Нагонку молодых гончих начинают с возраста 11—12 месяцев. От этого срока могут быть отклонения в ту или иную сторону в зависимости от общего физического развития собак.
Одни из них, находясь в более благоприятных условиях роста и воспитания, формируются раньше; другие запаздывают в своем развитии и достигают зрелости на несколько месяцев позднее. Срок формирования зависит от породы собаки, а также от пола. Русская гончая характеризуется более поздним развитием по сравнению, например, с польской гончей. Выжловки формируются, как правило, быстрее выжлецов.
Еще до периода нагонки необходимо с подрастающим шести — восьмимесячным щенком совершать короткие, а потом и более длительные прогулки, сначала по опушке леса и в открытых местах с редким кустарником, а потом и в лесу.
Помимо того, что щенок будет пользоваться свежим воздухом при усиленном движении, он постепенно приобретет способность ориентироваться в лесу, привыкнет к лесной обстановке, что будет способствовать в последующем выработке глубокого полаза. Щенок привыкает осмысленно пользоваться чутьем при розыске охотника, а также интересующих его обитателей леса.
Совершая прогулки с щенком до периода нагонки, а также производя нагонку молодой собаки, надо помнить, что охотник имеет дело с формирующимся или со сформированным, но еще не окрепшим организмом, поэтому следует учитывать силы молодой собаки и не допускать ее перенапряжения и чрезмерного утомления.
Надо рассчитывать время прогулки так, чтобы по окончании ее у молодой собаки еще оставался некоторый запас энергии и она не приходила домой вялой. Перенапряжение отбивает у собаки охоту к прогулкам или к работе в лесу, а иногда может повредить ее здоровью. Все это касается общих условий нагонки.
В настоящее время редко где держат стаи гончих и не проводят нагонку молодых собак по подсадному зверю, поэтому целесообразнее остановиться на нагонке одиночки или смычка гончих по вольному зверю.
Основная цель нагонки — вызвать у гончей собаки активное проявление инстинкта преследования зверя с голосом, заложенное в ней самой природой. Достигается это следующим образом.
С молодой гончей охотник отправляется в лес или другие охотничьи угодья, где могут находиться лисицы или зайцы. Подойдя к месту, охотник спускает со сворки собаку. Некоторые молодые гончие, особенно те, что раньше щенками бывали в лесу, сразу же отходят от ведущего, углубляются в лес и начинают ловить чутьем интересующие их запахи и на земле и в воздухе. Другие собаки, отойдя в сторону на каких-нибудь 30—50 шагов, снова возвращаются к ведущему, а затем вновь уходят, но вскоре опять подбегают к ногам охотника, боясь потерять его из вида.
В последнем случае охотнику надо на некоторое время остановиться, чтобы дать собаке возможность осмотреться и освоиться с обстановкой, а затем медленно подвигаться вперед с остановками, если собака отстает.
Если молодая гончая слишком робка и вовсе не отходит от охотника, необходимо сойти с дороги и идти вместе с ней в лес, но не частый, а такой, в котором охотник оставался бы на виду у собаки.
Собака некоторое время повертится около охотника, но, увлекшись, отойдет подальше. В этом случае не следует в отсутствие собаки уходить с места, а дождаться ее и только вместе с ней передвигаться вперед.
Некоторые неопытные охотники, стремясь к тому, чтобы собака скорее начала искать и гонять зверя, настойчиво отгоняют ее от себя, посылая в лес, доходя при этом до применения арапника. Этого делать ни в коем случае нельзя. Не понимая, что от нее требуют, собака от применения подобных мер воздействия еще больше робеет и, хотя и будет после этого идти поодаль, но все ее внимание будет сосредоточено только на действиях охотника, что вовсе не способствует успеху дела.
Постепенно собака сама начнет все дальше уходить от охотника, все больше смелеть и интересоваться окружающим и, наконец, будет все время рыскать в лесу и лишь изредка подходить к охотнику или только пересекать его след, наблюдая за направлением его движения.
Второй этап нагонки — это подъем зверя.
Бегая ли по лесу, по овражным ли кустарникам, причуивая свежие следы, собака непременно наткнется на лёжку зверя. Она не замедлит броситься к нему и сначала погонит с голосом по зрячему, а потеряв зверя из вида, начнет искать чутьем его след, иногда отдавая голос.
Как только собака сколется, надо сейчас же поспешить к месту скола и словами и жестами дать ей понять, что зверя надо преследовать.
