Первые прижизненные наблюдения митоза были сделаны в начале нашего века. Кульминацией этих ранних изящных работ явилась хромосомная теория наследственности. Информацию о делении клеток у водорослей суммировал Фрич. Позднейшие ультраструктурные исследования, как правило, подтверждают, расширяют и уточняют выводы, сделанные на основе данных световой микроскопии в конце 19-го и начале 20-го веков. Напрашиваются два ярких примера. Первый — это доказательство того, что блефаропласты растений, долгое время считавшиеся гомологами центриолей (и кинетосом, из которых образуются хвосты у сперматозоидов растений), действительно при созревании превращаются в крупные сферические структуры, состоящие из множества ориентированных центриолей.
Второй пример — это подтверждение того, что у одной диатомеи существует специализированное внеядерное веретено с перекрывающимися пучками микротрубочек, впервые описанное Лаутерборном в 1896 г.
Какого рода давление отбора привело к выработке митоза? Интеграция симбионтов-протомитохондрий с протоэукариотами привела к образованию микробов с ядром, все еще не способных к митозу. Осуществляя аэробный гликолиз сахаров до CO2 и воды, эти клетки смогли извлекать из пищи больше энергии, чем протоэукариоты. Это создало возможность появления крупных клеток — крупнее каждого из прокариотических партнеров. Если предком нуклеоцитоплазмы был микроб, сходный с термоплазмой, и если, как предполагают Сирси и сотр., у термоплазмы имеется актомиозин, то, значит, некоторые элементы внутриклеточной системы подвижности эукариот-возможно, филаменты, ответственные за циклоз, возникли еще до приобретения митохондрий, пластид и ундулиподий (гомологи компонентов этой системы пока не установлены). Однако размеры клеток и разнообразие их белков должны были лимитироваться общим количеством кодировавшей их ДНК. Без эффективных механизмов равного распределения больших количеств вновь синтезируемой ДНК между дочерними клетками генетическая сложность первых эукариот неизбежно была ограниченной. У ныне живущих организмов можно найти ряд примеров ранних, немитотических стратегий, обеспечивающих получение дочерними клетками равных количеств ДНК при общем высоком ее содержании. Сюда относятся многоядерность, дупликация генов и даже целых геномов, как в макронуклеусах инфузорий и у бесполых гигантских амеб, например у Pelomyxa palustris. Повторение генов или геномов повышает вероятность того, что каждая дочерняя клетка получит по крайней мере одну из их копий. Доказана, однако, неэффективность случайной сегрегации множественных генов и геномов. Даже после организации хроматина в группы сцепления оставалась проблема правильной сегрегации этих групп, а также проблема распределения органелл, представленных многими копиями, таких как митохондрии.
Так как же возник митоз? У некоторых ядерных организмов он так никогда и не появился. У других же картина деления ядра (то, что в начале 20-го века называли фигурами деления) сама подсказывает вероятную последовательность событий в эволюции митоза. Нижеследующий очерк, несомненно, будет гипотетическим и упрощенным, но его положения доступны для проверки.
Древнейшие эукариоты — нуклеоцитоплазматические организмы с митохондриями, но без митотического аппарата, приобрели поверхностных симбиотов из группы спирохет. Эти спирохеты, будучи свободноживущими организмами, уже обладали микротрубочками. С течением времени возникшие комплексы — первые протесты — приобрели чрезвычайно выгодную способность к быстрому передвижению, позволявшую им активно разыскивать пищу. Возникло много таких подвижных симбиотических комплексов, и по мере их усовершенствования под действием отбора спирохеты превращались в ундулиподии. Нуклеиновая кислота спирохет стала предшественником центров-организаторов микротрубочек в эукариотических клетках, чем и объясняется характерная и практически однотипная структура ундулиподий. В основе видоспецифичности и автономного генетического поведения кортекса инфузорий лежат взаимодействия популяций поверхностных спирохет, ставших ундулиподиями. Взаимодействие генов спирохет с геномом нуклеоцитоплазмы привело постепенно к дифференциации кинетохоров, центриолей и веретена. Отбор работал неутомимо: преимущество точного распределения хромосом вело к дальнейшему совершенствованию механизма митоза. Естественный вывод из этой гипотезы состоит в том, что все способные к митозу организмы из поколения в поколение сохраняют и реплицируют генетические детерминанты, полученные первоначально от спирохет.
