Критика географического детерминизма (концепции Геттнера в особенности) нередко сопровождалась нигилистической недооценкой и даже отрицанием хорологии, или, лучше сказать, территориальности.
Между тем территориальность (хорология) всегда была и всегда будет обязательным условием любого географического исследования.
Вся наука в целом, как и любая ее отрасль, созданы человеком для человека. Наука — общественная категория. Поэтому она изучает материальный мир целенаправленно, для удовлетворения общественных потребностей. Но такую практическую целенаправленность развития науки нельзя, конечно, понимать упрощенно. Конкретные научные исследования могут не иметь какого-либо непосредственного практического значения. Процесс познания объективного мира может происходить вне непосредственных запросов практики и не улучшать жизнь даже многих поколений человечества. Между получением результата научного исследования и его практическим использованием могут пройти целые столетия.
Но в то же время для нас совершенно несомненно, что в конечном итоге результаты процесса познания всегда в той или иной форме используются практикой. При этом у отдельных областей человеческих знаний можно обнаружить свои особенности в подходе к изучаемым предметам, заключающиеся в специфическом характере изучения. География изучает объективно существующий материальный объект — ландшафтную оболочку Земли как условие, как среду, в которой живет и развивается человеческое общество, как материальную основу общественного развития. Природа, население и хозяйство изучаются географами не сами по себе (этим заняты другие науки), а лишь как важнейшие комплексы географической среды, как части целого. Основная задача географии заключается в выявлении конкретных различий в условиях (в среде), с тем чтобы эти различия можно было бы впоследствии учитывать в практике, в процессе общественного производства. География познает ландшафтную оболочку Земли в процессе ее развития, выраженного в конкретных территориальных комплексах. Следовательно, в задачу географических наук входит выявление пространственных различий, обусловливающих формирование территориальных комплексов. Отсюда ясно, что принцип территориальности (размещение) выражает не сущность изучаемых предметов, а методологическую специфику в подходе к изучению их.
Территориальный (хорологический) подход является методологической основой любой частной географической науки, ибо все они изучают отдельные элементы географической среды как части целого, с задачей выявления существующих в реальной действительности территориальных различий, территориальных комплексов.
Идеализм концепции Геттнера проявлялся прежде всего именно в том, что у него территориальность (хорология) объявлялась предметом географического изучения. Говоря конкретнее, сторонники хорологической концепции запутались между предметом и методом, приняв методологическую основу географии за изучаемый ею предмет. Подобного рода путаница встречается иногда и в области исторической науки, где порой предметом истории называют развитие во времени. Между тем история имеет своей методологической основой принцип развития во времени, но не может иметь его предметом изучения.
Действительно, история изучает человеческое общество (или природу) как одну из форм материального мира, показывая ход его развития, выражаемый в различиях во времени. Категория времени для исторических наук не предмет, а методологическая основа, так же как территориальность (более частная форма категории пространства) есть методологическая основа наук географических. Размещение и развитие не есть конкретные формы материи, это абстрактные понятия, говорящие лишь о двух сторонах бытия материи, не существующих друг без друга.
Естественноисторический и географический методы есть две конкретные формы диалектического материализма, каждая из которых учитывает одну из сторон бытия материи. И оба эти метода именно потому, что они учитывают неразрывно связанные между собой стороны бытия материи, находятся в неразрывной связи между собой. Территориальный подход, являющийся методологической основой географических наук (или географический метод), при его применении неизбежно сочетается с методом историческим.