Если охотнику удалось увидеть и запомнить место перехода тонного зверя, надо подойти к этому месту и, указывая на него рукой, позвать собаку, чтобы она, подойдя, учуяла след и погнала зверя хотя бы немного.
Инстинкт преследования, заложенный в гончей, если только она породна, заставит ее проявить крайний интерес к зверю и желание взять его.
В дальнейшем от самого охотника будет зависеть, как скоро гончая овладеет мастерством преследования зверя. Чем чаще охотник будет ходить со своим питомцем в лес, тем успешнее пойдет нагонка.
Любой собаке присущи свои характерные особенности развития, поэтому не каждая молодая гончая сразу же начинает гонять. Часто бывает, что гончая и по второй осени не принимается за дело. Будучи иногда подведена к совершенно свежему следу зайца, собака, прекрасно чуя след зверя, никак на него не реагирует и спокойно проходит мимо. Это не значит, однако, что у собаки вообще отсутствуют необходимые качества гончей. Если только собака действительно породна, рано или поздно качества ее непременно обнаружатся. В моей практике было несколько случаев, когда собаки двух и даже трех осеней все еще не принимались за работу, но вместе с тем нельзя не отметить и того, что, начав гонять, такие собаки оказывались в последующем прекрасными работниками.
Поэтому охотнику не следует разочаровываться в своем питомце, если он не начал гонять по первой осени. Надо твердо помнить, что если щенок происходит от ряда поколений кровных и рабочих собак, то он унаследовал ценные полевые качества, и надо только терпеливо способствовать пробуждению их к жизни, а затем укреплению и развитию.
Помню, как молодой выжлец, которого я наганивал по второй осени, к моему огорчению, никак не реагировал на след зайца, интересуясь больше то заскочившей в норку мышью, то перелетевшим рябчиком или дроздом.
Однажды метрах в пятнадцати от собаки выскочил прибылой беляк. Я выстрелил и подранил зайца. Собака, увидев мелькавшего между деревьев подранка, кинулась за ним. Заяц не быстро, на небольших кругах, стал ходить на виду у собаки, в то время как выжлец с голосом преследовал его. Так как все это происходило в редколесье, то минут пять я был свидетелем гона, который происходил со все возрастающим азартом. Наконец выжлецу удалось заловить подранка. С этого момента собаку было не узнать: она стала искать и гонять, как старая гончая.
Второй случай: молодая выжловка, происходившая от собак высоких кровей, даже по третьей осени не проявляла признаков охотничьей страсти. Было уже почти решено, что эта выжловка к охоте непригодна. Однако в ту же осень она вдруг начала гонять, да так, что ей не было потом равной во всей округе.
Нагонка чрезвычайно успешно подвигается вперед, если молодой собаке удалось подловить подранка и потрепать его.
Нагонка молодой собаки вместе со старой, опытной, проще и легче. Опытная гончая без помощи охотника подымет и будет гонять зверя, достаточно быстро справляясь со сколами. Молодая собака сначала будет только мешать старой, но вскоре начнет понимать действия старой и, увлекаясь, все лучше и самостоятельней начнет работать вместе с ней, а в последующем сможет гонять и совершенно самостоятельно.
Надо при этом учесть, что молодые собаки живо перенимают все повадки старой гончей, как хорошие, так, к сожалению, и плохие, поэтому молодых можно наганивать только с такими гончими, которые не имеют каких-либо серьезных недостатков в своей работе, и особенно в части вязкости.
Успешнее также идет нагонка, если наганиваются сразу два щенка. Вдвоем они держатся смелее в лесу и с большим увлечением принимаются за дело.
В разделе о полевых качествах гончей указывалось, какие основные качества гончей могут быть в той или иной степени улучшены толковой нагонкой и какие качества не поддаются улучшению и остаются в собаке такими, какими они заложены в ней самой природой.
К первым относятся — полаз, добычливость, вязкость, мастерство, позывистость. Ко вторым — чутье, голос, паратость.
Поскольку развитие качеств первой группы в некоторой степени зависит от охотника — воспитателя гончей, разберем их здесь подробнее.
Короткий полаз чаще всего объясняется или природной робостью собаки, или ее неосвоенностью с полевой обстановкой, или не пробудившейся еще страстью к поиску и преследованию зверя. Собака боится отбиться от охотника и потеряться в лесу. Чтобы гончая постоянно чувствовала присутствие охотника и смелее уходила в полаз, необходимо почаще порскать. Собака, слыша голос охотника, будет уходить все глубже, все реже возвращаться к нему, а затем и совсем осмелеет.