Каким образом в результате дифференциации генома симбионтов сформировался митотический аппарат? Логически для этого необходимы были по меньшей мере две серии мутаций (реально же их, вероятно, было намного больше). Одна серия должна была вести к установлению связи между нуклеиновыми кислотами хозяина и симбионта. В результате возникли соединительные структуры, из которых в конце концов образовались кинетохоры. Вторая серия мутаций должна была обеспечить расхождение нуклеиновых кислот симбионта к противоположным полюсам клетки-хозяина. У современных эукариот тубулин не синтезируется во время митоза. Нити веретена образуются из микротрубочек — продуктов полимеризации заранее синтезированного тубулина. По крайней мере некоторые митотические движения являются прямым следствием удлинения микротрубочек в результате полимеризации тубулина (Goode, неопубликованная рукопись, 1980). Веретено, таким образом, можно считать продуктом экспрессии генов, первоначально привнесенных в клетку симбионтами. При каждом делении отбирались те из дочерних клеток, которые содержали хотя бы один полный эуплоидный геном, т. е. не менее одной копии каждого гена. Жесткий отбор против неточного распределения генов все время способствовал усовершенствованию механизмов сегрегации хроматина. Исходя из многообразия митотических фигур у современных эукариот, особенно у протоктистов, можно думать, что «стандартный» митоз возник в разное время в разных линиях эволюции.
При обсуждении этого сценария термин «центр-организатор микротрубочек», или ЦМ, будет относиться к нуклеопротеиду, детерминирующему образование кинетосом, центриолей или других органелл, состоящих из микротрубочек и формирующихся из процентриолей или иного гранулярно-фибриллярного материала. Мы предполагаем, что такие структуры служат вместилищем нуклеиновой кислоты, происходящей от генов спирохет. Данные электронной микроскопии указывают на то, что так называемый «центр деления» тоже относится к структурам, которые можно рассматривать как ЦМ. Таким образом, термин ЦМ употребляется здесь в самом общем смысле и означает способную к репликации систему, детерминирующую образование кинетосом, их ундулиподий, центров деления, центриолей или любых других специализированных органелл подобного рода. Это расширенное толкование термина, первоначально предложенного Пиккет-Хипсом просто в качестве функционального обозначения для организующего микротрубочки центра, без указания на авторепликацию или симбиотическое происхождение. Я надеюсь, что Пиккет-Хипс простит мне смелость предложить родословную для его крестника.
Этап I. ЦМ использовались как кинетосомы для ундулиподий. В древнейшей группе эукариот, обладавших ундулиподиями, ЦМ (нуклеиновая кислота подвижных поверхностных симбионтов) использовались только для своего собственного синтеза и для репликации ундулиподий. Селективное преимущество, появившееся сразу после приобретения этих симбионтов, состояло в подвижности симбиотического комплекса. Микротрубочки не использовались для сегрегации хроматина; таким образом, половой процесс, включающий мейоз, был невозможен. Реликты этого периода, возможно, сохранились в некоторых изолированных группах мелких жгутиковых, таких как динофлагеллята Prorocentrum. Дальнейшее развитие состояло в использовании ЦМ для дифференциации сложной микротубулярной кортикальной морфологии многих протистов.
Этап II. ЦМ включались в ядро для сегрегации хроматина хозяина; это приводило к необратимой утрате ундулиподий. Нуклеиновые кислоты спирохет и нуклеоцитоплазмы каким-то образом объединились, в результате чего нуклеиновая кислота спирохет оказалась внутри или на поверхности ядра, где и использовалась хозяином в качестве внутриядерного центра деления. В процессе эволюции возникло несколько типов внутриядерных ЦМ. Некоторые из них видны при окрашивании железным гематоксилином или как гранулярнофибриллярный материал.
В результате включения нуклеиновой кислоты симбионта в ядро хозяина вначале образовались голые амебы, не имевшие ундулиподий ни на каких стадиях жизненного цикла, но содержавшие внутриядерные ЦМ и связанные с ними микротрубочки, которые могли использоваться при делении клеток. Реликтами этой премитотической стадии могли бы быть многоядерные и другие бесполые амебы. Например, Добелл в 1912 г. так писал о делении Amoeba lacertae: «Никакой экваториальной пластинки не образуется, и «хромосомы» или хроматиновые гранулы неупорядоченно движутся к полюсам, в то время как вся кариосома растягивается, принимая веретеновидную форму, и в конце концов делится. Сомнительно, чтобы здесь можно было говорить о хромосомах и даже о митозе, но такой тип деления вполне может быть отправной точкой для эволюции истинного митотического процесса».
