Таким образом, теория Дарвина обладает рядом положительных сторон. Основная из них — в том, что Дарвин вскрыл подлинную диалектику исторического развития органических форм. Диалектико-материалистическая концепция Дарвина носит, однако, лишь стихийный характер.
Правда, это лишний раз подтверждает правильность диалектико-материалистического мировоззрения. Сам того не подозревая и не ставя себе подобных целей, Дарвин показал
законы диалектического развития в их живом действии. Однако именно стихийность диалектики Дарвина, не связанная с диалектико-материалистической философией, привела к тому, что многие формулировки различных положений Дарвина полностью противоречат внутренней диалектике его эволюционной концепции.
Так, выше было показано, что содержание теории Дарвина четко свидетельствует о том, что органическая эволюция качественно прерывиста. У Дарвина имеются отдельные диалектические формулировки этой проблемы и тут же, рядом с ними, мы находим совершенно неверные представления об эволюции, как о плавном, постепенном процессе, лишенном каких-либо скачков. Natura non facit saltum — эту неверную формулу Лейбница Дарвин охотно применяет для характеристики накопляющего действия естественного отбора, последствием которого является именно скачок, — качественная прерывность эволюции в непрерывных сериях поколений.
Элементы постепеновщины, ходячая идея плавного развития была широко распространена в науке дарвиновской эпохи. Она оказала влияние на его формулировки. Это тем более досадно, что неверной лейбницевской формулой Дарвин» пытался главным образом иллюстрировать тот факт, что приспособленная живая форма создается не путем чуда, не внезапным творческим актом, а путем постепенного накопляющего действия отбора. Эта мысль, в применении к естественным видам, совершенно правильна. Однако она облечена Дарвином в наивную форму.
Серьезнейшим дефектом методологических построений Дарвина является его толкование причин борьбы за существование. Последнюю он рассматривал главным образом как результат перенаселения, основываясь при этом на концепции Мальтуса.
Энгельс совершенно четко указал на ограниченность этого положения Дарвина, хотя в ряде случаев борьба за существование действительно связана с перенаселением. Энгельс подчеркивает, что от подобных случаев необходимо отграничивать «те условия, при которых виды изменяются, — старые вымирают, а их место занимают новые, более развитые — без наличия такого перенаселения: например, при переселении растений и животных в новые места, где новые климатические, почвенные и прочие условия вызывают изменение». Подобные случаи происходят «без всякого мальтузианства». По Энгельсу, необходимо отличать «две совершенно разные вещи:
1) отбор под давлением перенаселения, где наисильнейшие, быть может, и выживают в первую очередь, но могут оказаться вместе с тем и наислабейшими в некоторых отношениях;
2) отбор благодаря большей способности приспособления к изменившимся обстоятельствам, где выживающие индивиды лучше приспособлены к этим обстоятельствам…»
Первая форма отбора связана с конкуренцией между организмами, когда, разумеется, перенаселение играет важную роль. Однако, в любой естественной обстановке организмы борются также с окружающими физико-химическими условиями среды. Ясно, что этого рода борьба не связана с перенаселением. Следовательно, последнее не есть общая или основная причина борьбы за существование.
Неверные представления Дарвина о причинах борьбы за существование коренятся, разумеется, в общественно-исторических условиях его эпохи. Мы уже указывали, что мальтусовская концепция значения перенаселения пользовалась в Англии середины XIX в. большим распространением и успехом. Дарвин, несомненно, находился под влиянием мальтусовских идей. Он писал, что его учение о борьбе за существование, как следствии перенаселения, есть «учение Мальтуса, с еще большей силой приложенное ко всему растительному и животному миру, так как здесь не может оказывать влияния ни искусственное увеличение пищи, ни благоразумное воздержание от брака».
Учение Мальтуса Дарвин использует без надлежащей критики его. Некритическое отношение к мальтузианским спекуляциям было подвергнуто резкой и уничтожающей критике основоположниками марксизма. В письме к Энгельсу Маркс иронически замечает: «Замечательно, что Дарвин в среде животных и растений вновь открывает свое английское общество с его разделением труда, конкуренцией, открытием новых рынков, «изобретениями» и мальтусовской «борьбой за существование». Ту же мысль подчеркивает и Энгельс.
Некритически ссылаясь на Мальтуса, перенося его концепцию на отношения в царстве животных и растений, Дарвин тем самым, вопреки своим личным гуманным идеям, открывает выходы к неверной мысли, что развитие человеческого общества и органической природы совершается на основе однокачественных законов. Как пишет Маркс в цитированном выше письме, «у Дарвина царство животных представляет собою гражданское общество». Допуская механистический перенос общественных взаимоотношений на органическую природу, Дарвин, по указанию Энгельса, открывает тем самым и обратную возможность — распространения «зоологических» законов на общество. Разъяснив ошибку Дарвина, перенесшего концепцию Мальтуса на органическую эволюцию, Энгельс писал: «Проделав этот фокус… очень легко потом опять перенести эти учения из истории природы обратно в историю общества; и весьма наивно было бы утверждать, будто тем самым эти утверждения доказаны в качестве вечных естественных законов общества».
Все сказанное выше изобличает порядочную дозу наивности и классовой ограниченности философской концепции Дарвина. Он настолько далек от основных идей исторического материализма, от идей Маркса и Энгельса, что в рассматриваемых вопросах ему изменяют его блестящие способности строгого аналитика фактов и процессов. Дарвин не замечает, что его теория борьбы за существование и отбора опровергает реакционную концепцию Мальтуса. «Дарвин, — писал Маркс, — в своем превосходном сочинении не видел, что он опровергает теорию Мальтуса, открывая в царстве животных и растений «геометрическую» прогрессию. Теория Мальтуса основывается как раз на том, что он… геометрическую прогрессию человека противопоставляет химерической «арифметической» прогрессии животных и растений».
Отмеченный выше недостаток теории Дарвина показывает, что он не занимался вопросом о качественном различии форм развития. Проблема эволюции самих законов эволюции им не ставилась. Правда, в работах Дарвина мы находим элементы этой важной проблемы. Так, он совершенно ясно устанавливает, что закон отбора, несомненно, претерпел под влиянием человека известную эволюцию. По Дарвину, естественный отбор перешел под влиянием человека в особую форму бессознательного отбора, когда человек, одомашнивая на заре культуры различные растительные и животные формы, просто сохранял наиболее нравящиеся ему формы, не задаваясь целями планового создания определенных пород или сортов. В условиях низкой культуры содержимые человеком организмы подвергаются действию естественных условий борьбы за существование. Бессознательный отбор — переходная фаза от естественного отбора к методическому.
Однако, и сам естественный отбор на протяжении истории не был однокачественным. Как основной закон органической эволюции, он сам эволюировал.
Этот вопрос будет рассмотрен в специальной части нашего курса. Дарвин не ставил его, как самостоятельную проблему. Наоборот, как и его современники, и в частности подобно Лайеллу, Дарвин, по своим воззрениям, был ближе куниформистской точке зрения, согласно которой эволюция лика земли и организмов во все времена подчинялась одним и тем же законам. Законы природы понимаются, следовательно, не в их развитии, а как нечто неизменное, т. е. метафизически.