Переходя к позвоночным животным, обладающим более развитой нервной системой, мы встречаемся с многообразными формами реакций на новые условия жизни, созданные человеческой деятельностью. Обратимся прежде всего к рыбам.
Изменения внешней среды оказывают огромное влияние на размножение и развитие рыб. По температуре воды ихтиолог сможет с большой долей вероятности предугадать, например, время наступления нереста сазана или предсказать подход нерестовых косяков сельди. Однако для выполнения функции размножения недостаточно наличия соответствующих условий температуры, света и других подобных факторов. Для рыбы оказывается чрезвычайно важной вся обстановка нереста. Так, зрелые самки некоторых видов рыб, попадая в новые, необычные для них условия, например, в рыбоводные садки, способны надолго удерживать в полости тела уже вполне созревшую, готовую к выметыванию икру. Давно известно, что стерлядь с совершенно созревшими половыми продуктами, будучи отловлена и посажена в пруд, не нерестится в нем; ее икра подвергается жировому перерождению и всасывается тканью организма.
Самки обычно не нерестятся, если отсутствуют самцы или нет подходящих нерестилищ; карп не мечет икру, если в пруду нет растений. Способность самок к задержке икрометания обусловливает явление, известное в рыбоводной практике под наименованием перезревания икры.
Опыты Т. Привольнева, Л. Харченко, Л. Нуссенбаума и других авторов показывают, что перезревшая икра, если она в конце концов все же выметывается, делается менее стойкой против неблагоприятных внешних воздействий; она дает меньший выход мальков, причем среди них заметно преобладают самцы и кроме того наблюдается много уродливых форм.
В отдельных случаях длительное воздействие нового фактора среды с течением времени, по-видимому, способно восстановить нарушенную функцию и заставить организм приспособиться к измененным условиям, если они, конечно, не выходят за пределы самых жизненных требований животного.
Возможно, именно так обстоит дело с икрометанием волховского сига. Как уже указывалось, плотина Волховстроя преградила проходному волховскому сигу доступ к прежним местам нереста на р. Мете, Ловати и других реках, впадающих в оз. Ильмень. В связи с этим промысел сига в р. Волхов почти полностью прекратился. Тем не менее в настоящее время перед плотиной ГЭС поздней осенью попадаются сиги с текучими половыми продуктами; там же встречается выметанная и оплодотворенная икра. Из этих фактов можно заключить, что в течение двух десятилетий некоторые сиги приспособились к измененному режиму р. Волхова и стали нереститься как в самой этой реке ниже плотины, так и в Волховской губе, перед входом в реку. Если такое объяснение правильно, оно касается все же лишь части сигового стада. Для другой его части, продолжающей входить в р. Волхов, прежний миграционный путь во всем его неизменном виде остается еще по-прежнему необходимым условием для нереста, поскольку у таких сигов икра претерпевает дегенерацию в полости тела. Может быть, однако, эти неотнерестившиеся особи принадлежат к числу тех, что вывелись на прежних местах из завезенной туда искусственно оплодотворенной икры или же из икры, отложенной производителями, пересаженными через плотину.
Впрочем, в действительности все это может иметь и другую основу. Существуют указания, что якобы еще и до сооружения плотины отмечались случаи нереста одиночных проходных сигов в самом Волхове и даже в Волховской губе.
Подавить миграционный рефлекс удается у проходного сига из реки Суны, акклиматизированного в 1933—1935 гг. в Вашозере в Карельской АССР. Сиги, выросшие из завезенных туда мальков и оплодотворенной икры, по данным П. Новикова, уже нерестились в 1937 г. на новом месте. То же самое наблюдается и у волховского сига, акклиматизированного в оз. Пестово Демьянского района. В обоих этих случаях сиги из проходных превратились в чисто озерную, непроходную форму.
Лососевые рыбы вообще сравнительно легко изменяют свою миграционную природу. Общеизвестные примеры — озерная форма форели и голец, у которого имеются проходная и озерная формы.
Семга также способна изменить характер речного периода жизни. Обычно после 2—4-летнего пребывания в реке, она скатывается в море. Однако в тех случаях, когда семужьи реки протекают через крупные озера, подросшие рыбы нередко остаются в них, достигая там веса в 1—1,5 кг.