Постепенно в ходе эволюции от таких амеб произошли различные группы митотических организмов: другие амебы, клеточные слизевики, возможно также микроспоридии, основные типы безжгутиковых грибов, сцеплянки (из зеленых водорослей) и два больших класса красных водорослей (Bangiales и Floridea). Все эти организмы ни на каких стадиях своих жизненных циклов не имеют ундулиподий, хотя многие из них обитают в воде. При наличии полового процесса он происходит в форме конъюгации. Уиттэйкер возвел красные водоросли (Rhodophyta) и группы безжгутиковых грибов (Zygomycota, Ascomycota и Basidiomycota) в ранг типов. Зеленые водоросли — сцеплянки (Gamophyta), вероятно, тоже достаточно отличаются от других водорослей, чтобы заслуживать статуса типа. Нефотосинтезирующие части клеток красных водорослей могут быть непосредственными гомологами безжгутиковых грибов; соединения между клеточными стенками, форма запасания углеводов и детали процесса конъюгации подкрепляют это представление.
Как возник митоз у организмов, совсем не имеющих ундулиподий? После включения в ядро ЦМ вначале реплицировались асинхронно с репликацией хроматина и делением ядра. В результате возникал избыток внутриядерных ЦМ. Затем накапливались мутации, приводившие к ассоциации ЦМ с хроматином и в конце концов к превращению ЦМ в кинетохоры. Другие ЦМ, не связанные с хроматином, функционировали как морфогенетические центры, подобные центриолям. Реликтом этой стадии может быть сходная с центриолями, но не имеющая субструктуры типа 9 + 0 внутриклеточная структура у базидиомицета Armillaria. Локализация этого тельца на полюсах внутриядерного веретена позволяет предполагать, что оно функционально эквивалентно другим центрам деления. Аналогичная полярная структура описана у красных водорослей. Сходные с центриолями образования у Penicillium также не имеют субструктуры типа 9 + 0; они расположены на ядерной мембране и выглядят как двойные скобки. Сходная структура, участвующая в делении, идентифицирована как ЦМ у гриба Catenaria. Если теория симбиоза со спирохетами верна, то мейотические эукариоты, в том числе те, у которых совсем нет ундулиподий, должны были произойти от подвижных предков, поглотивших собственные ундулиподии.
Этап III. ЦМ использовались и как внутриядерные центры деления, и как кинетосомы ундулиподий, но на разных стадиях жизненного цикла. У какой-то группы протестов возник митоз с использованием нуклеопротеидов спирохет как центров деления, но им пришлось на время деления отказаться от подвижности. На подвижных стадиях эти организмы были неспособны к делению; а во время деления ЦМ переходили в ядро и временно использовались как центры деления для сегрегации хроматина. После репликации ЦМ продукты этой репликации дифференцировались в кинетосомы, дававшие начало обычным ундулиподиям, и подвижность восстанавливалась. В качестве центра деления могла функционировать (по-видимому, находясь в ядре) только недифференцированная «репликативная» форма ЦМ. Эта линия эволюции привела к некоторым жгутиковым амебам, которые и сейчас неспособны делиться во время подвижных стадий; у ряда таких форм можно наблюдать прямую морфологическую связь между ундулиподией и ядром в виде чувствительного к кальцию сократимого ризопласта. У других во время деления может изменяться плавательное или пищевое поведение, связанное с функцией микротрубочек. Реликтами этой линии развития могут быть: Naegleria, анизонемиды или перанемиды, некоторые динофлагелляты, одноядерные Metazoa, такие как Dimastigamoeba, Mastigella и Mastigina.
