Единственным более или менее изученным очагом бобра в Азии является кондо-сосвинское его местообитание. Оно же, насколько можно судить, должно быть признано и самым крупным если не в смысле поголовья, то в отношении площади. Естественно, что в нашем исследовании мы должны уделить ему самое пристальное внимание.
В конце 1938 г. мне случилось занять место заведующего Научной частью Кондо-Сосвинского государственного заповедника, созданного главным образом для охраны бобров.
Не имея ранее соприкосновения с этими замечательными грызунами, я с тем большим интересом принял указанную должность. Мне казалось несомненным, что заповедник, организованный за десять слишком лет до моего поступления, успел сделать многое и многое в познании основного объекта своей охраны. К сожалению, пришлось разочароваться. Несмотря на то, что в заповеднике ряд лет работали специалисты по бобру и тема эта стояла в плане работ от начала, не удалось обнаружить ничего, что свидетельствовало бы об успехе этих начинаний. Пришлось браться за дело самому, начиная от составления первоначальной программы работ (какой не оказалось вовсе) и усиленного руководства исполнителем темы, а затем, по выяснении бесполезности усилий, в порядке личной ее разработки.
Кто же и в какой степени занимался до сих пор бобрами кондо-сосвинского, очага?
Поляков Иван Семенович. Зоолог. В 1876 г., во время работы в долине р. Оби, обратил внимание на сбор сведений о бобрах в бассейне рек Конды и М. Сосвы. В. стремлении достать бобра для Академии наук, он специально, хотя и безуспешно, посылал людей на его промысел. Первый доставил в научные организации шкурки кондо-сосвинских бобров (работы И. С. Полякова, см. 262, 263 и о нем Ф. П. Кеппен, 137, стр. 854).
Носилов Константин Дмитриевич. Путешественник, беллетрист и естествоиспытатель. В течение ряда лет странствовал по Тобольскому северу. В 1888 г. организовал добычу для научной цели шкурки бобра на р. Лепле. В 1890 г., вместе с П. Инфантьевым (118), совершил специальную поездку на р. Конду с целью добыть бобра для зоологического съезда. Вывезенный им спиртовый экземпляр послужил впоследствии типом для описания Castor fiber pohloi Serebrennikov (312). Собранный К. Д. Носиловым «громаднейший материал» (224) по бобру и всё фотографии остались, к сожалению, неопубликованными и находятся неизвестно где. Отметим, что этот исследователь подвергся многим незаслуженным нареканиям со стороны тех, кто сомневался в подлинности его сведений о бобре, которые вызвали целую полемику в печати (см. С. А. Бутурлин, 54, 55; Н. Кишенский, 1(39; К. Д. Носилов. 225, 224). Весной 1940 г., проживая в п. Арантур, я собрал от старожилов сведения, подтверждающие то, что говорят К. Д. Носнлов и П. Инфантьев об их пребывания в Арантуре, собирании материалов и коллекций (см. кроме указанных работ К. Д. Носилова, 226, 227, о нем Ф. П. Кеппен, 137, стр. 355, 257).
Сенкевич Э. И. Врач и натуралист. В 1908 г. работал на р. Конде по специальности, попутно изучая фауну и население. По бобру сделал немного, так как ему не удалось победить скрытности аборигенов. От очевидцев и участников я слышал рассказ о том, как местные охотники «прокатили» Э. И. Сенкевича по р. Ессу, ухитрившись не показать ему ни одного из бобровых поселений (из работ Э. И. Сенкевича, см. 305, 306).
Кожевников Г. А. (см. 149, 150) и Шилингер Ф. (392). Им принадлежит часть первой серьезной постановки вопроса об организации заповедника для охраны кондо-сосвинских бобров.
Васильев Василий Владимирович. Моторист-механик, работавший в Тобольске охотоведом, а затем ряд лет заведывавший Северо-Уральским (позднее Кондо-Сосвинским) заповедником. В 1927—1928 гг. был послан для обследования Кондо-Сосвинского местообитания бобров, которое до известной степени и выявил С 1927 по 1940 г. несколько раз посетил речки, обитаемые бобрами. По собственному утверждению (анкетные и отчетные сведения в делах заповедника) «более 8 лет работал по биологии и экологии бобра», но никаких научно-значимых сведений о бобре, принадлежащих трудам В. В. Васильева, в делах заповедника обнаружить не удалось (см. В. В. Васильев, 59, 60 и о нем 65, 85, 161, 162 и др.).
