Современная мудрость гласит: наука и технология сами по себе не могут быть ни добрыми, ни злыми — все зависит от того, как мы их используем.
Мы много говорим о моральной ответственности, но клятвы чаще всего забываются, и будущее оказывается в зависимости от сиюминутного настроения. Скептики, напротив, полагают, что мы никогда и ничего не делаем с помощью науки и технологии, если не считать того, что сами себе роем могилу. Но скептиков так мало, что мы либо просто пренебрегаем их мнением, либо рассудительно полагаем, что подобная точка зрения не стоит рассмотрения. Представим же на секунду, что их позиция заслуживает внимания, и попробуем доказать, что наука и технология способны вывести сельское хозяйство из тупика.
Если попытаться полностью учесть все аспекты какого-нибудь на первый взгляд простого технологического решения, например производства наручных часов, то легко увидеть, что сопряженные с ним экологические затраты быстро достигают почти астрономических размеров. Современные часы восходят к шумерам и вавилонянам, оставившим нам в наследство шестидесятиричную систему исчисления времени. Исследующий с этих позиций любую технологию производства миниатюрных часов должен включить в рассмотрение экологический капитал, вложенный для получения «критической массы» человеческой потребности в той концепции времени, которая была, наконец, выработана. Он должен вспомнить древний порт, настолько заносившийся илом, что в наши дни он почти на 200 км отодвинулся от того места, где река впадала в море во времена шумеров, или засоленные почвы, на которых сначала выращивали пшеницу, затем солеустойчивый ячмень, а потом не выращивали уже ни то, ни другое. Немногие из нас станут подтягивать все эти факты к рассуждениям о современных часах. И тем не менее затраты эти имели место в действительности, они определили большинство кардинальных событий, от которых зависела судьба будущих поколений в этом, давно прекратившем свое существование уголке Земли.
Когда мы впервые вторгаемся в естественную экосистему, мы еще можем оправдать утерю определенного количества биологической информации, поскольку она идет «в уплату» за ту культурную информацию, которая приносит человеку более ощутимую пользу. Однако, когда цивилизация способствует прогрессирующему уменьшению разнообразия биологических видов, мы в конце концов начинаем интересоваться пределами этого процесса.
Греки и римляне, а также шумеры и вавилоняне снабдили нас богатыми знаниями, стоимость которых с приемлемой точностью не удастся подсчитать никогда. Вместо того чтобы бить себя в грудь над руинами — делом наших рук, следует найти такое применение бесценным знаниям, накопленным предками, которое помогло бы вернуть миру стабильность.
Никто не давал нам права истреблять дикую природу Северо-Американского континента, пусть даже под лозунгом «строим Америку». Многие утраты и потери из мира живой природы имеют сугубо «человеческую» ценность. Мы всегда были не более чем частью дикой природы, а потому не можем претендовать на власть над нею. Не исключено, что мы разрушили свою естественную среду обитания, чтобы иметь возможность со стороны взглянуть на историю наших взаимоотношений с природой.
Презирать знания, которые нам достались, можно только, если относиться к ним так же неосмотрительно, как к дикой природе — источнику этих знаний. Мы не должны дважды повторять одну и ту же ошибку. Веку эксплуатации экосистем должен прийти конец. Если для нас вообще существует сносное будущее, то сменит его век спасения экосистем. Экосистемы — подходящее место для начала реконструкции мира. И наконец, если разлад с природой начался с сельского хозяйства, то пусть с него же начнется приближение к гармонии.