Бережное отношение к природе, сознание важности ее охраны необходимо воспитывать с самых ранних лет.
Ребенок едва ли не с рождения окружен игрушками, изображающими зверей и птиц, слушает и заучивает сказки, песенки и стихи о животных, первые его книжки о животных и растениях, первые его рисунки — тоже животные и растения. Так почему же вырастают мальчики, избивающие птенцов, разоряющие гнезда, уничтожающие полезных зверьков, ломающие деревья и кусты?
Думается, отчасти дело в том, что ребенку никогда не говорят, что каждое дикое растение или животное — есть определенная ценность. Действительно, самый крошечный гражданин знает, что гонять и бить цыпленка, поросенка, теленка нельзя, так как они кому-то принадлежат и. за это наказывают. Но ведь он совершенно не осведомлен о том, что куст черемухи, ласточка, белка, перепелка, лосенок — это тоже ценность, принадлежащая всему народу, и что они неприкосновенны. Нет ничего об этом ни в книгах, ни в детских газетах. В лучшем случае стремятся возбудить в детях жалость к живому. Это хорошо, но вовсе недостаточно. Ведь не только чувствам жалости руководствуется ребенок, воздерживаясь от уничтожения домашнего животного, но и чувством ответственности, и оно должно быть в нем воспитано в такой же степени по отношению ко всему живому, что его окружает.
Говоря так, я вспоминаю рассказ знакомого офицера. Будучи в Чехословакии, он с товарищем как-то подстрелил фазана и принес хозяйке, которая принимала их, как родных. Молодые люди были поражены тем ужасам, с которым встретили их добычу девочки. Они бросились к матери с криком: «Мама, мама, они убили фазана». Мать была очень сконфужена и отказалась жарить птицу. К великому удивлению офицеров, все это объяснилось тем, что они убили фазана вне срока охоты! А ведь птиц было множество, никто их не охранял и никто не видел, что было совершено браконьерство.
Мне приходилось наблюдать, как относятся к животным в Монголии. Среди раскинутых юрт гуляют великолепные журавли-красавки со своими неуклюжими птенцами. Красные утки с полнейшим спокойствием ведут мимо людей свои выводки, направляясь к воде. И никто не поднимает на них руку. Надо видеть, с какими лицами стоят дети вокруг гнезда жаворонка, заложив руки назад и стараясь не загораживать солнца от восседающей на яйцах наседки — старики им сказали, что от этого наседка может покинуть кладку.
Приведу рассказ одного туриста, посетившего Индию. Группе русских друзей было показано целебное дерево, которое местные жители называют «ним». Ловкий мальчишка начал карабкаться по стволу; чтобы сорвать на память русским несколько веток, а стоявший внизу старик давал ему какие-то наставления. Один из туристов спросил, не боится ли дед, что мальчик упадет с дерева? «Нет,— отвечали ему, — он лазает как обезьяна… Старик предупреждает его о том, чтобы он не повредил дерево, не поломал бы веток напрасно».
Нужно, чтобы каждый наш школьник относился с чувством протеста и отвращения к любому факту незаконного и несвоевременного убоя зверя или птицы, оберегал каждое деревце. Детям принадлежит будущее. Поэтому мы, взрослые, должны как можно раньше научить их любить природу и охранять ее.
При этом надо, между прочим, помнить следующее. Когда мы говорим об охране природы, о браконьерстве во всех его видах, мы как-то невольно имеем в виду определенный круг животных, обладающих признанной материальной ценностью. Но есть еще бесчисленные представители животного мира, которые не относятся к узкому кругу известных своей полезностью видов и о которых мы обычно не вспоминаем вовсе. Более того, многие взрослые люди убеждены, что есть «гады», подлежащие уничтожению.
Прежде всего это все змеи, исключая разве ужа, которого местами охраняет обычай.
О змеях рассказывают ужасы. Змей полагается убивать во что бы то ни стало. И никто не говорит о том, что именно змеи дают нам драгоценнейший медицинский продукт — змеиный яд, возможность получения которого вовсе не беспредельна.