Овсянкин Маркел Михайлович. Зверовод и охотовед-практик. В заповеднике работал с 1932 ,г. Отлично изучил территорию заповедника, лично пройдя почти все бобровые речки. М. М. Овсянкин фактически осуществлял все мероприятия по бобрам в заповеднике и, как показала проверка, большая часть имевшихся сведений об этих животных была собрана именно им, причем авторство его как правило не оговаривалось. Автору этих строк М. М. Овсянкин сообщил ряд интересных данных.
Коряков Борис Фокич. Зоолог. В 1935—1936 гг. успешно работал в заповеднике по соболю. Обследовал бобровые речки, причем составил хорошую карту одной из главнейших, а именно р. Есса. Собрал некоторые сведения о бобрах, оставшиеся разрозненными. Авторство Б. Ф. Корякова также обычно не оговаривалось авторами рукописей, просмотренных в архиве заповедника.
Георгиевская Зоя Ивановна. Зоолог, специалист по бобрам. В заповеднике работала с 1937 г. только по одной теме; ежегодно большую часть времени проводила на полевых работах. Летом 1940 г. установила исчезновение бобров из бассейна р. Онжаса, которое явилось следствием бесхозяйственного отношения к ним в прошлом; это можно отметить как существенное ее достижение. За исключением сказанного, (научные результаты работ З. И. Георгиевской неизвестны, так как в печати ничего лично ей принадлежащего пока не появилось, а в делах заповедника никаких научно-значимых материалов, собранных ею, не обнаружено.
Жбанов Евгений Сергеевич. Охотовед. Ряд лет работал в бассейне р. Конды, а в 1940 г. на р. Тапсуе. Глубоко изучил промысловую фауну местности, особое внимание уделяя бобру и соболю. Собрал много интересных и новых сведений о бобрах, частично изложенных в отчетах. Автору настоящих строк сообщил много существенных данных.
С глубоким сожалением я должен отметить, что этого замечательного натуралиста-самородка нет более в живых. Призванный во время войны в армию, он с конца 1941 г. беспрерывно находился на передовых позициях и, награжденный многими орденами за доблесть, безвременно погиб при взятии Кенигсберга, оставив по себе наилучшую память у всех, кто его знал.
Раевский Вадим Вадимович. Охотовед-практик. В заповеднике работал в 1934 г., а затем с 1938 г. по соболю. Принимал участие в обследовании бобров, о чем имеются отчеты.
Самарин Яков Федорович. Директор заповедника с 1939 г. Осенью 1940 г. учитывал бобров на р. Есс. Доставил неопровержимые данные об исконно процветавшем в заповеднике браконьерстве и падении поголовья бобров и сделал ряд биологических наблюдений, изложенных в отчете.
Скалон Василий Николаевич. Зоолог. Заведывал научной частью заповедника с декабря 1938 г. по июль 1941 г. В отношении бобров сделал следующее: составил первую в заповеднике программу работ по бобру и непосредственно руководил темой; составил анкету по былому распространению бобра, рассылка которой дала много интересных сведений. Лично работал по бобрам летом н осенью 1940 г. в бассейне р. М. Сосвы и на р. Конде в 1941 г., обследовав ряд бобровых речек. Дал первое соответствующее истине заключение о состоянии бобрового поголовья, сделанное на основании анализа всех имевшихся материалов.
Литература. Печатные источники о кондо-сосвинских бобрах заключаются в небольших заметках, рассыпанных главным образом в охотничьих журналах и собранных в прилагаемом списке использованной литературы. Заметки эти посвящены только самому наличию и распространению бобра, биологические сведения самые краткие можно найти только в книге С. А. Куклина (178, стр. 104—108). Не опубликовано никаких данных о роли бобра в жизни местного населения, которая, как увидим ниже, весьма существенна. Перечисленные заметки странным образом относятся ко времени организации и первых лет существования заповедника, за ряд же последних лет вопрос этот, как и вообще работа заповедника, в печати не освещался (за исключением 162, 297, 323).
