В работах по истории русской геоботаники мало внимания уделяется деятельности Н. И. Кузнецова (1864—1932), особенно в дореволюционный период.
Памяти Кузнецова посвящен один из выпусков «Трудов по ботанике» «Ученых записок Тартуского государственного университета» (1968); о нем также: Липшиц, 1952; Шифферс, 1967. Тем не менее он, его ученики и редактируемый им журнал «Труды Ботанического сада императорского Юрьевского университета» занимают довольно значительное место в истории этой науки. Выходил 15 лет, с 1900 по 1914 г. Этот журнал был в свое время самым популярным ботаническим периодическим изданием в России. Журнал издавался в Тарту (прежние Юрьев, Дерпт, Дорпат), редактором его был Н. И. Кузнецов, который работал директором Ботанического сада университета в 1895—1914 гг.
Главной заслугой Кузнецова является основательное изучение растительного покрова Кавказа. Ему принадлежит критический обзор флоры Кавказа (кроме Кузнецова, авторами этого классического труда были Н. А. Буш, А. В. Фомин и др.), деление Кавказа на ботанико-географические провинции (Кузнецов, 1909) и пр. Менее известно, что он рассматривал, особенно в рефератах и рецензиях, и фитоценологические вопросы.
Уже в 1887 г., т. е. в самом начале своей научной деятельности и одновременно с Коржинским, он писал, что растительный покров каждого участка земли или океана можно рассматривать с точки зрения флоры и растительности; характер последней зависит не от систематического родства между группами растений, а от определенных внешних условий — климатических, почвенных, исторических, что проявляется в определенных зонах и формациях растительности.
В 1896 г. появилась известная книга Бекетова «География растений», в которой он, как известно, возражал против изучения формаций. Кузнецов и Буш (1898) критиковали взгляды Бекетова. Они утверждали, что, несмотря на некоторые неточности и неясные положения в учении о формациях, это — нужная и быстро развивающаяся отрасль науки. В реферате на книгу А. Шимпера (1898) Кузнецов (1901в) отмечает, что разрешение старой геоботанической проблемы — взаимоотношения леса и степи — кроется в правильном понимании процесса борьбы за существование. Он пишет: «Борьба за существование между лесом и степью на фоне тех климатических условий, которые так хорошо расчленил Шимпер, — вот, на мой взгляд, основная причина распределения у нас леса и степи; этот взгляд высказан был у нас покойным акад. Коржинским, и к этому взгляду я примкнул с самого начала, внеся со своей стороны некоторые небольшие поправки к основным положениям Коржинского» (с. 190). Так, в духе дарвинизма, в синтезе условий среды и взаимоотношений между растениями Кузнецов рассматривает многие геоботанические, ботанико-географические и фитогеографическне проблемы своего времени.
Высоко оценил Кузнецов работу Варминга «Plantesamfund», переведенную в 1901 г. на русский язык. В реферате на этот труд (Кузнецов, 1901а) с таким же восхищением, как это немногим раньше сделал в Англии Тенсли, он призывает: «… с книгою этою в руках пусть изучают … нашу родную природу, пока не вся она еще изменена и переделана железными дорогами и культурою» (с. 183).
В программе исследования растительного мира Кавказа, кроме флористических и ботанико-географических работ, у Кузнецова были и определенные планы по его фитоценологическому изучению. Он рассказывает, что когда в 1905 г. у него в Хааславе (Газелау, местечко недалеко от Тарту, где Кузнецов отдыхал) гостили Н. А. Буш и Ю. Н. Воронов, они втроем составили проект большой работы «Растительный покров Кавказа». В проекте было предусмотрено ботаникогеографическое описание различных провинций с фитоценологическими подразделениями. Каждую провинцию намеревались описывать в первую очередь фитоценологически — с точки зрения распространения, состава и строения растительных сообществ. Отчасти это было и осуществлено в работе Кузнецова 1909 г.
Большое повышение интереса к проблемам геоботаники можно заметить у Кузнецова после 1901 г., когда он получает письмо от известного французского ботаника Ш. Флао с предложением сотрудничать в разработке фитоценологической номенклатуры. Кузнецов (1901г) сообщает: «… при дальнейшем развитии ботанической географии является крайне желательным точное установление объема и таксономического значения ботанико-географических терминов, иначе, при той массе фактов, которые наукой этой ежегодно накопляются, при том быстром ее развитии, в каком она находится, мы можем совершенно запутаться в терминологии…» (с. 95). Особое внимание следует, по Кузнецову, обратить на унификацию понятия «формация». Он полагал, что это понятие не следует заменять каким-либо другим, а нужно определить точно его содержание, объем и границы. При этом большую работу должны проделать русские ученые, так как им принадлежит приоритет в применении многих ботанико-географических понятий, В этой же работе Кузнецов приводит и свое ответное письмо Флао.
Геоботанические проблемы рассматривались и в работах учеников и сотрудников Кузнецова, работавших в начале столетия при Тартуском университете. Из них Н. А. Буш (1869—1941) приобрел известность как исследователь флоры Кавказа. С точки зрения геоботаники существенны его программные и методические статьи в издаваемых в этот период «Программах». Одним из первых в русской геоботанике он указал на возможность применения системы жизненных форм Раункиера при углубленном изучении жизни растительных сообществ (Буш, 1913). Позже, после Великой Октябрьской революции, Буш издал целый ряд ботанико-географических работ.
В. В. Гриневецкому принадлежат некоторые рефераты в «Трудах», из которых наибольший интерес представляет обзор III Международного конгресса, где среди прочего дается ознакомление со взглядами И. Жаккара и К. Шретера. В «Трудах» был опубликован и обстоятельный реферат И. Палибина (1910) на работу К. Э. Мосса «Fundamental units of vegetation». Как известно, обзор Мосса был в это время самой основательной и критической трактовкой проблемы основной единицы растительного покрова.
Геоботанические вопросы рассматривал в некоторых своих работах и П. Л. Мищенко (1869—1938). В реферате на работу В. Н. Сукачева 1908 г. о Брянских лесах Мищенко (1909) излагает некоторые заслуживающие внимания суждения. Он критически относится к определению растительного сообщества Сукачевым, утверждая, что признак взаимоотношений между растениями и между ними и средой не может быть основой для определения сообщества, так как не выработаны методы для установления характера и значения этих отношений. Объективным признаком для разграничения сообществ он считает их внешний вид, физиономию, что зависит от определенных, дающих основной фон господствующих видов. Ссылаясь на недостаточность знаний об экологии сообществ, Мищенко пишет: «… мы должны брать в природе сообщества как нечто нам данное и по этим сообществам изучать те экологические и другие условия, которые их создали, а не наоборот — неизвестные экологические условия класть в основу деления растительности на сообщества и формации» (с. 88). Предостережение Мищенко — не учитывать экологические условия поверхностно при определении сообществ — было в свое время оправдано. Наступившая под влиянием работ Варминга и Шимпера «экологизация» растительности без достаточных фактических данных, установление абсолютизированных экологических зависимостей внесли в геоботанику черты спекулятивности и механицизма. С другой стороны, эти взгляды Мищенко позволяют считать его в некоторой степени предшественником той «чистой фитоценологии», которая отошла от экологии.