Никто не говорит о том, что нельзя бить лягушек и жаб, хотя полезность и тех и других достаточно известна. Никто не защищает совершенно безвредных черепах и полезных ящериц. Это — большая ошибка в нашей работе с детьми.
В тех случаях, когда представляется та или иная возможность использовать каких-нибудь необычных животных, это делается без всякого учета возможности их сохранения. Между тем к отлову любого животного надо подходить с одинаково осторожным расчетом сохранения его как вида. Нельзя предугадать, как повлияет на биоценоз выпадение одного из его членов, но то, что мы знаем об этом, заставляет думать, что это влияние всегда отрицательно. Однако об этом почти не принято думать, и, как пример подобного отношения, приведем такой факт. В своих отчетах о практике студенты-охотоведы рассказывали, что Балхашская звероферма, испытывая трудности с кормами, обратила внимание на черепах. Этих беспомощных животных стали собирать во множестве и «рубить» на корм лисам. В результате черепахи там стали редкостью. При этом совершенно никого не интересовало как скажется на скудном пустынной биоценозе изъятие одного вида.
Необходимо охранять весь животный и растительный мир, а всякие исключения должны обосновываться специальными научными исследованиями. А для этого нужно всем усвоить ту непреложную, но непопулярную истину, что абсолютно полезных животных очень много, а абсолютно вредные — исключение в животном мире.
К сожалению, до сих пор, несмотря ни на что, подавляющее большинство охотников считает совершенно обязательным убивать всякого пернатого хищника, как «вредителя». Между тем доказано бесспорно, что подавляющее число видов этих птиц безусловно полезно, а совершенно вредным можно считать только ястреба-тетеревятника, да и то лишь в пределах организованных охотхозяйственных предприятий.
Крайне существенно подчеркнуть, что оценка вредности того или иного животного не может механически распространяться на значительные пространства, как это делается у нас установлением правил охоты.
Так, например, не исключена возможность, что бурый медведь может при известных условиях оказаться животным вредным, подлежащим даже истреблению. А вот в Восточной Сибири, в пределах которой этот зверь также находится вне закона, такое отношение к нему глубоко ошибочно.
В самом деле, если добывают бурого медведя на берлоге, он дает прекрасную шкуру, отличное мясо, целебный жир, да еще высокоценную желчь. Иначе говоря, медведь — ценное охотничье животное.
Сибирские медведи, прежде всего, насекомоядные и растительноядные звери; мясо крупных животных, тем более домашнего скота, перепадает им не часто. Случаи нападения медведей на человека крайне редки, и проверка каждого такого случая обычно показывает, что несчастья вполне можно было бы избежать при минимальной предосторожности. Во всяком случае, без причины медведь на человека не бросается и всегда отступает, если человек от него не бежит. И до чего же обидно бывает видеть на берегах Байкала, где еще водятся медведи, гниющие туши и скелеты этих гигантов, погибших летом в бесчисленных петлях, которые расставляют на них горе-охотники на законном основании. Как жаль, что всякий человек с ружьем считает себя обязанным открывать пальбу по каждому медведю, которого ему довелось повстречать.
Со всей решительностью мы должны встать на защиту бурого медведя. Не уничтожать его надо, а разумно использовать. Разрешать охоту только на берлоге, и необходимость уничтожения ставших вредными особей обязательно подтверждать документально.
Всем обывателям, которые так охотно распространяют слухи о вреде и опасности медведей, мы советуем познакомиться с трудами натуралистов Северной Америки, где охота на медведей запрещена и где в заповедниках они бродят совершенно свободно, а встречая автомобили туристов,- протягивают к людям лапы за вкусной подачкой.
Говоря все это, мы, разумеется, не имеем в виду «шатунов», т. е. тех зверей, которые из-за недостатка кормов или болезни не смогли накопить за лето — достаточно жира и по этой причине не залегли в берлогу. Шатуны опасны не только для животных; но и для человека, и их нужно уничтожать так же, как уничтожают собаку, заболевшую бешенством.