Рукописи. Бедность печатных источников заставляет с особенным вниманием от нестись к рукописям о бобрах, имеющимся в архиве заповедника. Этот фонд исчерпывается следующим:
1. «Речные бобры и соболи в Кондо-Сосвинском государственном заповеднике». Хранится в виде верстки, объемом в 96 страниц. Как видно из предисловия, этот труд, подписанный В. В. Васильевым, В. В. Раевским и З. И. Георгиевской, есть не что иное, как разработка соответствующих глав из большой рукописи В. В. Васильева о заповеднике (название рукописи, содержание, объем, время приготовления и местонахождение таковой не указано). Доля З. И. Георгиевской оговорена как участие в главе о бобрах. Ввиду того, что в основу суждения о бобрах положено ошибочное утверждение о «стабилизации» стада и спорные суждения о причинах сохранности бобров, относиться к этому груду приходится с сугубой осторожностью. Если же учесть, что главным источником работы послужили опросные сведения главным образом ныне живущих лиц, оказалось гораздо более надежным отказаться от пользования этой рукописью, обратившись в меру необходимости к непосредственным опросам жителей, что и было сделано.
2. «План заповедного хозяйства К.-С. гос. заповедника, 1940 г. В. В. Васильев». «Общее описание заповедника» (88 стр.). В этой рукописи автор, вне связи с темой, пространно излагает разные сведения о бобрах. За исключением описания промысла, сделанного со слов других, это переложение всего, что есть в рукописи № 1, почему интереса не представляет.
3. «Отчет по теме «Результаты акклиматизации ондатры на р. М. Сосве. в пределах К.-С. государственного заповедника», стр. 166, 1941 г. В. В. Васильев». Эта объемистая рукопись не имеет прямого отношения к данному обзору, но так как среди загружающего этот отчет постороннего материала весьма много места уделено бобрам, приходится упомянуть и этот источник. Впрочем, все эти данные есть переложение упомянутых выше рукописей и не имеют никакого самостоятельного значения. Отметим только решительные высказывания автора о том, что со стороны ондатры не грозит никакой опасности бобру, о чем подробнее скажем ниже.
Иных рукописей, касающихся интересующего нас предмета, в архиве заповедника нет.
Ведомственные материалы. В первую очередь представлены в заповеднике делом «Бобры». За прошлые годы оно заполнено бесчисленными «актами» и мелочной перепиской, но в нем совершенно отсутствуют такие основные этапы работы, как программа работ, отчеты по отловам, по «питомнику» и другим «биотехническим мероприятиям» по бобрам за прошлые годы. Отчеты о самых работах бессодержательны, так как заполнены описанием только самого процесса работы и не дают даже запаса фактов. Единственное исключение представляет маленький (на 1,5 странички) отчет З. И. Георгиевской о поездке на р. Онжас и сводные материалы по учету бобров осенью 1940 г. (на 123 стр.), которые только и возможно было использовать для настоящей работы.
Коллекции разного рода, посвященные бобру, равно как сколько-нибудь интересные фотографии отсутствовали. Где находятся материалы «многолетних работ по бобру», о которых в каждом годовом отчете заповедника неукоснительно упоминалось, осталось мне неизвестным.
Из материалов других ведомств мне удалось воспользоваться только отдельными главами интересного отчета Е. С. Жбанова, которые любезно прислал мне автор, и отчетами по учету бобра, выпущенного на р. Демьянке, которые я просмотрел в Омской областной конторе Заготживсырья.
Опросные данные. Сравнительная скудность личных наблюдений, естественная при недостатке времени и попутности работы, и полная ненадежность материалов заповедника заставили обратить особое внимание на сбор опросных данных. При этом наиболее ценные сведения я получил от Е. С. Жбанова, собравшего по моей просьбе материал по культу бобра по предложенной анкете, кое-что интересное я узнал от М. М. Овсянкина, Д. В. Данилюка, В. П. Сидорова, а из промышленников наиболее интересное от И. П. Езнна, И. П. Сускинова, Ф. Д. Чекатова, А. Н. Путилова. Всем помогавшим моей работе лицам я приношу свою искреннюю благодарность.
