Нам остается рассмотреть классификации типов леса, появившиеся позже нашей классификации.
К ним прежде всего относятся так называемая «обобщенная система типов леса» В. Н. Сукачева и классификация Л. Г. Раменского («Координатная схема распределения лесной и болотной растительности по градациям увлажнения и активного богатства почвы», 1938).
«Обобщенная система типов леса» В. Н. Сукачева базируется на ранее составленных им эколого-фитоценологических рядах еловых и сосновых лесов, которые в своем существе представляют собой экологические ряды, состоящие из насаждений одной господствующей породы (ели или сосны), но в одну схему (систему) помещается обычно несколько экологических рядов. Принцип построения схем таков. В качестве центрального (стержневого) принимается тип леса, в котором роль данной породы (ели, сосны) как эдификатора (господствующей породы) выражена наиболее сильно. Для ельников — это ельник-кисличник, для сосняков — сосняк-кисличник. Экологические ряды привязываются к упомянутым кисличникам, и кисличник становится, таким образом, как бы центром пересечения двух ординат: 1) вертикальной ординаты AD, на которой сверху вниз располагаются типы леса в порядке совместного нарастания двух условий — «проточного увлажнения» и богатства почвы — лишайниковые, брусничники, кисличники (центр), приручьевые, и 2) горизонтальной ординаты ВС, на которой располагаются слева направо типы леса в порядке уменьшения влажности, увеличения аэрации и богатства почвы — сфагновые болота, долгомошники, черничники, кисличники (центр), липовые, дубовые, известняковые и меловые. Таким образом, кисличник является как бы исходной точкой для четырех экологических рядов, радиально отходящих от него в четыре стороны.
Обобщенная система возникла как совмещение экологических рядов ельников и сосняков, как абстракция от древесных пород, позволяющая более широко охватить классификацию типов леса из разных пород, увязать их между собой. Этим самым В. Н. Сукачев приблизил свою систему к лесоводственным классификациям.
Фитоценологи оценивают «обобщенную систему» весьма высоко. По словам С. Я. Соколова (1937, 1938), она «насквозь динамична» и «может считаться самым крупным достижением советской лесной геоботаники». «Обобщающая система может считаться классическим построением по своей простоте и глубокой значимости». В эту схему укладываются, по словам С. Я. Соколова, не только прямые, но и все косвенные факторы: «обменный водород, емкость поглощения, насыщенность основаниями, актуальная кислотность, свежий жир, гумус» и т. п. Отвечая критикам схемы, С. Я. Соколов пишет: «Упреки классификации В. Н. Сукачева в том, что она не учитывает условия местопроизрастания, исходят лишь из того положения, что до сих пор некоторые лица не усвоили себе необходимость отличать прямо действующие факторы (среду) от косвенно действующих». Сам В. Н. Сукачев (1934) называет свою систему естественной и «в известной степени генетической». Он указывает, что «все типы лесов укладываются в эту схему». Отмечая, что им дана «идея построения обобщенных эдафо-фитоценологических схем», В. Н. Сукачев подчеркивает, что «необходимо строить такие схемы для каждого климатически отличающегося района отдельно», т. е. так же, как строятся с 1914 г. описанные выше лесоводственные классификации, предусматривающие эдафическое и климатическое замещение. Указывая на закономерности в выборе местообитаний у рябчика, глухаря и белой куропатки, В. Н. Сукачев замечает, что обобщенная система «может иметь еще более широкое значение, включая в себя и животный мир. Понятно, что с ней будет также согласовываться распределение произрастания ягодников, грибов и т. п. Ясно, что эта классификационная схема может иметь не только теоретическое, но и большое практическое значение».
За недостатком места на оценке упомянутой классификации мы остановимся лишь кратко.
Прежде всего, необходимо отметить несомненный положительный сдвиг у фитоценологов, переходящих, хотя и с большим опозданием, к тем же самым принципам, которые значительно ранее были даны лесоводами («снятие» породы ради «возвращения» К ней на более глубокой теоретической основе, углубление классификации в сторону ее расчленения на эдафические и климатические элементы). Практика, впервые породившая эти принципы, может ожидать теперь радикальных нововведений, ибо созданные ею методы стали, наконец, достоянием чистой науки.
В основе «обобщенной системы» экологические ряды, входящие в состав первоначальных эколого-фитоценологических рядов, остались по существу нераскрытыми. Ряды A, B, C и D представляют собой не что иное, как наиболее часто встречающиеся, главным образом в лесной зоне, типологические профили, обобщенные до степеней экологического ряда в принятом здесь смысле. В. Н. Сукачев называет эти ряды рядами «изменения комплекса прямо действующих на растение эдафических факторов» и указывает, что в классификации «каждый ряд соответствует изменению целого комплекса прямо действующих факторов, но лишь с преобладанием какого-либо одного».