В свою очередь естественноисторический метод является методологической основой для всех естественных наук и при его применении неизбежно сочетается с методом географическим. Это положение общеизвестно и возражений обычно не вызывает. Поэтому в некотором смысле правы те товарищи, которые говорят, что все географические науки есть своего рода исторические, а история в свою очередь немыслима без географии. Но методологическая общность географических и исторических наук отнюдь не абсолютна и не исключает методологических различий между ними. Как естественноисторический, так и географический методы применяются и историей и географией, но значение их в каждой из этих двух наук различно. Естественноисторический метод имеет для географии исключительно важное, но все же по сравнению с географическим (хорологией) второстепенное значение; он применяется прежде всего для правильного понимания и объяснения сложившихся территориальных различий в ландшафтной оболочке, а также для научного предвидения намечающихся изменений в этих территориальных различиях. Без применения естественноисторического метода география свелась бы к описанию. Без применения географического же метода география вообще немыслима.
Связь географии с историей далеко не ограничивается методологической областью. История, как и география, говоря по существу, «не помещается» в распространенную ныне схему классификации наук.
Историческая наука в ее современной форме подразделяется на историю природы (науку естественную) и историю людей (науку общественную). Обе эти стороны неразрывно связаны между собой, взаимно обусловливают друг друга, представляют собой единство, одну общую комплексную науку — историю. Пожалуй, одним из наиболее удачных примеров общеисторической работы является труд Зденека Неедлы, в котором история чешской природы и история чешского народа показаны во взаимообусловленных связях.
История, изучая природу или общество, основной своей задачей имеет выявление различий в природе или обществе, выраженных в категории времени. Но, выявляя закономерности развития и формы, в которых это развитие выражается во времени, история не может абстрагироваться от географических условий, как территориальной категории, как от места, где это развитие происходит. Поэтому все исторические науки пользуются и географическим методом (т. е. хорологией), который помогает историкам правильно понимать и объяснять сложившиеся к тому или иному времени формы общественной жизни или особенности в природе. Без него было бы невозможно выявление местных особенностей в процессе исторического развития. Без применения географического метода историческое исследование будет неизбежно страдать крайним схематизмом, абстрактностью, а многие важнейшие особенности пропадут или будут необъяснимы.
Словом, изучая методы, применяемые той или иной наукой, надо видеть главный, или основной, метод, без которого немыслима данная наука, и второстепенные методы, применяемые данной наукой в качестве вспомогательных. Исторический и географический (в более широком смысле — пространственный) методы, как отражения категорий времени и пространства, особенно широко распространены. В частности, трудно назвать какую-либо конкретную науку, совершенно игнорирующую размещение изучаемого ею объекта на территории Земли (или в более широком смысле — в пространстве). Все те науки, которые учитывают фактор территориальности, неизбежно пользуются и географическим методом. Это прежде всего относится ко всем конкретным естественным и экономическим наукам. Что же касается исторического метода, то ни одна наука не может исключить историю своего предмета из сферы изучения и обойтись без применения исторического метода. Географы, понятно, не могут изучать географическую среду вне исторических периодов в ее развитии, установленных естественноисторической наукой.
Вообще же нет такого метода, который был бы монополией какой-либо отдельной науки. Больше того, методы, разработанные в одной науке, часто широко используются в других областях человеческих знаний и иногда даже с большим успехом. И это вполне закономерно. Все методы есть лишь конкретные формы единого метода научного познания, метода диалектического материализма, так же как и все предметы отдельных наук есть лишь конкретные формы, не существующие вне движения материи, т. е. части общего и единого предмета, изучаемого наукой в целом.
Способность каждой отдельной научной дисциплины пользоваться не одним, а несколькими методами свидетельствует о единстве науки, о проницаемости «переходов» между отдельными областями человеческих знаний.