Общие замечания
Как видно из приведенных сведений, известный издавна Кондо-Сосвинский очаг только в 1924 г. по инициативе Г. А. Кожевникова привлек внимание государства. После предварительных, поверхностных обследований центральная часть очага с 1929 г. была объявлена полным государственным заповедником, предусматривающим совершенную неприкосновенность всего в нем находящегося. Кроме того, широкая полоса вокруг заповедника, включающая почти все существующие бобровые гнезда, была отведена под охотничьи хозяйства, которые должны были, между прочим, и охранять бобров.
Нужно сказать, что охотничьи хозяйства эти, позднее называвшиеся производственно-охотничьими станциями, по бобру не сделали решительно ничего и вообще почти не оправдали возлагавшихся на них ожиданий.
Наконец, 1 ноября 1934 г. ВЦИК принял постановление, которым заповедник был объявлен имеющим общегосударственное значение. Внутри заповедника охрана, изучение и забота о бобрах были вменены в обязанность ряда лиц, в том числе квалифицированных специалистов, по многу лет живших в заповеднике. Казалось бы, к нашему времени можно было бы иметь исчерпывающие сведения о сибирских бобрах. Однако, увы, как было уже сказано ранее, наши сведения по данному вопросу за прошлое время более чем скудны. Материалы малы и поверхностны. Поэтому и при настоящем предварительном описании очага приходится опираться только на личные наблюдения и опросы, при всем сознании их неполноты.
При составлении краткого физико-географического очерка часть материалов была взята из работы Я. Ф. Самарина и В. Н. Скалона (297) и материалов: В. Н. Скалона и В. В. Раевского «Список млекопитающих северной части К.-С. государственного заповедника», 1940 г.; В. Н. Скалона и М. П. Тарунина «Список птиц северной части К.-С. государственного заповедника», 1940 г. и В. Н. Скалона «Экологические наблюдения над птицами Кондо-Сосвинского государственного заповедника», 1941 г.
Границы очага
Весь очаг целиком лежит в пределах Западносибирской низменности, в бассейне рек Оби и Иртыша, точнее в левобережье этих рек, с юга в верхней части р. Конды, притока р. Иртыша, с запада — р. Тапсуя, притока р. Б. Сосвы, с севера — р. М. Сосвы, притока той же р. Сосвы, с востока — р. Нягн-Егана, притока р. Оби. Площадь его определяется 2 000 000 га, причем центральная часть занята заповедником с площадью в 800 000 га.
Все приводимые цифры даются грубо приблизительно. Дело в том, что территория очага не имеет астрономических пунктов и точной карты. Насколько мало исследован сам заповедник, показывает факт нахождения на нем еще в 1940 г. неизвестной руководству р. Худима. Лично я в 1941 г. обнаружил на Конде между реками Ессом и Ухом не нанесенное на каргу большое, третье в заповеднике озеро Туртас-Тур, нанес на карту неизвестный дотоле значительный исток важнейшей бобровой р. Нюруха и т. д.
Координаты очага примерно таковы: на севере верхнее течение р. Пунги 62°40′ с. ш. и восточнее нижнее течение р. Сода-Еган 62°30′ в. д. На востоке р. Пидым, приток р. Нягн-Егана 62° с. ш. и 65° в. д. На юге и юго-востоке р. Сульть-Я, впадающей в р. Турсунтский Туман на р. Конде 60°35′ с. ш. и 44° в. д. и на самой р. Конде Печерахский завал, близ впадения истока оз. Арантур 61° с. ш. и 63°30′ в. д. На юго-западе р. Егогьи, приток р. Конды 61°20′ с. ш. и 65° в. д. На западе низовья р. Ворьи, притока р. Тапсуя 62°15′ с. ш. и 61°30′ в. д.
Границы заповедника внутри очага определяются на севере р. М. Соевой от истоков до ручья Ем-Ердын-Соим, впадающего оправа ниже устья Ем-Егана с востока, по нему к югу и водоразделом рек Ем-Егана и Сода-Егана, а затем р. Муломьи притока р. Конды до верховьев этой последней. Р. Конда от истоков и до устья р. Есса. Западная граница — течение р. Есса до верховьев и от последних на исток р. М. Сосвы.
Краткий физико-географический очерк
Рельеф. Как известно, Западносибирская низменность отличается почти полной равнинностью, при общем уклоне к северу, с большой пониженностью водоразделов. Центр нашего очага — водораздел рек Конды и М. Сосвы — есть едва ли не самый изрезанный участок этой страны. Особенно заметными, превышающими кое-где высоту 50 м, увалами отличается северная, М.-Сосвинская его половина. В остальном территория имеет обычный для страны характер.