Следовательно, речь идет о преобладании, но не о ведущем (определяющем) значении факторов, положенных в основу классификационных ординат. Так и есть на самом деле, ибо ряды A, B, C и D не представляют собой рядов, построенных по принципу ведущего фактора. Само собой понятно, что зависимость этих рядов только от «прямых факторов» является недоразумением. Положенные в основу «обобщенной классификации» экологические ряды — не что иное, как результат влияния всего комплекса факторов, причем «преобладающее влияние», например, в ряду B принадлежит преимущественно косвенному влиянию аэрации.
О том, что экологические ряды A, B, C и D не перешли в пределах «обобщенной системы» в нечто более широкое и глубокое, свидетельствуют следующие особенности «системы». Во-первых, само взаиморасположение рядов хотя и строится на противопоставлениях, но эти противопоставления не имеют элементарного основания. Ряд A нарастающей сухости почв (брусничные и лишайниковые типы леса) противопоставлен ряду нарастающего «проточного увлажнения» (ручейниковые типы леса). Ряд B нарастающего «застойного увлажнения» (черничники, долгомошники, сфагновые типы леса) противопоставлен ряду C нарастающего богатства почвы (указываем лишь «преобладающие» факторы). Нет необходимости доказывать, что эти противопоставления случайны. Гораздо больше оснований было бы поступить так, как это сделали лесоводы в своей эдафической классификации, исходя из противопоставлений: 1) качественных — пищи растений и влаги и 2) количественных — максимумов и минимумов пищи растений и влаги.
Как мы уже показали выше, ряды трофо — и гигрогенного замещения лесоводами были получены не как результат копирования каких-либо конкретных экологических рядов (этого не было сделано уже хотя бы по той причине, что чистые ряды трофности и увлажнения редко встречаются в природе в такой последовательности), а как результат сравнительно-экологического анализа и обобщения, опирающегося на изложенное представление о формах взаимосвязей между экологическими факторами. Конкретные типологические профили в рядах эдафической классификации, конечно, остаются, но в «снятом виде», т. е. лишенными менее существенных черт, к которым относится, между прочим, взаимное пространственное чередование и расположение типов леса, обязанное многообразным внешним (случайным) по отношению к их экологической оценке условиям — в первую очередь рельефу и геологическим особенностям каждой конкретной местности.
Если «эдафическая сетка» является гибкой, охватывающей без натяжек широкое разнообразие лесов, то этим самым она обязана прежде всего лежащему в ее основе единству несомненных противоположностей — единству трофо — и гигрогенного замещения. Это свойство чуждо «обобщенной системе». Единство противоположных «ординат» осуществляется в ней лишь в одном единственном месте — в стержневом, «центральном» типе леса, в кисличнике, и выражается геометрической точкой. Следовательно, и сама по себе «обобщенная система», вопреки уверениям ее авторов о наличии в ней осей X и Y, представляет собой лишь пересечение линий, крест, на котором и предлагается разместить все разнообразие лесов.
Невозможно представить себе выход из линий креста в сторону заключенных между ними секторов на основе «координат», если воображаемые оси X и Y имеют столь пестрое содержание: ось X содержит в себе и меняющееся увлажнение и меняющееся плодородие почв, а ось Y — меняющиеся увлажнение, аэрацию и плодородие почвы, причем все это с весьма неопределенным «преобладанием» то одного, то другого фактора.
То же самое следует сказать и об «эдафо-фитоценологических ареалах древесных пород», нанесенных на обобщенную систему. Ареал, если говорить о геометрическом способе его выражения,— это, конечно, площадь, очерченная границей, которая в данном случае должна определяться точками пересечения координат, соответствующими точкам границ конкретных географических ареалов (или, еще точнее, типам леса, которые встречаются вдоль границ географических ареалов). Но не этим путем получены «эдафо-фитоценологические ареалы». Нет сомнений в том, что оси X и Y, а также «эдафо-фитоценологические ареалы» попали в обобщенную систему случайно, привнесены в нее со стороны, из лесоводственных классификаций.
В эдафических классификациях лесоводов координаты являются реальностью. Они вытекают из самого существа классификации, из метода ее построения. Координаты в этом случае — ведущие факторы трофности и увлажнения, определяемые градациями количественного нарастания или уменьшения древесных пород в составе лесов данного эдатопа. Поэтому построенные с помощью упомянутых координат экологические фигуры и изобонитеты имеют объективное основание, объективную меру. Если они дают оригинальное и более глубокое объяснение лесоводственным явлениям, то это — результат метода, которым является лесоводственная классификация. Система и метод в ней едины. В противовес этому «обобщенная система» и «эдафофитоценологические ареалы» представляют собой лишь наглядное изображение тех выводов, которые получены их авторами в результате рассмотрения типов леса по стандартным четырем-пяти экологическим рядам, исходя из каждого ряда в отдельности и из других данных, не имеющих отношения к «обобщенной системе» и не являющихся в какой-либо мере ее продуктом. «Обобщенная система» отражает, например, такие факты: 1) существование ценозов из даурской лиственницы и кедра на сфагновых болотах, 2) отсутствие лишайниковых ценозов у кедра и сибирской лиственницы и т. п. Эти факты уже сами по себе, помимо «обобщенной системы», позволяют сделать некоторые выводы об экологии перечисленных пород, и «система» ничего к этим выводам, полученным помимо нее, прибавить не может.
