Положение с охраной природы у нас неблагополучно повсюду, несмотря на то, что ее роль в народном хозяйстве страны, в частности всей Сибири, исключительно велика.
Поэтому решить основные задачи организации такой охраны в наиболее короткие сроки возможно только в том случае, если за это дело возьмется весь народ, от мала до велика.
Приведенные материалы позволяют утверждать, что активным врагом или, напротив, деятельным другом живой природы может быть любой взрослый и каждый подросток.
Бережное отношение к природе, сознание важности ее охраны, необходимо воспитывать с самых ранних лет. Советский человек должен вырастать другом родной природы, и готовить его к этому необходимо с дошкольного возраста. Наши дети слышат о растениях и животных с тех пор, как начинают говорить. Их игрушки — изображения зверей и птиц. Их песенки и сказки о них же. Первые книжки и школьные рисунки тоже посвящены живой природе. Так почему же вырастают мальчики, избивающие птенцов, разоряющие гнезда, уничтожающие полезных зверьков?
Думается, что отчасти дело в том, что ребенку никогда не говорят о том, что каждое дикое растение или животное есть определённая общественная ценность. Действительно, самый крошечный гражданин знает, что гонять и бить цыпленка, поросенка, теленка нельзя, так как они кому-то принадлежат и за это наказывают. Но ведь он совершенно не осведомлен о том, что куст черемухи, ласточка, белка, перепелка, лосенок — это тоже ценность, только принадлежащая всему народу, и что они неприкосновенны, нет ничего об этом ни в книгах, ни в детских газетах. В лучшем случае стремятся возбудить в детях жалость к живому. Это хорошо, но вовсе не достаточно. Ведь не только чувством жалости руководствуется ребенок, воздерживаясь от уничтожения домашнего животного, но и чувством ответственности, и оно должно быть в нем воспитано в такой же степени в отношении всего живого, что его окружает.
Говоря так, я вспоминаю рассказ знакомого офицера. Будучи в Чехословакии, он с товарищем как-то подстрелил фазана и принес хозяйке, которая принимала их как родных. Молодые люди были поражены тем ужасом, с которым встретили их добычу девочки. Они бросились к матери с криком: «Мама, мама, они убили фазана!» Мать была очень сконфужена и отказалась жарить птицу. К великому удивлению офицеров, все это объяснилось тем, что они убили фазана вне срока охоты! А ведь птиц было множество, никто их не охранял, и никто не видел, что было совершено браконьерство. Такова сила общепонятного закона.
Нельзя не сказать и о практике наших восточных соседей — монголов. Среди раскинутых юрт гуляют великолепные журавли-красавки со своими неуклюжими птенцами. Красные утки с полнейшим спокойствием проводят среди людей караван переваливающихся пуховиков, направляясь к соседнему озерку. И никто не поднимет на них руку. Надо видеть, с какими личиками монголята стоят вокруг гнезда жаворонка, заложив руки назад и стараясь не загородить солнца от восседающей на яйцах матки. Встретили ежа, наехали, гарцуя по степи, на маленького дзерена… никто не обидит живое существо. Такова сила обычая, влияние воспитания.
Вот когда каждый наш школьник будет относиться с чувством протеста и отвращения к факту незаконного и несвоевременного убоя зверя или птицы, будет стоять горой на страже молодого кедра или деревца даурской яблони, тогда мы и вступим в новую эру в отношении к живой природе и нам не будет казаться удивительным то изобилие цветов, рыбы, птицы и зверя, которое мы местами встречаем за рубежом.
Коренное изменение общего отношения к диким растениям и животным, полное признание их общественной ценности сделают массовое браконьерство совершенно невозможным. А уж с отдельными нарушителями, злостно разрушающими нашу прекрасную природу, мы без труда справимся с помощью тех суровых взысканий, права на которые нам дают советские законы.
Итак, первое место в организации охраны природы в нашей стране должна занимать массовая разъяснительная и воспитательная работа. Одиночки-энтузиасты здесь бессильны. Эта работа должна стать обязательным элементом воспитания в семье, деятельности каждого пионерского и комсомольского работника, педагога, агитатора, каждого культурного гражданина.
Подчеркнем, что особенно велика здесь роль школы, но она слишком мало внимания обращает на охрану природы. А ведь еще в 1946 году в своем постановлении от 25 сентября Совет Министров РСФСР возложил на школьную сеть серьезнейшую ответственность за ведение воспитательной работы «в деле изучения природы, разумного и любовного отношения к ней и ее охраны». Пошел одиннадцатый год со времени принятия этого первого в своем роде решения высшего директивного органа Федерации, но что-то незаметно, чтобы какой-либо из отделов народного образования приложил серьезные усилия для проведения его в жизнь на должном уровне.