Орошение. Водоемами очаг чрезвычайно обилен. Сеть речек многочисленна, и те из них, которые обитаются бобрами, будут нами рассмотрены ниже с возможной тщательностью. Озера, повсеместно разбросанные на периферии, редки в центре очага. На территории самого заповедника, не считая приречных озерков и стариц, можно отметить только Усть-Тор и Ессте-Тор в верховьях р. Есса, Емун-Тор близ верховья р. М. Сосвы и упомянутый выше Туртас-Тур. Из прилежащих озерных систем наибольшее значение имеют так называемые «туманы» на р. Кондо, — это огромные озерообразные расширения речного русла, характерные для этого бассейна. Роль их в водном режиме данной системы очень велика, так как они представляют собою весьма емкие вместилища, регулирующие сток и поддерживающие уровень воды. В целом режим водоемов очага неизвестен. Отметим только наличие замора, охватывающего большинство рек кроме истоков. Для большинства рек характерны узкие долины, как правило наиболее рельефные в истоках. Явно выраженные террасы обычно отсутствуют. Русла рек не однородны. Правые притоки р. М. Сосвы в верховьях, а особенно она сама, отличаются галечниковыми перекатами, обилием живцов и быстротою течения. Притоки р. Конды, наоборот, имеют характер равнинных речек. Весьма существенное значение для бобров и водной фауны в целом имеет наличие множества лесных завалов по всем речкам. Совершенно свободна от них только р. М. Сосва, кроме самого верхнего ее течения. На р. Конде, напротив, завалы отличаются особой мощностью и так стары, что на некоторых уже вырос лес. За исключением очень немногих, реки очага берут начало в болотах, причем из некоторых болот вытекают реки противоположных систем. В самом истоке долина иногда начинается резкой складкой и наклоном рельефа, а потом долина выравнивается. На большом протяжении, тем более в верхнем течении, берега рек сильно заболочены, их покрывает так называемая «согра», кочковатое, кустарниковое или покрытое березником болото, с возвышенными островками, одетыми, хвойными деревьями. За ними следует полоса прибрежной черни — ельников, пихтачей, смешанного леса, иногда смененного вследствие пожаров березниками или участками бурьянов и большетравья. В некоторых случаях реки следуют высоким увалам, покрытым чистыми борами. При этом русло обычно отделяется от боров полоской, заросшей чернью и кустами, но местами эта кромка исчезает, и образуются большие песчаные и глинистые яры, обнажения которых позволяют судить о строении увалов. Заливных лугов в поймах рек весьма мало, они распространены лишь на периферии очага. Отметим только луговые участки в устье р. Уха, имеющие специальный интерес. Для Конды и М. Сосвы характерно образование многочисленных стариц и озерков.
Почвы. В пределах очага почвы не подвергались изучению. Можно только сказать, что территория лежит в полосе подзолисто-болотных почв, широко развитых в Западносибирской низменности. Хорошо представлены пески, из которых с примесью гальки сложены увалы.
Климат. Как и по другим отраслям знания, изучение климата заповедника в прошлом отсутствовало. В соседстве с ним функционировала одно время метеостанция в Шухтункурте, но так как на ней работали случайные люди, к данным ее нужно относиться с большой осторожностью.
В целом климат должно признать резко континентальным. Холодная сырая весна с возвратом холодов до —15° и снегопадами, случающимися до конца мая. Жаркое, короткое лето. Ясная, часто затяжная осень, с первыми заморозками в августе и первым снегом в сентябре. Долгая снежная и холодная зима, с падением температуры ниже 50°. Сжатый вегетационный период, долгий зимний сон — вот характеристика природы очага.
Растительность. Если посмотреть на карту флоры Омской области (например 303), то окажется, что территория очага относится к наименее исследованной части. И действительно, изучение его растительности начато только летом 1941 г.
Таким образом мы можем сказать по данному вопросу очень немногое.