Можно ли, исходя из способности каждой науки, пользоваться не одним, а несколькими методами, приходить к выводу, отрицающему необходимость учета методологических различий между отдельными науками при их условной классификации? Нам представляется, что ответ на этот вопрос может быть дан только отрицательный. Объединение частных наук общими (или комплексными) имеет место в тех случаях, когда у всех объединяемых наук есть определенная общность не только в изучаемом ими объекте, но и в применяемом основном методе. Можно согласиться с С. В. Калесником, когда он отрицает возможность классификации наук, основанной на принципе выявления одной лишь общности в методе. Такого рода общности действительно недостаточно для объединения той или иной группы наук в одну систему или в одну более широкую науку. Но нам представляется также неправильным производить классификацию наук только по одному, хотя бы и основному принципу общности изучаемого ими объекта. Если одна и та же наука может пользоваться разными методами, то ведь и один и тот же объект может изучаться разными науками. Например, население может быть объектом изучения нескольких наук: географии, экономики, истории, биологии, медицины и т. д. Если классифицировать науки по общности изучаемого ими объекта, то в данном примере география населения, демография, история населения и ряд других не географических наук должны были бы составлять одну общую науку. Между тем вряд ли надо доказывать, что в действительности они значительно отличаются друг от друга и входят в разные научные системы.
Объединение частных наук общей (комплексной), например объединение географических наук географией, вполне закономерно и имеет место в действительности из-за наличия у всех объединяемых частных наук определенной общности как в изучаемом объекте, так и в методологической основе. В географии эта общность заключена в ландшафтной оболочке, являющейся объектом изучения для всех географических наук, и в определенном методологическом единстве, так как все географические науки изучают свои предметы в их развитии, выражаемом в территориальных комплексах. Это положение дает нам основание говорить об их общей методологической основе или об общем, хорологическом, точнее — географическом, методе, совершенно обязательном для всех географических наук. Только такого рода общность объекта и метода может быть принята за основу при классификации наук. Классификация же наук только по общности объекта или только по общности метода означает отход от понимания существа этих наук, ведущий к произволу в их объединении. Классифицировать науки можно только по специфическому для каждой из них сочетанию объекта и метода.
География — наука конкретная. Она изучает материальный объект, состоящий из различных элементов, находящихся в диалектическом единстве. Следовательно, познание этого объекта возможно лишь при подходе к нему как к ряду взаимосвязанных форм движения, познаваемых посредством выявления территориальных различий. Если это так, то глубоким заблуждением является недооценка территориального подхода при изучении географической среды и ее элементов. Отсюда особая важность для географии картографирования. Картографирование ландшафтной оболочки Земли есть одно из важнейших конкретных проявлений географического метода, негеографической картографии не существует, хотя, конечно, и картографирование не является монополией одной лишь географической науки.
Познание ландшафтной оболочки Земли путем выявления ее территориальных комплексов, как уже говорилось, неразрывно связано с методом естественноисторическим. Благодаря неразрывности между географическим и историческим методами география в состоянии рисовать картины прошлого, показывать настоящее и бросать взгляд в будущее. Было бы неправильно ограничивать задачи географии изучением и характеристикой ландшафтной оболочки только в ее современном (для того или иного поколения географов) виде.
Более того, даже при познании современной географической среды географы неизбежно должны в той или иной мере знакомиться с ее прошлым. Иначе трудно понять настоящее. О такого рода связи географии с науками об истории Земли и об истории общества говорил еще М. В. Ломоносов. «И, во-первых, твердо помнить должно, что видимые телесные на земли вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нем перемены, что показывает история и древняя география, с нынешнею снесенная, и случающиеся в наши веки перемены земной поверхности». О необходимости изучения географической среды в процессе ее исторического развития, о необходимости сравнивать современное, ее состояние с прошлым, чтобы узнать, какие перемены в ней произошли и какие перемены могут произойти в будущем, — говорили в разной форме почти все сколь-нибудь крупные географы. Так, например, Карл Риттер совершенно правильно подчеркивал необходимость исторического метода в географических исследованиях, когда писал: «Но и география не может обойтись без исторического элемента, если хочет быть истинной наукой о земных пространственных отношениях, а не отвлеченной бледной копиею местностей, не кратким руководством, дающим только рамку и сетку для пространного пейзажа, но без исполняющего содержания в существенных его отношениях и его внутренней и внешней законности».