Но когда «обобщенная система» становится на собственные ноги, т. е. когда мы попытаемся получить от нее самостоятельные ответы на вопросы, она дает лишь недоброкачественные суждения, вступающие в конфликт с очевидными истинами. Например, сосна по этой системе идет в сторону богатых почв далее, чем пихта, ель, кедр и лиственница. Этот пример свидетельствует о том, что фитоценологическая система не достигла того уровня, на котором стояли шкалы «отношения пород к почве», составленные лесоводами в первой половине прошлого века, и необоснованно спорит со всеми учебниками лесоводства. Правда, В. Н. Сукачев отмечает, что здесь виновата увеличивающаяся сухость, сопровождающая нарастание плодородия в ряду С. Но тогда становится совершенно непонятным, какой же фактор в ряду С является «преобладающим» — плодородие или сухость? Ведь В. Н. Сукачев устанавливает, что «в этой схеме каждый ряд соответствует изменению прямо действующих факторов, среди которых выделяется какой-либо один», и что «каждый ряд соответствует изменению целого комплекса прямо действующих факторов, но лишь с преобладанием какого-либо одного». Если в ряду С ели помешала сухость, то далее, на продолжении ряда С идут дубравы (Querceta), а для предполагаемой в дальнейшем их классификационной разработки при таких темпах нарастания сухости совсем не хватит влаги!
В порочный круг попадает также и ряд D, заканчивающийся низинными болотами, где аэрация якобы вполне хороша, так как вода здесь проточна и содержит в себе «достаточно кислорода». Помещение дубняков (Querceta) на краю схемы свидетельствует о том, что фитоценологи даже и не предполагают существования дубняков-кисличников, приручейных, а также эдафических аналогов брусничников и черничников (соответствующих нашим B2 и B3). Иными словами, «система», по крайней мере в этой своей части, находится, вопреки тенденции представлять лишь «прямую среду», в полном «энтопическом плену», видя в дубняках нечто эдафически неповторимое по отношению к хвойным лесам.
Н. А. Коновалов попытался на основе «обобщенной системы» дать классификацию дубрав, помещенную В. Н. Сукачевым в первом издании «Дендрологии» (1934). Классификация, относительно которой С. Я. Соколов пишет, что «сам Сукачев этой системой не удовлетворен», была заменена во втором издании той же книги (1938) устаревшей классификацией Г. Н. Высоцкого (1913). Но неудача Н. А. Коновалова объясняется не только субъективными причинами, а прежде всего вопиющими недостатками самой обобщенной системы. Попытка Н. А. Коновалова расположить дубравы на «кресте» обобщенной системы есть, по существу, попытка расположить их по экологическим рядам лесной зоны, лежащим в основе «обобщенной системы». В. Н. Сукачев, однако, замечает: «Принцип построения этой схемы применим и к дубовым лесам». Получилась странная классификация, где в ряду от снытевых до осоковых дубрав нарастает «застойное увлажнение», заканчивающееся медуницевой дубравой, появился особый ряд засоления, представляющий шиповские дубняки на солодях и т. п.
Что касается приписываемых обобщенной системе «динамичности» и «генетичности», то в этом отношении ее авторы еще более переоценивают систему и к тому же исходят из рассмотренных выше смен пород — дуба и сосны елью, сосны дубом. Оценка борьбы за существование «по обобщенной системе» (С. Я. Соколов, 1938) является таким же внесением в схему уже готовых выводов со стороны, как и во всех прочих случаях. Возможное многообразие смен, пестрота их направленности представляются односторонними «стрелками», указывающими на «преобладающие» типы, смен. Если попытка классифицировать в более или менее краткой и легко обозримой схеме пространственное разнообразие типов леса может быть плодотворной, то попытка уложить в классификационную схему (особенно в такую, как «обобщенная система») динамику ценозов приводит лишь к упрощению представлений о процессах развития лесов и местообитаний. Лесоводственные классификации, не выставляющие столь настоятельных претензий на «динамичность», являются более плодотворными для изучения динамики лесов уже хотя бы потому, что они своим логическим построением отражают существенные исторические этапы в развитии лесов и их местообитаний.