Согласно принятому в ботанике делению, интересующая нас местность лежит на границе между полосами пихтовой и кедровой тайги, лесоболотной зоны. Подавляющая часть площади покрыта лесом. На периферии лес уступает значительное место болотам, в частности чистым, водораздельного типа, которых мало в центральной части очага. Характерно, что зональность насаждений здесь (как и повсюду, пожалуй, в сибирской тайге) в сильнейшей степени нарушена пожарами. Гари настолько распространены, что тайга в целом есть лишь система того или иного возраста возобновлений по гари, а негоревшие, сохранившие первоначальный характер участки чрезвычайно редки. В большинстве же случаев налицо повторные, неоднократные выгорания, если не пагубные «верховые», то менее страшные «низовые». Таким образом о первоначальной физиономии сибирской тайги мы можем только догадываться. В то же время нельзя не отметить, что мы присутствуем при развитии великого прогресса возобновления тайги. Предоставленная искони сама себе, подвергаясь за последнее, главным образом, полустолетие старого строя беспощадному натиску со стороны пришлого, растущего населения, железных дорог и промышленности, тайга с первых лет советской власти была взята под надзор и охрану. Если в течение ряда лет это было малодейственно, а в глуши чисто номинально, то сейчас повсюду осуществляется, и лесным пожарам объявлена решительная война. Мало обновляясь, все более зарастают гари, движется своим чередом естественная смена растительности, причем, разумеется, сокращаются площади промежуточных насаждений. Из последних подчеркнем большое в нашем вопросе значение березников.
На территории очага можно выделить следующие типы лесов. Боры-беломошники, характерные для увалов, а в бассейне р. Конды занимающие огромную площадь; по р. М. Сосве они распространены только в верховьях. Боры-зеленомошники, разнообразные по своему составу; они занимают более увлажненные участки. К последним, через ряд переходов, примыкают смешанные леса, с обычным кустарниковым подседом из ольхи, рябины и пр. Чистые кедрачи не имеют большого распространения; обычно это острова по болотам, но встречаются и материковые насаждения кедра. Ельники представлены материковыми, мшистыми и приречными, расположенными по гривам насаждениями. Для последних характерно часто полное отсутствие подседа и даже травяного покрова. В приречной полосе не редкость чистые пихтачи, но обычно эта порода представляет примесь, так же как и лиственница. Чистые березняки, распространенные местами широко, есть следствие гарей. Осина в очаге редка и более свойственна южной части; наиболее обильно произрастает она по р. Ухе. Из кустарников специальный интерес имеют для нас свойственные приречным насаждениям, а из них на первом месте тальники. Нужно сказать, что запасы таковых в общем очень невелики, и участки, занятые ими, ограничены. Более широко распространена черемуха, характерная, впрочем, больше для берегов крупных речек. Смородина, рябина, жимолость, можжевельник, малина, шиповник — чаще всего свойственны молодым гарям. Особая группа насаждений — это «рямы», наиболее часто сосновые и реже березовые угнетенные поросли по моховым болотам, имеющие широкое распространение, особенно на периферии очага. К ним близко стоят и обширные «ерники» — заросли полярной березки разных видов, встречающихся на различных угодьях.
Болота очага, которые, как сказано, в основном приурочены к периферии, можно подразделить на моховые, рямовые и чистые, ровные и кочковатые, и травянистые осоковые и пушицевые. Местами травянистые болота делят площадь с моховыми; отчасти они представлены лайдами.
Фауна. Более или менее изученной частью природы очага может считаться только фауна позвоночных, по которой за последние два-три года сделано многое. Из беспозвоночных же изучались только эктопаразиты млекопитающих, которые хоть и полно разработаны, но нас в данное время не интересуют. Позвоночные очага представляют вполне характерный для западносибирской тайги комплекс форм, в целом отличающийся тем, что в результате той или иной десятилетней охраны оказались Сглаженными столь заметные повсюду следы хищнического истребления ценных видов. Здесь весьма многочисленен соболь. Изобилен лось, а олень, особенно в южной части, встречается в массах. Из форм, нас интересующих, специально отметим выдру, редкую, но встречающуюся по всем рыбным речкам. Вновь заселены ондатра и американская Йорка, о которых мы будем говорить позднее. Повсеместно распространены росомаха и медведь, могущие быть опасными бобрам. В остальном мы отсылаем интересующихся к указанным выше рукописям и опубликованным работам о фауне Кондо-Сосвинского заповедника.