Следует сказать, что не только при нагонке, но и при охоте с гончими никоим образом нельзя резко менять направление своего хода без предупреждения собаки (или собак). Если охотник вдруг резко изменит направление своего движения, в то время как гончая, находясь в по — лазе, придерживается старого, первоначально принятого направления, то через некоторое время, не обнаружив ни охотника, ни его следа, молодая гончая с беспокойством начнет искать хозяина, а найдя его след, со всех ног примется догонять охотника, иногда от волнения отдавая голос. Понятно, что раз-другой потеряв таким образом охотника, молодая собака будет чаще проверять его присутствие, тем самым сокращая глубину полаза.
Бывают случаи, что, потеряв охотника, молодая собака начнет с беспокойством метаться по лесу, ища его след, пока по неопытности и горячности вовсе не запутается. Потерять молодую собаку в этом случае нетрудно.
Если охотнику почему-либо потребуется резко изменить направление, он должен дождаться собаку и только в ее присутствии повернуть в нужную сторону, увлекая за собой и собаку.
Если собака долго не является, следует в крайнем случае потрубить. Гончая, ранее приученная к рогу, не замедлит явиться. Дав лакомый кусочек или поласкав собаку, идут в новом направлении.
Считаю уместным здесь повторить, что не следует злоупотреблять рогом как при нагонке, так и на охоте. Собаки в таких случаях перестают реагировать на позывной сигнал, и когда действительно нужно бывает вызвать из острова гончую, то никакие арии на трубе этому не помогают. Хуже того, гончая с глубоким полазом, слыша часто звук рога, свидетельствующий о присутствии охотника, уходит еще глубже в лес, где может поднять зверя. Здесь отслушать гончую ничего не стоит, особенно если направление ветра — от охотника.
Напротив, если трубить только в исключительных случаях и отмечать каждый раз появление собаки дачей лакомого кусочка или, в иных случаях, просто лаской, гончая будет знать, что, давая сигнал, охотник ждет ее и, явившись на зов, она получит поощрение.
Изложенное относится не только к вопросу выработки хорошего полаза у гончей, но и к вопросу о позывистости ее.
Надо сказать, что так называемых непозывистых собак гораздо меньше, чем обычно говорят. Часто приходится слышать, что вот, мол, такая-то гончая позывиста, а такая-то непозывиста настолько, что хоть оставляй ее в лесу.
На деле же получается, что не собака в том виновата, а сам охотник, воспитавший ее.
Я знаю одну выжловку, о которой охотник, растивший ее, говорил, что она «рог не понимает и дозваться ее — чистое наказание». Я убедился, что выжловка не идет не только на рог, но даже при подзыве ее по кличке спешит куда-нибудь удрать. Изучив причины этого, я пришел к выводу, что всему виною сам владелец, неправильно пользовавшийся рогом. Кроме того, оказалось, что владелец собаки подзывал выжловку по кличке только тогда, когда хотел подловить ее или наказать за проступок. Вследствие этого собака твердо усвоила одно: если ее зовут, то затем, чтобы привязать или наказать. Поэтому кличка у собаки всегда ассоциировалась с чем-нибудь для нее неприятным и она неохотно шла на зов. Разобрав, в чем дело, я без особого труда за неделю охоты с ней из непозывистой собаки сделал ее вполне позывистой.
Некоторые охотники поступают еще хуже. Желая подозвать и подловить гончую, они начинают наманивать собаку будто на след перевиденного зверя: «На вот-вот! Ах-ах-ах! Вот-вот-вот!» и т. д. Несколько раз обманутая таким образом гончая перестает верить охотнику и, когда действительно потребуется на манить гончую на горячий след, охотник, как ни старается, дозваться ее не может.
Некоторые охотники, главным образом те, которые имеют возможность охотиться, недалеко от дома, позволяют себе, уходя с охоты, оставлять гончую в лесу с расчетом на то, что собака, мол, дорогу домой знает. Это совершенно недопустимо. Гончая, несколько раз оставленная в лесу, постепенно отвыкает от необходимости держать связь с охотником во время охоты, приобретает привычку самостоятельно бродить по лесу и возвращаться домой тогда, когда ей вздумается. У таких охотников собаки, будучи спущены со сворки, сейчас же уходят в лес, и хозяин только их и видел. И так повторяется на каждой охоте: гончая уходит туда, куда ей заблагорассудится, а охотник сперва прислушивается, не гоняет ли где-нибудь его гончая, а затем начинает безрезультатно трубить и, наконец, метаться по лесу из участка в участок в надежде увидеть или услышать «проклятую собаку».