Отрицание методологических связей (методологического «взаимопроникновения») между географическими и историческими науками неизбежно приводит к отрыву пространства (территории) от времени, приводит географию к «хорологии», а историю к «хронологии», т. е. к подмене материального объекта методологическими особенностями.
Применение (или не применение) географического метода служит одним из важнейших критериев для определения того, является ли та или иная работа географической. Географические работы всегда дают более или менее конкретные представления. Они дают характеристики природных и общественных условий, сложившихся в определенное время на определенной территории.
Результаты географических исследований всегда дают более или менее полное и обязательно конкретное представление о тех или иных территориальных комплексах географической среды или ее отдельных элементов. Эти результаты всегда могут и должны быть картографически зафиксированы. Карта, как часто говорит Н. Н. Баранский, является одним из самых главных критериев географичности исследования (хотя географическое исследование, конечно, не может быть сведено только к карте).
Заметим кстати, что результаты изучения компонентов природы и отдельных сторон хозяйства часто фиксируются на общегеографических картах, что еще раз подчеркивает наличие определенного единства между всеми географическими науками — как естественными, так и общественными.
Результаты отраслевой географической работы представляют собой характеристики отдельных элементов географической среды, в тесной увязке с остальными ее элементами и с выявлением территориальных различий, объективно существующих у изучаемого элемента.
Результатом физико-географического изучения должна быть комплексная характеристика всех природных элементов географической среды, или, говоря иначе, характеристика всего комплекса природных условий в его территориальных различиях. Результатом экономико-географического изучения должна быть характеристика всего комплекса общественных условий в их территориальных различиях. Наконец, результатом общегеографического изучения должна быть характеристика всего комплекса, составляющего ландшафтную оболочку Земли, и опять же в территориальных различиях. При этом, в зависимости от степени подробности исследования, в качестве объекта изучения можно брать как всю поверхность земного шара, так и отдельные регионы, вплоть до микроландшафтов. Последнее положение целиком относится к любому географическому исследованию.
Какие бы объекты (явления) ни изучались географами, они обязательно изучаются во взаимообусловленности с другими объектами и явлениями, потому что они изучаются не как целое, а как часть целого, как часть ландшафтной оболочки Земли. Более того, география изучает и показывает связи, взаимодействия, существующие между отдельными территориальными сочетаниями ландшафтной оболочки (странами, районами, микрорайонами) прежде всего под углом зрения влияния этих связей на формирование, развитие этих сочетаний.
Все географические науки обладают, следовательно, общим, единым, специфическим только для них, сочетанием изучаемого объекта с основным, обязательным для всех них методом. Это и выделяет географию в специальную область человеческих знаний.
Но было бы неправильно считать, что существование общего для всех географических наук метода исключает различия в методах исследования, применяемых отдельными географическими науками. Методы, применяемые физической географией, существенно отличны от методов, применяемых экономической географией. Внутри и физической и экономической географий в свою очередь имеются отрасли со своим особым предметом и методом изучения. Такое наличие своего предмета и своего метода определяет качественный характер отраслевого деления географии, как, впрочем, и других широких наук. Наличие у каждой отрасли географии своего специального предмета и своего метода, своих «частностей», и делает их науками, способными к относительной самостоятельности. И это вполне естественно, так как «…чтобы познавать отдельные стороны (частности), мы вынуждены вырывать их из их естественной или исторической связи и исследовать каждую в отдельности по ее свойствам, по се особым причинам и следствиям и т. д.». Изъятие из целого (например, из ландшафтной оболочки Земли) частностей (т. е. ее элементов) для более углубленного их изучения — явление вполне закономерное и необходимое. Было бы ошибкой, в погоне за общегеографическим синтезом выступать против развития отдельных географических наук. Плохо не то, что развиваются отдельные отрасли географии, плохо то, что сплошь и рядом их рост отвлекает к себе чуть ли не все научные силы и этим самым мешает развитию географии в целом. Особенно плохо получается, когда в результате одностороннего отраслевого развития оказывается мало достаточно крупных, разносторонне образованных географов широкого профиля для координации отраслевых исследований.