Этап IV. Одни ЦМ использовались для формирования кинетосом ундулиподий, а другие необратимо дифференцировались, становясь независимыми внутриядерными центрами деления. У жгутиковых амеб в результате мутаций возникли клетки, содержавшие два разных «клона» ЦМ. Потомство одного из них постоянно выполняло функции внутриядерных центров деления. Другой «клон» давал потомство, выполнявшее только роль кинетосом. Внутриядерные ЦМ, а затем митоз и мейоз возникли в той линии эволюции, в которой ЦМ сохранились и в качестве кинетосом независимых органелл движения. Эта серия мутаций (происходившая, вероятно, не однажды) привела к возникновению многих групп протоктистов, таких как бодо, трипаносомы, хлорофиты и хризофиты. У некоторых из них, например у эвгленовых, наблюдается необычное поведение автономных хромосом и массивной эндосомы (гомолог ядрышка). Как правило, морфологические и временные взаимоотношения между ундулиподиями и делящимся ядром сохраняются. У более древних представителей этой линии мейоз отсутствует. В типичных случаях ундулиподии находятся на переднем конце клетки, хотя они могут быть направлены в стороны или назад.
Один или, возможно, несколько таких протоктистов стали предками митотических зеленых водорослей, а затем и растений, для которых характерны подвижные стадии с жгутиками на переднем конце клетки и внутриядерные ЦМ. От других представителей этой линии, вероятно, произошли некоторые споровики. Отсутствие в растительных клетках центриолей типа 9 + 0 (за исключением стадий, предшествующих формированию спермиев) заставляет предполагать, что гомологу ЦМ у растений такой фенотип, как правило, не свойствен. Однако стандартный митоз, появление чувствительных к колхицину микротрубочек при образовании фрагмопласта или клеточной пластинки и наличие в некоторых группах гамет с ундулиподиями позволяют думать, что нуклеопротеиды ЦМ, происходящие от генофоров спирохет, есть у всех растений и будут со временем идентифицированы.
Инфузории с их двумя типами ядер, по-видимому, возникли в результате серии мутаций этапа IV; возможно, они произошли от примитивных динофлагеллят, как предположил Ф. Тэйлор. Генетическую непрерывность у них обеспечивает митотическое деление микронуклеуса при участии внутриядерных веретен, однако многочисленные кинетосомы кортекса репродуцируются независимо от деления ядер. Митотический «зачатковый путь» микронуклеусов и премитотическая «сома» макронуклеусов удивительным образом различаются между собой. Хромосомы макронуклеуса не делятся в продольном направлении; макронуклеус содержит множество копий коротких фрагментов ДНК — это настоящий мешок с генами. Так как в процессе деления макронуклеуса происходит удлинение микротрубочек, чувствительных к колхицину, сегрегацию хроматина здесь, по-видимому, осуществляет какая-то своеобразная система, в принципе гомологическая обычным ЦМ. Серия мутаций, закрепленных отбором в ходе эволюции митоза микронуклеуса, должна была начаться в двуядерной клетке, в которой одно ядро регулярно продуцировало множество копий генома, а другое-макронуклеус-запасало и непосредственно использовало их для управления синтезом белка. Микронуклеусы не содержат цитохимически выявляемой РНК и не синтезируют мРНК; они не нужны ни для каких процессов, кроме мейоза и конъюгации. В эволюции макронуклеуса никогда не возникал ни митоз, ни мейоз. Историю дифференциации ядер у инфузорий можно проследить на некоторых примитивных «кариореликтовых» формах. У самых примитивных из них дифференциация макронуклеуса и микронуклеуса происходит после каждого клеточного деления; у более продвинутых форм макронуклеус может делиться, но только амитотически. Хотя эволюция шла подчас окольными путями, конечное селективное преимущество очевидно: инфузории ж другие представители этого этапа сохранили как подвижность, так и способность к делению, причем главным достижением было сохранение подвижности во время дзмого деления. У некоторых из них в конце концов выработались собственные специфические формы полового процесса с мейозом.
Этап V. Некоторые продукты репликации ЦМ дифференцируются с образованием центриолей, которые превращаются в кинетосомы, кинетохоры или иные микротубулярные структуры. Другие продукты остаются в недифференцированной форме, способной к репликации. В некоторых эволюционных линиях клетки с дифференцированными ЦМ не способны более к митозу. У организмов, уже имевших внутриядерные центры деления — ЦМ в форме кинетохоров, в результате мутаций возникли клетки, в которых другие ЦМ стали внеядерными центрами деления. Эти внеядерные ЦМ функционировали как митотические центры, т. е. либо как центриоли в строгом смысле слова, либо как иные микротубулярные тельца типа центриолярных бляшек. После того как ЦМ дифференцируется в центриоль или кинетосому, он навсегда теряет способность к репликации. Поэтому внеядерная репликативная форма должна репродуцироваться в каждом поколении и сохраняться до того, как произойдет необратимая дифференцировка.