Как указывает А. Ф. Смирнов, это было нормальным явлением для семги в озерах, прерывающих течение реки Кемь и в оз. Выг (Карельская АССР). В этих озерах образовывались местные формы семги — озерный лосось. Условия, благоприятные для формирования оседлой формы семги, создались в связи с образованием Выгозерского водохранилища. Еще в 1927 г. проход семги в р. Выг был прегражден лотком, построенным для целей лесосплава у Надвоицкого водопада. С постройкой Беломорско-Балтийского канала имени И. В. Сталина доступ семги в Выгозеро окончательно прекратился. После того как путь туда был отрезан, оставшаяся там молодь послужила исходным материалом для создания пресноводной формы. В 1950—1952 гг. в Выгозерсксм водохранилище ловилась как крупная, в 5—6 кг, так и более мелкая, местная семга. Правда, запасы ее там невелики, главным образом вследствие сильного загрязнения устья р. Сегежи, в которой происходит нерест, стоками бумажного комбината.
До некоторой степени аналогичное изменение произошло и в характере миграции днепровского рыбца. До постройки плотины Днепровской ГЭС эта проходная рыба, отнерестившись в верховьях Днепра, скатывалась в приднепровский лиман. После сооружения плотины отделенная ею часть стада рыбца стала скатываться для летнего нагула, вместо лимана, куда ей путь уже прегражден, в Днепровское водохранилище.
Кочетовская плотина, построенная на р. Дон задолго до Цимлянской, в свое время не повлияла на запасы заходившей туда черноморской сельди, поскольку значительное количество этой рыбы, позднее входящей в реку, нерестилось ниже плотины.
Нечто подобное наблюдается и у сельди, входящей на нерест в р. Днепр и нерестившейся, до сооружения плотины Днепровской ГЭС, в районе порогов и выше. После завершения строительства ГЭС уловы сельди не сократились. По-видимому, плотина не мешает размножению сельдей, нерестящихся теперь в ниже расположенных участках реки.
Чудской сиг и сиг-лудога, выращиваемые в прудах на Украине, переносят нагревание воды до 28°С, а зимой мирятся с ничтожным содержанием кислорода (до двух миллиграммов на 1 л), тогда как в исходных северных водоемах предельными для этих рыб температурами, согласно В. Павлова (1949), являются 16—17°С, а содержание кислорода не менее 10 мг/л.
Опыт прудового выращивания сиговых рыб, а также акклиматизация их во многих озерах юго-восточного Урала разрушили прежние представления о сигах, как 6 рыбах, могущих жить лишь в чистых, глубоких и холодных озерах. Особенно пластичной рыбой оказался ладожский рипус и его помесь с сигом, прекрасно приспособившиеся к жизни в уральских, а также в западносибирских озерах, несмотря на мелководье, сильную прогреваемость и повышенное содержание растворенных минеральных веществ во многих из этих озер. Там создались свои особые, местные, быстро растущие и раньше созревающие формы.
Показательна акклиматизация рипуса в оз. Шарташ. Малые глубины этого озера, заиленность его дна, недостаточно богатая насыщенность кислородом и другие столь же «противопоказанные» сигам, по прежним представлениям, качества водоема не помешали, а, наоборот, способствовали там превосходному росту и размножению рипуса. Измененные формы этой рыбы служат ныне посадочным материалом для расселения в водоемах Западной Сибири, Новгородской и других областей.
Подобной пластичностью обладают и осетровые. Молодь севрюги и даже такой реофильной рыбы, как стерлядь, поддается выращиванию в водоемах прудового типа.
Искусственно измененные условия существования в ряде случаев отражаются и на питании рыб.
Чудской сиг, основной пищей которого на родине в зимний период служит снеток и корюшка, будучи акклиматизированным в озерах Зауралья, в частности в оз. Таватуй, за отсутствием в нем других, более обычных для него кормов, стал питаться планктонными организмами (Э. Берг, 1949).
До некоторой степени обратное явление представляет ряпушка, акклиматизированная в закавказском озере Табисцхури. Это озеро бедно планктоном, и ряпушка — типично планктоноядная рыба — перешла там на питание придонными организмами.
Переход на новые корма отмечается и у шипа, акклиматизированного в оз. Балхаш. В желудке молодых экземпляров, пойманных в районе дельты р. Или, обнаружены мелкие окуни и губачи — пища, совершенно несвойственная шипу, который обычно потребляет главным образом моллюсков. Очевидно, это объясняется недостатком последних в Балхаше.
Кормовая пластичность рыб прекрасно продемонстрирована теперь и каспийскими осетровыми, которые стали поедать акклиматизированных в Каспии многощетинковых червей — нереид.