Разумеется, дело не только в агитации и пропаганде. Правы руководящие работники охраны природы Дементьев и Кузнецов, которые в свое время высказали следующее положение: «Широкая пропаганда идей охраны природы должна сочетаться всегда с активным участием в борьбе за умножение наших природных богатств».
Пути охраны природы, как мы сказали, очень разнообразны, и в этом одна из трудностей работы. Основные из них надо рассмотреть подробнее и по отдельности.
Прежде всего, следует сказать о необходимости создания и развития деятельности государственных заповедников, как единственных в своем роде общественных и научно-исследовательских организаций, задачей которых является именно охрана природы.
В советской стране этому вопросу уделяется весьма существенное внимание, но оно должно стать еще большим, так как значение этих организаций и масштаб стоящих перед ними задач очень велик. Достаточно сказать, что в нашей стране площадь, находящаяся под заповедниками, относительно меньше, чем во многих других странах. Несколько лет назад из-за целого ряда недоразумений были закрыты некоторые заповедники, а под другими оставлена незначительная часть прежней их территории. В Сибири, например, были закрыты Саянский, Алтайский, Читинский и даже такой важнейший, как Кондо-Сосьвинский заповедник, который являлся хранилищем последней в Северной Азии природной колонии речных бобров. Сейчас эта грубая ошибка быстро ликвидируется и Сибирь получает целую сеть заповедников.
У нас до сих пор имеются различные взгляды на роль заповедников и задачи их деятельности, многие из которых устарели и подлежат пересмотру. Есть, например, люди, которые склонны думать, что заповедники непосредственно связаны с охотничьим хозяйством. Это странное суждение привело к тому, что самоуправление заповедниками оказалось объединенным с охотничьим хозяйством! Другие считают, что заповедники — самое подходящее место для опытов по акклиматизации. Необходимо решительно подчеркнуть, что такие мнения есть серьезная ошибка.
В действительности государственные заповедники — прежде всего памятники природы. Их задача — сохранить для будущих поколений исконные природные комплексы по возможности без изменений. Как Беловежская башня является древнейшим и замечательнейшим памятником русской каменной архитектуры, так и Беловежская пуща остается навсегда памятником местной природы в ее первобытной красоте. Наши далекие потомки будут по заповедникам судить об уровне культуры нашей эпохи в отношении к живой природе.
Во-вторых, наблюдая природу заповедных участков, мы получим возможность судить о том, как протекают изменения дикой природы на угодьях, которые похожи на заповедные, и оценивать их результаты.
Следует отметить также роль заповедников как естественной лаборатории, где можно изучать животных без непосредственного воздействия на них человека.
Наконец, исключительное внимание должны привлекать заповедники как места туризма, ибо огромно воспитательное значение походов в заповедные места, где звери и птицы совершенно не должны бояться человека и спокойно показывать себя в своей естественной красоте.
Всего этого вполне достаточно, чтобы заповедовать большие пространства и ассигновать на их изучение и охрану крупные суммы денег и материалов.
При таком единственно правильном понимании роли заповедников в нашей стране должны полностью исчезнуть всякие упражнения по «обогащению» природы заповедника чуждыми видами, «перестройке природы» заповедников, «селекции животных и растений» в заповедниках и т. п. Самая постановка таких вопросов свидетельствует о полном непонимании их авторами того, что такое заповедники.
Так же неверна мысль о родстве заповедников с охотничьим хозяйством. Ведь в том-то и суть этих учреждений, что в их пределах всякая хозяйственная деятельность, в том числе и охотпользование всех видов, заповедана, то есть запрещена на вечные времена. Не только убивать зверей или птиц, но и сено косить, и собирать грибы или орехи вовсе нельзя в пределах заповедника. Только в этом случае будет это учреждение оправдывать свое выдающееся по важности назначение.
Нельзя не отметить, что было немало лиц, которые печалились о том, что «под заповедниками слишком большая площадь, которая не дает дохода государству». Совершенно очевидно, что эти суждения есть следствие незнания собственной страны. В данное время имеются миллионы гектаров угодий, на которых по многу лет не бывает ноги охотника или рыбака, миллионы квадратных километров лесов, где по сути дела не стучит топор дровосека. Но эти территории беспризорны и не только не дают дохода государству, но и не изучаются.