С вопросами об общем основном методе географии тесно связана проблема районирования. По своему существу районирование (как и картографирование) является более конкретным выражением географического метода и поэтому присуще всем географическим наукам. Районирование заключается в выявлении объективно существующих территориальных комплексов природных и общественных условий, т. е. в выявлении территориальных комплексов ландшафтной оболочки Земли. Совершенно ясно, что выявление таких комплексов означает обнаружение тех или иных объективно существующих регионов, причем степень подробности исследования или, лучше сказать, масштаб исследования, будет определять степень дробности районирования. Как проявление конкретного применения географического метода районирование в географии не может не отличаться большим разнообразием. Географы могут обнаружить территориальные комплексы отдельного компонента географической среды, что приводит к частному (отраслевому) районированию, при котором будут выявлены, например, геоморфологические районы, климатические районы, ботанические районы и т. д. При физико-географическом или экономико-географическом изучении неизбежно производится комплексное районирование, т. е. выявляются физико-географические или экономико-географические районы. Могут быть и промежуточные формы районирования, когда выявляются территориальные комплексы отдельных групп компонентов географической среды (например, почвенно-растительные зоны, промышленно-транспортные районы и т. д.).
Физическая география выявляет территориальные комплексы в природных условиях. Экономическая география выявляет территориальные комплексы в общественных условиях. Законы, определяющие формирование природных условий, принципиально отличны от законов, определяющих формирование общественных условий. Принципиально разный характер этих законов обусловливает большую динамичность в формировании общественных условий сравнительно с природной средой. Границы экономико-географических районов поэтому менее стабильны, чем физико-географические рубежи.
Физико-географические границы отличаются относительно большой стабильностью, но и они, особенно теперь, благодаря усилившемуся общественному воздействию на природу, далеко не постоянны. Что же касается экономико-географических границ, то они не только менее стабильны, но и более условны, чем природные. Между ними нередко образуются своего рода «переходные» территории. Не удивительно поэтому, что экономико-географические границы лишь в виде сравнительно редких исключений совпадают с природными рубежами, да и то такого рода совпадения чаще всего бывают явлением временным.
Выявление экономико-географических районов отличается очень большой сложностью в значительной мере благодаря динамичности их границ и крайней сложности комплекса причин, их образующих; оно должно опираться на данные экономической географии, но использовать также данные и физической географии и технических наук, без чего невозможен учет материально-технической базы хозяйства и степени технических возможностей воздействия на природу, которые в наш век атомной энергии возрастают небывало быстро.
Выявление объективно существующих физико-географических и, тем более, экономико-географических районов отличается большой сложностью. Здесь легко допустить ошибки субъективистского характера. Следует также иметь в виду, что экономико-географические районы часто называются в нашей литературе экономическими районами.
Важность задачи выявления объективно существующих экономико-географических районов заключается не только в том, что ее решение является основным методологическим приемом экономической географии для познания территориальных производственных комплексов, но также и в том, что экономико-географическое районирование должно давать основу для государственного районирования, в свою очередь являющегося важнейшим методом планирования народного хозяйства.
Прежде всего, именно поэтому советская экономическая география должна иметь своей основой районный метод исследования, что делает возможным широко использовать данные экономической географии в целях государственного экономического районирования, без которого невозможно правильное перспективное планирование развития народного хозяйства нашей страны.
Между экономико-географическим районированием, как методом познания общественных комплексов ландшафтной оболочки Земли, и государственным экономическим районированием существует, следовательно, самая непосредственная связь. Экономическая география, выявляя объективно существующие экономико-географические районы, важнейшими критериями чего являются производственная специализация и комплексный характер развития, создает тем самым научную основу для государственного районирования.