Повадка гончей бродить самостоятельно по лесу, появляющаяся вследствие нерадивости охотника, имеет и другие очень неприятные стороны. Дело в том, что из подобных гончих зачастую получаются полубродячие собаки, которые, уходя самостоятельно в лес в любое время сезона, наносят фауне вред не меньше любого хищника.
Развивая полаз у молодой гончей, мы одновременно содействуем развитию добычливости, так как между этими элементами существует прямая зависимость.
В разделе о внутренних качествах гончей мы останавливались на одном из важнейших элементов — вязкости. Вязкость есть врожденное качество гончей, и охотник должен лишь всемерно способствовать укреплению и развитию ее у молодой гончей при нагонке и при охоте с ней.
Молодая гончая на первых порах скалывается при незатейливых хитростях зайца, а поискав некоторое время потерянный след, выходит к охотнику. Здесь надо добиться того, чтобы собака вновь нашла потерянный след и вновь погнала зверя. Если гончая со скола выйдет к охотнику, последний должен порсканьем понудить собаку к продолжению поиска следа.
Необходимо при надобности обойти вместе с гончей вокруг места предполагаемого скола — словом, принять все меры к тому, чтобы разыскать потерянный след и продолжать преследование зверя. Молодая гончая хорошо усвоит, что охотник, как и она, стремится преследовать зверя, найти его и взять. Уверившись, что охотник не уйдет от места скола, гончая с еще большим азартом будет искать потерянный след, и, наконец, найдя его, погонит зверя дальше. Наоборот, достаточно раз-другой, уйти от молодой собаки с места скола, как последняя, вместо розыска потерянного следа, побежит искать далеко ушедшего охотника. Следующий раз гончая еще меньше задержится на сколе, а сейчас же после потери следа выйдет к охотнику. Все это приводит к тому, что вязкость гончей будет снижаться.
Если время нагонки совпадает с сезоном охоты, то, подранив тонного зайца, надо дать возможность собаке заловить и потрепать его. На этом охотник заканчивает свое участие в нагонке молодой собаки, и дальнейшее улучшение полевых качеств будет зависеть от систематической работы собаки в поле.
Лучшее время для нагонки — все осенние месяцы, начиная с сентября, а также конец апреля и май. В летние месяцы также можно наганивать, но лишь в течение каких-нибудь трех-четырех утренних часов, так как в остальное время дня обычно бывает жарко и сухо, что резко снижает работоспособность гончей.
Нагонку первоосенников начинать по белой тропе не следует, так как гончая привыкает работать «на глазок», т. е. по видимому следу. Только тогда, когда гончая приобрела уже некоторый навык работы по черной тропе, можно допустить работу по белой тропе.
Рекомендуемые условия нагонки можно легко соблюсти, если щенков весеннего помета начать наганивать через год, т. е. весной следующего года, а закрепив приобретенный опыт осенней нагонкой, допустить гончую к работе по белой тропе.
Заканчивая раздел нагонки гончих, считаю необходимым добавить несколько слов о некоторых недостатках, которые появляются у гончих в результате неправильной нагонки.
Встречаются гончие, которые, находясь в полазе, не пропускают случая поднять на крыло кормящихся тетеревов, глухарей или рябчиков. Есть среди таких гончих отдельные собаки, которые, напав на место кормежки птиц, начинают копаться в птичьих набродах и подавать изредка голос, как при доборе зверя. Вряд ли такое поведение гончей понравится охотнику. Хотя иногда и удается убить вылетевшую из-под гончей птицу, но это, во-первых, случайно, а во-вторых, подобная охота с гончей приобретает характер простого шатания по лесу в расчете на то, чтобы что-нибудь убить. Худшая сторона этого недостатка та, что гончая, увлекаясь птицей, рассеивает свое внимание и, вместо того, чтобы все силы, всю свою страсть и энергию направить на скорейший подъем зверя, будет отвлекаться то кормящимися тетеревами, то шумом взлетающего рябчика или глухаря и т. п. Указанный недостаток в работе гончей появляется в результате неправильного поведения охотника во время нагонки. Неоднократно мною проверено, что достаточно при нагонке молодой гончей убить тетерева, как у собаки возбуждается острый интерес к этой птице и в последующем она уже не проходит равнодушно мимо свежих тетеревиных набродов.
