противниками, Пизарро зарублен мечами соперников. Много лет спустя в главном городе Перу умирал последний из соратников Пизарро, переживший всех участников завоевания, Манчио-Сьерра Лехесема. Перед смертью старый солдат понял, что он вместе со всеми своими товарищами был участником великого преступления, был варваром, погубившим культуру перуанцев. Умирая, он написал завещание, полное горечи и раскаяния. Он рассказал в этом завещании о замечательной цивилизации инков и о том, как растоптали ее европейцы. «…Все это я рассказываю для того, чтобы снять тяжесть с моей совести и не чувствовать себя больше виновным в этих делах. Я прошу бога, чтобы он простил меня, ибо я умираю последним из всех открывателей и покорителей этой страны». Так закончил свое завещание последний из воинов Пизарро.
Четыре века прошло со времен покорения Перу, но и до сих пор среди отрогов Анд стоят руины древних городов и ученые экспедиции находят среди развалин орудия и утварь инков, из глины, из камня, из «бронзы. Только золотых изделий тут нет, — слишком много искателей золота побывало здесь за четыре века. А каменные террасы стоят до сих пор, и на той же земле, которую натаскали сюда в корзинах предки инков, до сих пор возделывают свои маленькие поля нищие индейцы племени квичуа, потомки народа, уничтоженного европейцами. В их поверьях живет еще великое прошлое Перу. До сих пор на дотуземных рынках продаются душистые травы, — их индейцы квичуа сжигают во славу древних инков. До сих пор, засевая поле, они бросают в землю резные каменные фигурки, чтобы инки были к ним милостивы и послали хороший урожай. А на полях своих они и сейчас возделывают растение, которое называют «паппой».