Но было бы неправильно ставить знак полного равенства между районированием, производимым экономико-географами, и районированием, производимым государственными органами в целях лучшего планирования и управления народным хозяйством. Разница здесь есть. Она заключается в том, что государственное районирование — это прежде всего выявление крупных экономико-географических районов. Когда же оно начинает приобретать более дробную форму, то обычно превращается в административно хозяйственное деление территории страны и тем самым отходит от деления экономико-географического.
Кроме того, государственное районирование неизбежно вынуждено учитывать влияние многих дополнительных факторов (прежде всего политического характера), которые с точки зрения экономической географии не являются районообразующими. Поэтому границы районов, выявляемых экономико-географами, не всегда обязательно должны точно совпадать с границами районов, определенных государственными учреждениями.
Формирование экономико-географических районов происходит под определяющим воздействием основных законов экономического развития, причем крупные экономико-географические районы — это территориальные комплексы, специфика которых почти целиком определяется экономическими закономерностями. Поэтому крупные экономико-географические районы обычно объединяют территории с различными, а иногда и с резко различными географическими условиями. Это различие в географических условиях в ряде случаев даже является одним из факторов, способствующих формированию данного крупного экономико-географического района. В крупных экономико-географических районах мы всегда обнаруживаем большое внутреннее разнообразие географической среды.
Несколько иное положение создается при более дробном экономико-географическом районировании. Конечно, и там экономические законы оказывают направляющее воздействие при формировании районов. Но границы средних (мезо-) и мелких (микро-) районов чаще совпадают с природными границами, а географическая среда внутри них не имеет значительных территориальных различий, так как само образование такого рода районов связано чаще всего с наличием определенной географической однородности. Влияние местных особенностей как районообразующего фактора сказывается при этом в несравненно большей степени, чем при формировании крупных районов. В ряде случаев общие закономерности экономического развития страны в целом проявляются здесь опосредствованно, через использование местных особенностей в природных условиях и ресурсах. Экономико-географические микрорайоны, например, никогда не представляют собой территории с резко различной географической средой. Наоборот, они чаще всего ограничены скорее естественно экономическими, а не экономическими границами Словом, при формировании мелких экономико-географических районов районообразующее влияние основных экономических законов, определяющих развитие хозяйства страны в целом, сказывается в менее категоричной форме.
Как мы уже говорили, экономико-географическое районирование, хотя пока и не совпадает полностью с государственным экономическим и тем более административным районированием, тем не менее тесно с ними связано. Оно может очень широко использоваться государственными учреждениями в качестве основы для определения тех или иных территориальных различий в хозяйстве страны.
Экономико-географические районы (разных «рангов») в условиях социалистического хозяйства, выражая собой территориальную форму организации хозяйства, могут и должны постепенно сливаться с административно-хозяйственными территориальными единицами. Это обусловлено развитием деятельности органов административного управления, функции которых в сфере хозяйства расширяются и будут расширяться. Интересно отметить, что в некоторых социалистических странах (например, в Чехословакии, Болгарии) уже почти полностью достигнуто соответствие между экономико-географическим районированием и административным делением.