Если убить раз-другой белку — внимание гончей будет привлекаться этим зверьком. Стрельба по случайно подвернувшейся дичи окончательно приучит молодую гончую подавать голос по птице.
Следует упомянуть еще об одном серьезном недостатке, который обнаруживается иногда у гончей, — о скотинничестве.
Если гончая бросается на скотину, то охота с ней вблизи населенных пунктов невозможна. Даже в глухом лесу охотиться с такой гончей очень рискованно, так как и там может пастись скот лесной стражи.
Предполагается, что скотинничество является наследственным пороком, и тогда никакая беспощадная порка не спасет собаку и, в конце концов, ее приходится уничтожить. Однако в некоторых случаях можно допустить глубокую ошибку, уничтожив собаку, раз метнувшуюся на скотину.
В моей практике было два случая скотинничества гончей. Первый — с молодым, очень энергичным выжлецом. Гаркало, который обладал большой паратостью, прекрасным чутьем и неудержимой страстью к охоте. После длительного перерыва я вышел с Гаркало в близ расположенные полевые овраги, где русаков было очень мало. Выжлец около двух часов со всей энергией обыскивал все овражки и кустики, но зайца поднять ему не удавалось. Вдруг вдали, на краю оврага, в редком кустарнике мелькнули какие-то силуэты — то было небольшое стадо овец. Выжлец, заметив в кустах мелькнувшее серое пятно, кинулся к тому месту. Овцы, увидя несущуюся к ним собаку, бросились бежать по кустам, что вызвало у собаки еще более сильное чувство преследования. Надо думать, что собака так увлеклась преследованием, что, даже узнав в убегающих животных овец, не могла уже остановиться и с хода смяла одну, а затем и другую овцу.
Наказав очень строго собаку на месте преступления, я взял ее на сворку и увел домой.
Через несколько дней я опять взял Гаркало и умышленно пошел с ним в места, где паслась скотина. Когда я проводил его мимо овец, он, натянув сворку, старался стороной, как можно дальше идти от овец, отворачивал голову от стада, т. е. всем своим видом показывал полное равнодушие к овцам. Спущенный со сворки Гаркало ушел в полаз, не обращая внимания на овец. В последующем он уже ни разу не метался к стаду.
Другое дело выжловка Скрипка. Сколько ни наказывали ее, она не могла спокойно пройти мимо пасущегося стада. Еще издали увидев овец, она, не обращая внимания на крики и угрозы, бросалась к ним со всех ног. Хорошо, что дело как-то обходилось без жертв, иначе судьба собаки окончилась бы печально.
Само собой разумеется, что отводить щенков от этой выжловки я не рисковал.
Следует сказать еще об одном недостатке, проявляющемся иногда у гончей, — «переченье». Хотя этот недостаток проявляется у собак, работающих только в стае, но для общей характеристики гончей позволю себе остановиться и на нем.
«Перечун» происходит от слова «перечить» — идти поперек. Это название дают гончей, которая во время гона бросает стаю и молча, забежав вперед по ходу гонного зверя, старается встретить и заловить его на лазу.
Привожу один характерный случай «перечения». Стояла пора золотой осени. В елово-березовом лесу стая побудила беляка. Прибылой беляк часто западал. Стая, горячась, проносилась и умолкала, потом опять дружно подхватывала и вновь разом обрывала. Гон то удалялся, то приближался, но увидеть зайца мне никак не удавалось. Наконец гон стал заметно приближаться. Вдруг сзади меня под чьими-то ногами зашуршали опавшие листья. Шумовой заяц? Оборачиваюсь и с изумлением вижу, как между кустами, молча, не замечая меня, пробирается Леший — лучшая гончая в стае. Движения его осторожно напряженные, глаза устремлены в глубину леса, откуда вот-вот должен появиться заяц. Леший остановился, замер, лишь чуть переминаясь на ногах, готовясь к прыжку. Стало совершенно очевидно, что мастер стаи — перечун.
Позднее я думал, какую же сметку нужно иметь собаке, чтобы, следя за направлением гона, точно определить лаз зверя и вовремя занять его. Но в тот момент, возмутившись поведением собаки, я забыл о зайце и крикнул: «Куда! В стаю!» Собака вздрогнула и, увидя меня, скрылась в лесу. В последующем подобных случаев с Лешим не повторялось.
Источник: Б.Д. Протасов. Охота с гончими. Государственное изд-во «Физкультура и спорт». Москва. 1957