Если увеличить площади наших заповедников вдесятеро, то и в этом случае изъятие их территории из хозяйственного оборота страны останется совершенно неощутимым.
Признавая полное своеобразие заповедников как учреждения, глубокую важность их задач и большое будущее в развитии их деятельности, нельзя не присоединиться к мнению знатока заповедного дела в стране Н. Е. Кабанова по вопросу об их подчиненности. Этот автор считает, что заповедники не могут находиться в подчинении Министерства сельского хозяйства, а должны объединяться особым органом, не зависящим от министерств вообще. Иначе говоря, требуется восстановить Главное управление по заповедникам при Совете Министров СССР, передав ему и функции охраны природы вообще.
Утверждая, что вся заповедная территория и акватория страны никогда не должны подвергаться ни малейшему воздействию человека, мы считаем в то же время, что всюду за пределами заповедников охрана природы обязательно должна сочетаться с всесторонним хозяйственным ее использованием. К такому заключению приводит чисто экономический расчет: страна должна получать доход от растительного и животного мира. Однако эта же необходимость диктуется и чисто биологическими причинами: только при разумном использовании можно добиться полного и повсеместного благополучия животных и растений.
Особенно очевидно это для всего лесного покрова страны. Для лесовозобновления необходимы рубки ухода, вырубка перестойных участков, мелиорация, требуется уборка валежника и прочего древесного хлама, нужна борьба с вредителями и т. п. Если в отношении леса на деле будут выполняться те требования, которые указаны в законоположениях, действующих в нашей стране, если перед вырубками всюду будет учитываться водоохранное значение данного лесного массива и физико-географические особенности местности, этого окажется вполне достаточно для полного благополучия наших лесов. Нетрудно распространить все заботы, оказываемые лесу, и на другие формы растительных сообществ.
Другое дело — животный мир. Существуют разные мнения о его охране, и основное в этом отношении надо подвергнуть рассмотрению.
Прежде всего, остановимся на вопросе об изменении численности животных. Предоставленные сами себе, животные не всегда оказываются в состоянии наибольшего благополучия и не имеют условий для полного проявления своей способности к размножению. Так, например, в заповедниках, где соболи живут в полной безопасности, количество их вовсе не беспредельно.
Кроме данных учета, этот факт получил в недавнее время очень ощутимое подтверждение. Когда закрыли Кондо-Сосьвинский заповедник и сократили Баргузинский, множество охотников устремилось на открывшиеся угодья, рассчитывая добыть небывалое количество шкурок. Однако соболей там оказалось не только не больше, а даже меньше, чем в известных им лучших соболиных угодьях.
Эта закономерность в гораздо большей степени относится к тем животным, которым свойственно массовое размножение. Время от времени среди них возникает огромное увеличение численности, и столь же неизбежно за этим следует вымирание, вплоть до полного почти исчезновения на ряд лет. Это объясняется тем, что по мере увеличения численности неизбежно возрастает внутривидовая борьба, наступают ухудшение кормовых и защитных условий, физическое ослабление, а главное, рост и усиление заболеваний. Всегда имеющиеся среди животных инфекционные и инвазионные начала в результате повышения взаимоконтакта особей получают возможность перехода, инфекции усиливают свое действие в результате пассажей, и мор становится неизбежным.
Таких примеров можно привести множество, но особенно характерны они для зайцев, обитающих в Якутии. В годы массового размножения количество этих грызунов на огромных территориях становится настолько большим, что один человек добывает в день 100 и более штук. Запасы кормов на большом протяжении уничтожаются совершенно. Возникают большие перекочевки, и наступает гибель зайцев в такой степени, что кажется, будто они исчезают совершенно, причем это не зависит от состояния кормов, ибо в разных районах одной и той же зоны количество зайцев бывает очень неодинаково. Интересно, что такое явление особенно заметно в последние десятилетия и весьма слабо проявлялось в прошлом. Объясняется это лишь тем, что раньше зайца повсюду в Якутии добывали усиленно, мясо его составляло значительную часть питания, а шкурки шли на одежду. В последнее время интерес к охоте резко сократился, добыча чрезвычайно уменьшилась, заячье поголовье оказалось предоставленным естественным закономерностям, и результаты не преминули сказаться.
Аналогичные явления происходят и у других видов, которым свойственно массовое размножение: песца, водяной крысы, ондатры, белки.
Белка, основа нашего пушного экспорта, должна нас интересовать особенно, тем более, что в Сибири, как говорят, ее повсюду «не стало».