Первые научные основы районирования были заложены наиболее крупным русским экономико-географом первой половины XIX в. К. И. Арсеньевым (1789—1865). Немало интересных мыслей по вопросам районирования было высказано революционером-демократом Н. П. Огаревым (1813—1877), обратившим внимание на определяющий характер влияния законов политической экономии при формировании территориальных комплексов общественных условий. Как и Арсеньев, Огарев считал, что экономико-географические районы представляют собой пространства, отличающиеся отчетливо выраженным своеобразием природных и хозяйственных условий, но он также выделял в каждом «пространстве» ведущие производительные силы. Научные основы районирования непрерывно разрабатывались русскими географами и после Арсеньева и Огарева. Достаточно вспомнить о трудах П. П. Семенова-Тян-Шанского, сделавшего большой вклад как в теорию, так и в практику районирования России в новых послереформенных социально-экономических условиях. Большой интерес к экономико-географическим работам П. П. Семенова-Тян-Шанского, в том числе к его работам по районированию, как известно, проявлял Карл Маркс
Очень большое внимание проблеме экономического районирования уделял В. И. Ленин, в своих трудах широко пользовавшийся районным методом исследования. Он первый не ограничился учетом одних лишь особенностей в производительных силах, но показал все значение производственных отношений как одного из главных районообразующих факторов. Им было установлено, что в условиях капиталистического способа производства формирование экономико-географических районов происходит в процессе капиталистического развития экономики стран и ее крупнейших частей, в процессе образования рынков. Лишь после работ В. И. Ленина экономико-географы стали выявлять и изучать районы как производственные комплексы, понимая под производством сочетание производительных сил и производственных отношений. В. И. Ленин же разработал метод районирования стран по характеру способа производства. Экономическое районирование России, проведенное В. И. Лениным, правильно показало основные особенности происходившего в стране процесса формирования общественного разделения труда. Теоретические основы районирования, разработанные В. И. Лениным, были восприняты советскими экономистами и экономико-географами, а несколько позже — многими учеными других стран. Работы В. И. Ленина стали теоретической основой марксистской экономической географии.
В новых социально-экономических условиях, возникших в Советском Союзе в результате Великой Октябрьской социалистической революции, экономико-географическое районирование нашло необычайно широкое применение. Напомним, что В. И. Ленин всегда придавал очень большое значение правильному выявлению экономико-географических районов, как уже объективно существующих, так и складывающихся в перспективе в связи с государственным планированием развития хозяйства. Составление плана ГОЭЛРО сопровождалось первыми наметками перспективного районирования. Этот план, утвержденный VIII Съездом Советов (1920), не только предусматривал электрификацию страны в целом, но и учитывал значение электрификации для формирования отдельных крупных экономических районов, содержал научный анализ развития производительных сил этих районов на новой энергетической базе, т. е. рассматривал электрификацию как районо образующий фактор.
В дальнейшем Госплан и специальная Комиссия ВЦИК под председательством М. И. Калинина разработали основные методологические принципы перспективного районирования нашей страны. Основываясь на этих принципах, все развитие нашего народного хозяйства неизменно было связано с проблемой районирования, с учетом местных экономических и природных условий.
Вопросам районирования и учету местных условий неоднократно уделялось внимание на съездах Коммунистической партии Советского Союза.
Например, на XII съезде партии было принято решение «О районировании» на XV съезде в Директивах по первому пятилетнему плану ставилась задача «окончить районирование всей страны», с тем чтобы все развитие народного хозяйства в целом происходило с учетом районных особенностей. На XVI съезде отмечалось большое значение проводимого районирования, а в решениях XVII съезда о втором пятилетием плане была развернута целая программа размещения производительных сил, развития экономических районов и сдвига промышленности на восток. На XVIII съезде была принята программа нового строительства, а в связи с нею — планы развития экономических районов. В резолюции съезда было сказано: «…Съезд считает, что в размещении нового строительства в третьей пятилетке по районам СССР необходимо исходить из приближения промышленности к источникам сырья и районам потребления в целях ликвидации нерациональных и чрезмерно дальних перевозок, а также — дальнейшего подъема в прошлом экономически отсталых районов СССР». После XVIII съезда партии Академия наук СССР получила задание научно обосновать экономическое районирование СССР.
XIX съезд обратил внимание на необходимость улучшения географического размещения промышленных предприятий, а XX съезд — на необходимость еще большего учета местных порайонных различий в экономических и природных условиях и на преодоление вредных последствий излишнего централизма и ведомственности в управлении народным хозяйством. Директивы XX съезда поставили задачу обеспечить размещение отраслей сельского хозяйства, произвести его порайонную специализацию с учетом природных и экономических условий каждого района, а внутри районов — с учетом местных особенностей в природно-экономических условиях каждого колхоза и совхоза.
