В декабре 1739 г. жители Петербурга были удивлены необыкновенным событием.
На Неве, между Адмиралтейством и Зимним дворцом, по капризу царицы Анны Иоанновны «маскарадная комиссия» приступила к постройке ледяного сооружения. Дом был выстроен исключительно из плит чистого льда, положенных одна на другую и политых для связи водою. Он имел размеры 8X2,5 сажени и 3 сажени высоты. Возле дома стояли ледяные пушки, из которых стреляли ледяными ядрами; два ледяных дельфина извергали горящую нефть; ледяной слон кричал голосом спрятанного внутрь человека и извергал днем струю воды по специально проложенному внутрь его фонтану, а ночью — горящую нефть. Возле дома были сделаны в ледяной пирамиде часы, стрелка которых двигалась сидящим внутри человеком. Фронтон дома и кровля были украшены ледяными статуями; внутри вся отделка и убранство были из чистого льда; в камине горели ледяные дрова, политые нефтью, в спальне были приготовлены изо льда постель, одеяло, халаты, колпак, чепец, туфли. Дом был выстроен к новому году (12 января 1740 г.), и в нем 23 февраля была отпразднована свадьба придворного с одной из фрейлин. Как бы ни была дика эта дорогая затея, факт сооружения ледяного дома, простоявшего на Неве до конца марта нов. ст., интересен тем, что говорит о жестоких морозах и безоттепельной зиме этого года. Академик Крафт оставил подробное описание ледяного дома в книге, вышедшей на русском, немецком и французском языках: «Подлинное и обстоятельное описание построенного в С.-Петербурге в 1740 г. ледяного дома и о бывшей во всей Эвропе жестокой стуже, сочиненное для охотников до натуральной науки». В этой книге Крафт, кроме описания самого дома, сообщает много подробностей о зиме этого года.
В течение зимы Крафт насчитывает 91 день с сильным морозом. Самую низкую температуру он определяет 6 февраля нов. ст., когда термометр опустился до 45,5° Цельсия. По-видимому, никогда раньше столь низкой температуры в Ленинграде не наблюдалось. Зима 1739—40 г. отличалась своей стужей по всей России и Европе. На юге России повымерзли не только фруктовые деревья, но в лесах посохли и раскололись многие дубы, клены и березы. В Галиции померзло много людей и скота.
Необычайная суровость зимы произвела переполох среди наших академиков. Они производили различные опыты в Академии наук: выставляли на мороз «свинцом залитый с водою фузейный ствол», который треснул и дал скважину 1,5 дюйма; выставляли также сосуды с водою, вином и пивом и определяли, через какой срок замерзала каждая жидкость. Крафт много размышлял над причиною жестоких холодов. Тогда не имели понятия о циклонах и антициклонах, о потоках воздуха полярного происхождения, с которыми обычно приносятся к нам холода. Опыты же измерения температуры смеси льда с солью и селитрой, по-видимому, натолкнули Крафта высказать кажущуюся нам теперь смешной мысль о том, что в воздухе набралось много селитряных паров, принесенных к нам восточным ветром из Великой Тартарии. Паров селитряных, конечно, не было, но мысль о восточном ветре из Тартарии — Сибири — имеет разумное основание, так как в стуже зимы 1740 г. мог большую роль играть сибирский антициклон.
Крафт задается в своей книге и другим вопросом; «Без сомнения бы то несказанную пользу учинило, ежели бы такие жестокие зимы, каковы были в 1709 и 1740 году заранее предвидеть, и тот год, в который она опять будет, наперед объявить можно было. Хотя сие трудно, однако ж могло бы оное служить к некоторым догадкам, ежели бы все зимы, в которые случилась жестокая стужа, в историях записанные, замечать и смотреть, не по порядку ли какому, который бы узнать было можно, одна за другою последуют». Делая далее выборки сведений из разных исторических источников о суровых зимах, Крафт высказывает предположение о возможной периодической повторяемости суровых зим через 33—35 лет.