Световой микроскоп позволяет выявить кинетосомы, функционирующие как внеядерные центры деления, у многих организмов — у Dimorpha mutans, Clathrina, Ochromonas и Centropyxis. У Acanthocystis и Wagnerella фигуры деления напоминают таковые у Metazoa, но центриоли сходны с кинетосомами. Во время деления ундулиподии могут быть прикреплены к центриолям на полюсах митотического веретена. При исследовании их ультраструктуры иногда можно видеть, что один из продуктов деления продолжает функционировать как репродуктивная форма, а другой дает начало кинетосомам, которые дифференцируются и теряют способность к дальнейшей репликации, как было показано для одного из оомицетов.
Некоторые специализированные протоктисты с кинетосомами, играющими роль центриолей, вероятно, непосредственно возникли на этапе V. Среди них есть такие, у которых в течение всего жизненного цикла сохраняется связь между жгутиковым аппаратом и митотической фигурой, как, например, у Trichomonas, Polymastix, Heteromita, Prowazkia и Eudorina. У других эта связь могла быть впоследствии утрачена, например у Cryptobia, Herpetomonas, Vaucheria, Dictyota, Paramoeba и Gurleya; хорошей иллюстрацией могут служить гипермастиготы с их «длинными центриолями». Исследовав жизненный цикл центриолей у Barbulanympha, Кливлэнд резюмировал:
«Только что описанный процесс реорганизации центриолей определенно позволяет сделать ряд выводов: несомненно родство между центриолями гипермастигот и высших организмов; в некоторых случаях центриоль способна неоднократно функционировать при образовании жгутиков, аксостилей и парабазальных телец, точно так же как она всегда функционирует при формировании ахроматической фигуры [митотического аппарата]; центриоли могут участвовать в образовании внеядерных органелл без самовоспроизведения и без одновременной репродукции ядра и цитоплазмы; жгутики, парабазальные тельца и аксостили не способны к самовоспроизведению; и наконец, что самое важное, передний конец этих необычно крупных центриолей жгутиковых представляет собой их репродуцирующуюся часть».
Солнечники обладают сократимыми аксоподиями, состоящими из упорядоченной системы микротрубочек, чувствительных к низким температурам, высокому давлению и колхицину. Эти аксоподии гомологичны другим микротубулярным структурам; они образуются из гранулярного материала ЦМ. Ранние исследования показали, что в некоторых случаях аксоподии служат организующими центрами для митотических веретен. Таким образом, солнечники и родственные им Actinopoda, видимо, принадлежат к «внеядерной группе», возникшей на этапе V.
Внеядерные центриоли и амфиастеры, типичные для митоза многоклеточных животных, вероятно, появились у организмов, возникших на этапе V, возможно у Actinopoda. Возникали разные клоны ЦМ; некоторые из них давали начало центриолям, которые при надлежащих физиологических условиях превращались в кинетосомы, а от последних в свою очередь отрастали ундулиподии. После такой дифференцировки, однако, ЦМ не могли больше продуцировать центриоли. Клетка, содержащая только дифференцированные ЦМ, уже не способна к делению; пользуясь терминологией А. Вейсмана, кинетосомы с их ундулиподиями можно сравнить с сомой, а недифференцированные ЦМ — с элементами зачаткового пути. У млекопитающих аморфный материал, дающий начало сотням кинетосом при образовании ресничного эпителия трахеи, в конечном счете, возможно, происходит от центриолей, сформировавшихся во время предшествовавших митозов; сами же центриоли образуются из генеративных форм ЦМ, неразличимых в микроскоп.
