Пираты, для которых служили надежным убежищем Галапагосские острова, первыми принялись истреблять беззащитных черепах.
Затем китобои стали запасаться живым провиантом, обеспечивая себя свежим мясом на весь путь до Антарктики. Черепахи могли почти год обходиться без воды и корма. Но подлинная угроза существованию черепах возникла, когда люди стали обосновываться на островах, располагающих источниками воды. Помимо крыс, они привезли с собой коз, коров, свиней, кошек, собак. И началось… Поселенцы вытапливали жир из черепах и вывозили его на материк.
На Исабеле с помощью ослов волокли гигантских черепах к воде и грузили в лодки. Когда же промысел перестал окупаться, ослов тут и бросили. И бродят теперь на острове одичавшие табуны, свидетельствуя, что человек покушался даже на такой мрачный биотоп, как черные лавы и красные пемзы Альседо.
В каких-нибудь 10—15 метрах от нашей стоянки из недр земли били струйки пара — миниатюрный гейзер, которого не было вчера, когда мы располагались здесь на ночлег. Кажется, тут опасно…
Над зеркальной гладью озерка появилась стая ширококрылых пернатых хищников. Вся наша группа, сидя в спальных мешках, смотрела, как завороженная, на канюков, которые явились, чтобы принять серную ванну. Правда, два канюка сперва затеяли потасовку из-за здоровенной тысяченожки; каждый из них явно считал ее своей добычей. Колотя друг друга когтями и крыльями, так что пух и перья летели, они тянули тысяченожку в противоположные стороны. Естественно, добыча не выдержала такого обращения, и вот уже канюки сидят и сердито глядят друг на друга.
Эта двойка, приземлившаяся на сухом клочке посреди озерка, явно руководила процедурой купания. Остальные 12 членов стаи расположились по глинистой окружности бассейна длиной около 60 метров. Старые птицы с выцветшим оперением подошли к самой воде, окунули клюв, осмотрелись и нырнули так, что в итоге одна голова торчала над поверхностью, после чего принялись полоскать крылья, пока те не уподобились мокрым тряпкам. Приняв ванну, они выбрались на сухой склон. Вонзив когти в размякшую глину, взъерошили перья и расправили крылья, глядя на остальных купальщиков.
Птицы помоложе как будто робели. Нерешительно окунули в воду ноги, отступили назад на несколько шагов. Наконец, одна погрузила в воду гузку и присела, расправив хвостовые перья, но тотчас поднялась. Другой канюк задумал купаться поблизости от треноги моей кинокамеры. Здесь в воду опускался древесный сук, и канюк решил изобразить канатоходца на этом суку. Затея эта кончилась тем, что он шлепнулся боком в озерко. Испуганно взлетел на куст надо мной и принялся отряхиваться, брызгая’ на мою лысину и на видоискатель. Я тем временем продолжал снимать двух других канюков, которые почти синхронно купали в озерке сперва одно, потом другое крыло, словно выполняя некий ритуал.
После ванны мокрые канюки были слишком тяжелы, чтобы сразу улететь. Свесив крылья, они побрели вверх по склону и остановились на краю кратера, чтобы обсохнуть на солнце.
Две птицы спокойно примостились на панцире гигантской черепахи, которая мирно отдыхала, основательно утолив жажду в сернистой жиже. Такую картину, наверно, только здесь и увидишь, в «живой эволюционной лаборатории»…
Ослы отнюдь не коренные жители этих мест, они завезены человеком. С кормом для них плохо, поэтому табун производил жалкое впечатление. Ослы держатся тех мест, где есть хоть какая-то растительность, и почва там основательно истоптана. На их тропах кое-где нога уходит на полметра в серую пыль; листва на редких деревьях объедена. Словом, перед нами серьезный конкурент гигантских черепах, тем более что те прежде совсем не знали конкуренции и не способны к противоборству. Колючие стебли и терпкие плоды кактуса — вот и вся пища, остающаяся на долю черепах. Но в кратере Альседо не так уж много кактусов.
Чтобы спасти недавно открытую популяцию гигантских черепах в районе Альседо, насчитывающую три-четыре тысячи особей, сотрудникам биостанции имени Чарлза Дарвина, основанной в центре Галапагосов, следует принять какие-то меры против ослов. И надлежит отстрелить тысячи одичавших коз на Санта-Крусе, чтобы сохранился биотоп тамошних друзоголовов. Впрочем, не только коз, одичавшие свиньи раскапывают кладки и пожирают зародыши этих удивительных ящериц.
…Над водой озерка возвышалось множество куполов — черепахи не одни сутки неподвижно лежали в воде. Похоже, они зарываются в ил, чтобы избавиться от забравшихся под панцирь клещей и прочих паразитов. Однажды я видел, как два дарвиновых вьюрка забирались внутрь панциря могучего самца, который лежал, вытянув шею, по ту сторону озерка после купания. Возможно, налицо сотрудничество между птицей и черепахой, подобно тому как волоклюям дозволяется добывать личинок и паразитов в складках кожи носорога.
Естественно, фауна вокруг сернистых налетов не отличалась большим разнообразием. Вот пробежал среди горячих глыб килехвост… Вьюрок пролетел надо мной, приветственно чирикая… А вот это сенсация: внезапно я увидел двух желтых бабочек. Первые бабочки этого вида, встреченные мной на Галапагосских островах. И надо же было встретить желтых бабочек не где-нибудь, а именно над желтыми натеками серы в кратере Альседо! В справочной литературе я, сколько ни искал потом, не нашел упоминания этого вида. Но мне, честное слово, не померещилось!