К счастью, шатуны всегда были большой редкостью. За многие годы работы в тайге я могу назвать только отдельные случаи появления шатунов и не запомню ни одного факта поедания ими людей. Исключение составляет период 1960—1962 гг., когда страшная бескормица охватила тайгу на громадном пространстве Сибири. Неурожай кедровых шишек, грибов и ягод повлек за собой сильное изреживание поголовья мелких животных — зайцев, белки, боровой дичи. В очень тяжелом положении оказались хищники, и случилось то, чего никто не видывал прежде, — значительная часть поголовья медведей стала шатунами. Случаи гибели людей в их лапах были в то время не редкость.
Это печальное событие учит нас многому. Недопустимо запущено у нас таежное хозяйство, запущено использование богатств дикой живой природы. Если мы, наконец, осуществим повсеместное создание охотхозяйственных предприятий, мы отдадим тайгу под бдительный и умелый надзор рачительных хозяев тайги — охотников-промысловиков. Они осуществят настоящий, а не мифический учет зверя, они будут в курсе развития накопления кормов и будут обязательно знать состояние численности зверя. Поголовье медведей совершенно точно будет известно охотникам. Именно при этом и появляется возможность изъять вовремя и с полной сохранностью продукции излишек этого стада.
В период течки опасны бывают быки и верблюды. Убить человека может и косячный жеребец. Бешеная собака или, особенно, бык — гроза для окружающих, но разве это вызывает требование истреблять быков, верблюдов и собак вообще? Конечно, нет. Бороться с бесхозяйственностью, скорее ликвидировать обезличку в пользовании угодьями — вот какой вывод напрашивается, когда мы анализируем несчастные случаи, которые постигли людей, не знавших законов таежной природы и за это поплатившихся жизнью.
Заканчивая разговор о медведях, отметим также чрезвычайное неблагополучие с поголовьем гималайского медведя в Приморье. Охота на него проста, поисками дупел-берлог занимаются все охотники. «Проверяя» дупло, прорубают снизу отверстие, делая его тем самым навсегда непригодным для зимовки гималайского медведя, так как он не ложится в дупло со сквозняком. В старину русские охотники делали отверстие коловоротом, а затем забивали дырку деревянной втулкой. При этом дупло сохраняется. А теперь не только бьют гималайских медведей как попало, но ликвидируют даже самую возможность их существования.
Пригодных для зимовки этого хищника дуплистых деревьев мало, число их быстро сокращается, и гималайский медведь у нас под угрозой исчезновения.
Как правило, сколько-нибудь уважающий себя охотник не считает возможным разряжать ружье в мелких пташек. Однако подростки без зазрения совести охотятся за мелочью и не встречают должного отпора со стороны взрослых. Самое же главное — это отлов певчих птиц для содержания и продажи и озорство ребятишек, разоряющих гнездовья.
С начала зимы повсюду начинается массовый отлов мелких птиц и открываются «птичьи базары». На первый взгляд кажется, что в этом нет ничего дурного. Однако птичек ловят как попало, в основном с целью продажи, а не из любви к ним. В погоне за более дорогими птичками юные ловцы просто убивают или калечат менее ценных, которые попадают в ловушки. Культура содержания птиц не только у любителей, но и в школьных живых уголках чрезвычайно низка, и пленницы, как правило, болеют и гибнут. Птицы очень прихотливы и никак не могут быть предметом купли-продажи, а особенно массовых заготовок, с которыми нельзя согласиться вообще.
Так, 22 декабря 1964 г. газета «Казахстанская правда» опубликовала заметку «Певчие птицы на экспорт». В ней, как о большом достижении, сообщалось о работах управления охотничьего хозяйства и заповедников Казахстана по заготовке певчих птиц. Их собирались заготовить двадцать тысяч. Некоторые научные работники, Общество охраны природы Казахстана возражали против этой нелепой затеи, но без особого успеха.