У Metazoa дифференцированные клетки с ундулиподиями и некоторыми другими специализированными микротубулярными системами (например, нейротубулами), не способны делиться. Вероятно, неспособность к делению после дифференциации микротубулярных базальных структур сама по себе не дает никаких селективных преимуществ, но таким образом решается сложная проблема, стоявшая перед большинством протоктистов: как сохранить органеллы движения и питания (ундулиподии, аксоподии и т. п.), если их компоненты нужны при клеточном делении? Одну попытку решения этой проблемы мы уже видели на примере дифференциации микронуклеуса у инфузорий. Для одноклеточного организма потеря способности к делению означала бы скорую гибель и никак не могла быть закреплена отбором. По крайней мере у некоторых протоктистов была утрачена подвижность, когда произошла необратимая редукция ундулиподий. Другие решили проблему, разделив во времени стадии деления, на которой они неподвижны, и подвижную стадию, когда они не способны делиться. Третьи нашли полное и изящное решение этого вопроса, дифференцировав эти две функции: ундулиподии были сохранены, а деление осуществлялось какими-то способами, отличными от стандартного митоза. У 8000 инфузорий, например, подвижность и клеточное деление возможны одновременно. Однако инфузории с их сложным кортексом и специфическим поведением ядер оказались настолько специализированными, что эта группа представляет собой эволюционный тупик. Организмы, обладающие митозом и внеядерными центрами деления, в некотором смысле так никогда и не разрешили проблему: ни одна животная клетка, несущая ундулиподии, не способна делиться.
Если и митотическое деление, и клеточная подвижность желательны, но исключают друг друга, то одно из решений состоит в возникновении двуклеточного организма; при этом одна из клеток сохраняет способность делиться, а другая — подвижность. Эта вторая клетка не способна к делению после дифференциации двигательных органелл, но эти органеллы могут обеспечить передвижение обеих клеток. Таким образом, невозможность решить проблему совмещения подвижности с делением на одноклеточном уровне могла привести к возникновению в нескольких группах эукариот многоклеточности. По крайней мере одной из этих групп была линия хоанофлагеллят — губок, а другой — наша собственная линия бластулообразующих Metazoa. К какой бы группе ни принадлежали наши предки к Placozoa, кишечнополостным, инфузориям, плоским червям или иным животным, все равно какие-то простейшие превратились в многоклеточных, чтобы иметь возможность передвигаться, сохранив как делящиеся клетки, так и неделящиеся клетки, снабженные ундулиподиями.
Способность клеток недифференцированных тканей формировать ундулиподии широко распространена, но у Metazoa клетки с ундулиподиями никогда не делятся. Эта проблема заслуживает дальнейшего внимания исследователей. Многие виды дифференцированных животных клеток имеют сложные системы микротрубочек диаметром 24 нм: это реснички, нейротубулы нейронов, а также микротрубочки меланоцитов, клеток органов равновесия, палочек и колбочек. Я интерпретирую столь широкое распространение связывающих колхицин, осаждаемых винбластином микротубулярных белков в дифференцированных клетках, например в развивающемся мозгу и в органах чувств, следующим образом: некоторые фенотипические продукты генома, когда-то принадлежавшего спирохетам-симбионтам, становились излишними (в своей прежней роли) в недедящихся клетках животных и начинали широко использоваться для дифференциации тканей. Образование дополнительных кинетосом и ундулиподий у клеток при дефиците а-токоферола и избытке кислорода, а также в гипофизе, мне кажется, свидетельствует о лабильности фенотипической экспрессии генома бывшего симбионта.
Диатомовые — еще одна процветающая группа организмов, способных к митозу и мейозу, образуют подвижные гаметы (с ундулиподиями), которые, подобно спермиям животных, не могут делиться до оплодотворения. Во время деления диатомовые лишены ундулиподий. Они имеют сложные, хорошо видимые центриолярные бляшки (ЦМ), формирующие веретено. Вероятно, диатомовые произошли от общих с животными предков, гетеротрофов, способных к митозу. Так как диатомовые обладают сложным половым процессом, они, вероятно, приобрели симбиотическим путем пластиды лишь после стабилизации цикла мейоз-оплодотворение. Этим может быть обусловлено позднее (в меловом периоде) появление этой большой однородной группы водорослей среди ископаемых. Если для образования фоссилизируемых кремневых структур необходим метаболизм пластид, то не исключено, что диатомовые — относительно молодая группа протоктистов. Некоторые протоктисты, например хитриды, имеют жгутики на заднем конце. Возможно, они находятся в более близком родстве с Metazoa, чем губки. Губки с их передними жгутиками, как у хоанофлагеллят, могут быть ближе к зеленым растениям. При исследовании взаимоотношений между протоктистами и их более крупными потомками нужно обращать внимание не столько на цвет пластид, сколько на цитологию митоза гетеротрофной части клетки.
Источник: Л. Маргелис. Роль симбиоза в эволюции клетки. Пер. В.Б. Касинова, Е.В. Кунина. Под ред. Б.М. Медникова. Издательство «Мир». Москва. 1963