В самом деле, заготовки белки последних лет снизились против 1935 года почти в шесть раз, против 1940 года также в несколько раз. За такой короткий срок в природе не могли возникнуть и закрепиться такие изменения, которые определяли бы появление решающих перемен в биологии зверя или в среде его обитания, да и факты не говорят ни о чем подобном. Значит, дело здесь в воздействии человека.
Лет 25 назад беличьи угодья осваивались полностью, охотников было гораздо больше, белку преследовали ожесточенно, но в среднем добыча ее была гораздо значительнее, чем сейчас, когда на громадных пространствах охота не производится вовсе. Приходится признать, что, будучи предоставленной сама себе, белка при увеличении численности оказывается в худших условиях, нежели при настойчивом истреблении.
Такое парадоксальное явление можно объяснить только тем, что, не подвергаясь преследованию человека, которое только и может иметь решающее значение для сокращения ее поголовья, белка размножается так быстро, что в короткий срок достигает предельной плотности. Следствием этого неизбежно становится мор, массовое вымирание, сводящее поголовье на нет.
Следовательно, систематический и повсеместный отстрел белки есть положительный фактор для данного вида. Только при таком условии этот грызун оказывается в состоянии проявить всю присущую ему способность к размножению без возникновения угрожающего переуплотнения поголовья.
Это утверждение, высказанное нами еще в 1949 году, вполне сохраняет свою вероятность.
Нельзя не отметить, что некоторые авторы, стоящие на антинаучной позиции академика Лысенко, отрицающего возможность внутривидовой борьбы, склонны считать невозможным самое возникновение перенаселенности и последующего закономерного снижения численности животных в природе. Так, например, Кирис написал обширную статью, сводящуюся к такому утверждению: «Итоги многолетнего изучения жизни и численности основных видов пушных зверей в природе показывают, что перенаселенности и внутривидовой борьбы или других форм антагонизма не наблюдается».
Нет нужды доказывать, что подобные произведения не только не отражают действительности, но и приносят большой вред, дезориентируя работников науки и практики. Неправильность такого пути в решении вопросов хозяйственного воздействия на поголовье полезных диких животных хорошо видна на том же примере изменения численности зайцев в Якутии. За последние несколько лет вопрос этот подвергался усиленному изучению для выяснения причин их смертности. Установлено, что зайцы мрут от инфекций и инвазий. Но производственного значения это «открытие» иметь не может, ибо лечить зайцев все равно не будут. Правда, есть в литературе и «практические» рекомендации. Так, например, П. А. Мантейфель, исходя из предположения, что зайцы заражаются глистами в болотах, считает необходимым бороться с этим злом выманиванием грызунов на сухие места солеными приманками. Для этого требуется развешивать по буграм посоленные веники, кочерыжки и т. п. «вкусности», и привлеченные ими зайцы изменят своей привычке забираться в сырые места и будут здоровы.
Очевидно, что, если «промысловые охотники, для которых эго написано, принялись бы развозить по сибирской тайге кочерыжки и солить веники, не хватило бы ни сил, ни средств для выполнения этих грандиозных мероприятий. Да это совсем и не нужно. Не в том дело, что зайцы болеют той или иной болезнью, "этот факт имеет чисто теоретический интерес. Предотвратить возможность массовых заболеваний и сохранить для народного хозяйства миллионы и миллионы зайцев можно только проведением организационно-экономических мероприятий, осуществление которых вполне возможно, недорого и весьма выгодно.
То же самое можно сказать о других охотничьих животных, которым свойственно массовое размножение, в частности об ондатре, экономическое значение которой у нас стало огромным.
Когда ондатра попала в нашу страну, что произошло благодаря кипучей энергии проф. В. Я. Генерозова, она встретила исключительно благоприятные условия для обитания. За несколько десятилетий ондатра расселилась по всей территории нашей страны, причем это произошло не только в результате расселения человеком, но и естественного расширения границ обитания.
Расселение этого грызуна повсюду было успешным, однако имелись и отрицательные стороны этого процесса. Растительность водоемов Евразии развивалась при отсутствии активного, стремительно размножающегося врага, такого, например, как ондатра. Ондатра начала опустошать водоемы, сплошь выедая всю пригодную для нее растительность, вплоть до полной стерилизации водоемов. Восстановление растительности шло гораздо медленнее. Следствием этого было сокращение численности ондатры на значительных площадях и даже полное исчезновение в ряде районов, а это в свою очередь привело к сокращению заготовок ондатры, которое продолжается до сих пор, вызывая волнение пушников.