Очень большое, и притом самое непосредственное значение для дальнейшего развития советской географии имеют решения XXI съезда КПСС. Создание материально-технической базы коммунизма, способной обеспечить изобилие средств производства и потребления, подразумевает всестороннее развитие производительных сил нашей страны невиданными до сих пор темпами и в первую очередь в восточных районах Союза, где сосредоточена большая часть природных богатств. В докладе Н. С. Хрущева «О контрольных цифрах развития народного хозяйства СССР на 1959—1965 годы» обоснована необходимость крупного строительства комбинированного характера и поставлена задача максимальной экономии общественного труда и выигрыша во времени как в строительстве, так и в использовании существующих предприятий. В докладе Н. С. Хрущева поставлена также задача добиться большей географической дифференцированности в строительстве и управлении хозяйством, с тем чтобы в максимальной степени использовать имеющиеся специфические условия в каждом районе нашей столь географически разнообразной страны. «В каждой республике развиваются прежде всего те отрасли хозяйства, для которых здесь имеются наиболее благоприятные природные и экономические условия…» — говорил Н. С. Хрущев.
Но выполнение этого требования возможно лишь при условии лучшей вооруженности практических работников знаниями конкретных географических условий тех республик и областей, в которых им приходится работать. Отсюда насущная необходимость лучшей организации и большего размаха географических исследований. Решение проблемы размещения общественного производства, подразумевающее лучшее, более полное комплексирование производительных сил в процессе их развития, немыслимо без хорошего знания той среды, в которой происходит процесс общественного производства. Вместе с тем развитие народного хозяйства требует коренного улучшения дела перспективного и текущего планирования и их органической увязки с конкретными природными и экономическими условиями. Недоучет или, еще хуже, игнорирование территориальных различий в географической среде всегда приводили и неизбежно будут приводить к шаблону в области планирования, что чрезвычайно вредно отражается на развитии хозяйства.
Решения XXI съезда КПСС, неоднократно подчеркивающие важность географической дифференциации при выполнении задач семилетнего плана, в сущности выдвигают вопрос о необходимости не только экономического, но и географического планирования дальнейшего развития народного хозяйства. Планирование, особенно перспективное, не может больше базироваться только на технико-экономических расчетах. Оно должно в гораздо более широком масштабе, чем это имело место до сих пор, пользоваться данными географической науки — как экономической, так и физической географии.
Руководствуясь указаниями Коммунистической партии, проблеме экономического районирования посвятили свои труды многие крупные советские ученые. Особенно плодотворно выявлением экономико-географических районов и перспективами их развития занимались Г. М. Кржижановский, И. Г. Александров, Н. Н. Колосовский, Л. Л. Никитин, Н. Н. Баранский; они сделали много по разработке теории экономического районирования и по его практической направленности.
Как объективно существующая реальность экономико-географические районы формируются и в капиталистических странах, где также возможно их выявление и изучение. Но формирование районов в капиталистических странах происходит стихийно, поэтому районирование там возможно почти исключительно в познавательных целях. В условиях капиталистического способа производства районирование способно выявить и показать результаты стихийно происходящего развития производительных сил. Районирование лишь регистрирует отражение действия стихийных законов в территориальных сочетаниях производительных сил.
Проблема экономико-географического районирования в социалистических странах получает новое содержание. Здесь оно неразрывно связано с перспективным планированием. «Как видим, экономическое районирование Советской страны имеет не только познавательное, констатирующее факты значение, но и предусматривает цель преобразования экономики страны. Оно находится поэтому в теснейшей связи с перспективными планами развития хозяйства и должно как бы предвосхищать будущее на 10—15 лет вперед».
Все это делает районирование одним из важных факторов дальнейшего подъема производительных сил социалистических стран. Создание в социалистических странах системы районных производственных комплексов, связанных между собой прежде всего единством территории, является формой социалистического хозяйства. «Именно эта форма использования производительных сил даст нашему хозяйству дополнительный перевес в соревновании с высшими формами капиталистического строя на экономической арене».