Масса мальчиков была вовлечена в ловитву. Птичек заготавливали. Они выклевывали друг другу глаза. Денежные убытки бесспорны и велики но… они не могут идти ни в какое сравнение с ущербом, который понесла природа. Да и моральный урон, который понесли мальчики — участники истребления птиц, тоже нельзя, не принимать во внимание.
Горький опыт ничему «е научил хозяйственников! В 1966 г. в Алма-Ате снова начались хлопоты, на этот раз «Зооцентра», с заготовкой певчих птиц, а в 1967 г. их заготавливали вовсю.
Непостижима близорукость организаций, проектирующих, разрешающих и осуществляющих эти безусловно вредные операции.
Такое положение заставляет говорить о том, что работа по охране природы в комсомоле, в пионерских организациях, в школах поставлена слабо. Попытки проводить «Дни птиц» осуществляются формально и не дадут ощутимых результатов. Повседневной, разумно направленной деятельности в этом направлении не чувствуется.
В работу с подростками должны активно включаться общества охотников и органы охотинспекции; именно они призваны возглавить подготовку сознательных охотников из подростков и юношей.
Утверждая необходимость заботиться о сохранении подавляющего большинства животных нашей фауны, мы не можем, разумеется, замалчивать необходимости борьбы с вредителями. Выше мы уже говорили о бесполезных, а зачастую и вредных способах борьбы с помощью отравляющих веществ. Только биологические меры являются и безопасными для полезных животных и человека и радикальными. Сейчас у нас намечается некоторый поворот в сторону всемерного развития биологических средств уничтожения вредителей, и это надо всячески приветствовать.
Заботясь об уничтожении вредных насекомых, мы обычно забываем о полезных шестиногих. Остановимся на «проблеме муравья». Эти слова мы ставим в кавычки по той причине, что до сих пор призывы к защите муравья вызывают у иных людей улыбку.
Странно, но встречаются еще ученые, называющие себя зоологами и друзьями природы, которые официально осуждают изучение муравьев как пустую и недостойную затею Такое отношение, естественно, вызывает соответствующую реакцию и среди населения. Посмотрите, как бездумно разоряются муравейники не только детьми, но и взрослыми. Один, проходя мимо, разворошит его палкой, чтобы понаблюдать муравьиный переполох, другой похлопает ладонью по муравейнику и понюхает, как пахнет муравьиная кислота, третий просто пнет его ногой. А в результате муравьи или покинут родное гнездо, или хуже,— осенью в нижний ярус разрушенного муравейника проникнет вода и приведет к гибели целую муравьиную семью. Много раз видел я сожженные из озорства муравейники, видел участки леса, лишенные муравейников вообще и погибающие от вредителей. Ведь известно, что колоссальное количество вредных насекомых уничтожают муравьи — подлинные защитники наших лесов.
Давно пора взять муравья под защиту закона и приравнивать разорение муравейников к браконьерству.
Что же касается борьбы с грызунами как с вредителями сельского хозяйства и разносчиками болезней, то выше мы уже описывали историю истребления тарбаганов в Восточном Забайкалье. Единственно правильным представляется промысловый метод борьбы с грызунами. Этот метод и радикален и рентабелен.
В организации охраны природы в нашей стране первое место должно быть отведено разъяснительной и воспитательной работе. Один очки-энтузиасты здесь бессильны! Эта работа должна стать обязательным элементом воспитания в семье, деятельности каждого пионерского и комсомольского работника, педагога, агитатора, каждого культурного гражданина. Но пропаганда идей охраны природы должна обязательно сочетаться с самым активным участием в непосредственной борьбе за умножение природных богатств.
Так, например, охрану и разведение диких куриных в целях борьбы с вредителями сельского хозяйства нужно осуществлять, непременно установив официальное шефство школьников «ад территорией того или иного хозяйства.
Возможности участия школы в активной охране природы безграничны. Нужна только творческая инициатива учителей, молодежных и детских работников, внимательное отношение ученых — и огромная армия будущих хозяев страны поднимет знамя охраны природы.