Фитоценологи решают вопрос об «использовании» типологии в лесном хозяйстве путем исключительного дробления своих классификационных единиц.
Это сформулировано в уже цитированных словах В. Н. Сукачева: «…тип должен быть биологически, а, следовательно, и лесоводственно так однороден и дробен, что дальнейшее расчленение его в хозяйственных целях не может потребоваться». Спрашивается, можно ли угнаться за развивающейся лесохозяйственной «дробностью», дать классификацию типов леса, которой хватило бы на 50—100 лет вперед? Ведь взгляды самих фитоценологов эволюционируют из года в год, особенно по вопросу классификации. Требование делить как можно дробнее, устанавливать как можно больше типов имеет в своей основе тенденцию оставить лесное хозяйство с типами леса, которые устанавливаются на основе более ранней и поэтому более отсталой классификации.
С. Я. Соколов возражает по этому поводу В. Н. Сукачеву: «Мне думается, что неправ здесь Сукачев; совершенно ясно, что, например, молодняки одного и того же типа леса могут быть выделены в иное хозяйство, чем спелые участки его». К сожалению, С. Я. Соколов не объясняет, что это за хозяйства «на молодняки» и «на спелые насаждения» в одном и том же типе леса, т. е. каким образом можно выращивать молодняки, не интересуясь доведением их до стадии спелости, и каким путем можно вести хозяйство на спелые насаждения, минуя стадию молодняков? Если С. Я. Соколов правильно понял В. Н. Сукачева, то названный ученый, очевидно, имел тенденцию дробностью своих выделов превзойти даже таксационное описание участков, регламентировать его с точки зрения фитоценологии.
Фитоценологи обнаруживают крайнюю щепетильность в вопросах установления и формулировки понятий о типах леса и их объеме. Так, например, они протестуют против того, что у Крюденера и Алексеева произошло «слияние понятия условий местопроизрастания и типа насаждения» (Соколов, там же). Они возражают против введенного Алексеевым названия «основные и временные формы типов леса» вместо «основные и временные типы леса (насаждений)». Введение Алексеевым новых терминов «форма» и «тип леса» вводит путаницу понятий. Напомним, что термин «основные и временные формы типов леса» применялся Алексеевым для того, чтобы удержать представление о связи и единстве происхождения коренных и производных насаждений.
Тип леса Алексеева «поглощает и все то географическое представление о типе насаждения, которое так рационально было в учении Морозова». «Всю энтопию, — жалуется С. Я. Соколов, — весь объем косвенно действующих факторов Алексеев в конце концов сводит к почвам, а сходство последних предлагает оценивать через насаждения, растущие на них; сходство же насаждений — через требования ими одинаковых способов ведения хозяйства. Получается замкнутый порочный круг, круг ошибок, и полное впечатление, что «тип леса» Алексеева — это хозяйственный участок леса». Цитируя высказывания Алексеева, в которых этот ученый устанавливал, что изменчивый элемент — хозяйственное значение — должен влиять на объем понятия «тип теса», побуждая не только объединять, но и разделять его на части, С. Я. Соколов замечает: «Из этой последней цитаты явствует, что тип леса Алексеева не имеет ничего общего с типом насаждений Морозова и лесной ассоциацией или типом леса Сукачева. Тип леса Алексеева понятие какое-то сборное, меняющееся в зависимости от экономических условий: понятие во всяком случае не биологическое и, очевидно, не установившееся у самого автора».
Становится совершенно ясным, с каких позиций критикуют фитоценологи Алексеева. Это, во-первых, требования отрыва растительности от местообитания, коренных насаждений от производных, всего того, что выступало у Алексеева в единстве, ибо Алексеев рассматривал насаждение как отражение местообитания, производные типы как формы основных и т. п. Это, во-вторых, требование изгнания хозяйственного (т. е. по существу — экспериментального) элемента из типологии, требование отделить научное от практического, биологическое от хозяйственного, в общем, разъединить то, что для Алексеева было единым, требующим различения, но не разрыва. Это, наконец, протест против выдвинутого Алексеевым требования перегруппировать и разделить фитоценологические ассоциации, неприемлемого для фитоценологов из-за того, что оно представлялось им вторжением техники и экономики в «чисто биологическую область систематики растительных сообществ.
Между тем, если разобраться в существе требований и предложений Алексеева, речь шла вовсе не о внесении технических или экономических поправок в систематику типов леса. Речь шла об использовании обширного экспериментального материала лесохозяйственной практики для обогащения и углубления научной основы лесной типологии, придания типологическим классификациям большей широты и гибкости, построения их на экологическом принципе, т. е. на основе условий местообитания.