В 1954 г. в последний раз чета аистов, закинув голову, в приливе чувств отбила клювами дробь на крыше в одном из поместий Сконе.
С той поры оскудели весенние репортажи шведской прессы. Теперь в газетах сообщают лишь о прилете ласточки и кукушки да печатают фото со все более тесной площадки у озера Хурнборг, где танцуют журавли. В последние годы здесь перестали сажать картофель и журавлей становится все меньше. Кто мог предвидеть, что на своем пути из Африки к северным болотам они зависят от сырья, выращиваемого для винно-водочного завода на юге Швеции. Есть много способов нарушить природный баланс…
Многие знатоки всерьез утверждают, что аист исчез в нашей стране потому, что соломенные крыши сменились черепичными или этернитовыми. Дескать, негде стало строить гнезда. Еще говорят, что аистов спугнула механизация сельского хозяйства. Шум моторов и гарь раздражают самку во время гнездования.
Заявляют также, будто северное лето стало чересчур холодным и дождливым — птенцы замерзают. Сомнительная гипотеза. Было бы достаточно корма, так пернатые родители выдержали бы неблагоприятное лето в стране, где обитали сотни лет.
Главная причина, почему нас покинули аисты,— интенсивное земледелие. Важнейшая пища этих птиц — лягушки — исчезает, когда человек осушает топи и сажает ель на болотах. Кузнечиков травят биоцидами. И можно ли рассчитывать на возвращение аистов в районы, где вырастают многоэтажные дома или шумят реактивные самолеты…
Правда, чуть ли не каждый год один-два самца прилетают в Швецию на разведку, проверяют, нет ли благоприятных перемен. Совсем недавно я охотился с камерой на оленей и не поверил своим глазам, когда большая белая птица, плавно пролетев над буками, приземлилась на темной борозде в 200 метрах от моей машины. Я не пожалел на нее целую пленку. С неделю аист проверял наличие лягушек, ящериц и прочей снеди. Летал над озерами Бёрринге, Фьелльфута и Хавгорд, охотясь на мелких рыбешек. Да, видно, одиночество его не устраивало. И улетел он обратно через пролив к своим сородичам в Дании.
150 лет назад аист был обычным в Южной Швеции, а в Дании гнездилось от шести до восьми тысяч этих птиц. Теперь на Ютландии насчитывают от силы 60 — последний отряд некогда многочисленных вестников северной весны.
Та же тенденция наблюдается во всей Западной Европе. В Швейцарии в 1967 г. насчитывалось пять пар; в 1973 г. на гнездах сидели только три четы.
А вот дальше на восток аистов прибавляется, не только белых, но и черных, которые избегают близости человека, селятся в глухих местах. Осенью 1973 г. в пролете над Босфором было подсчитано 2 тыс. черных аистов, направлявшихся на юг, на зимние квартиры.
В Греции аиста высоко почитают. Если он не явится весной — это считают дурной приметой, предвестием болезней, голода и нужды. Я убедился в этом, когда гостил в деревне Феопетра в Фессалии. Попробовал бы какой-нибудь здешний озорник стрелять в пернатого гостя из рогатки!
Отсутствие соломенных крыш аистов не смущало, а одна чета соорудила себе гнездо на скале и бесстрашно разгуливала рядом с людьми.
На Пиренейском полуострове и на Балканах аисты часто обосновываются на скалах вровень с крышами, если дома их почему-то не привлекают. Первый прибывший с юга самец охотно занимает удобное дерево, или телеграфный столб, или трубу, а то и голубой шпиль византийской церкви.
В Македонии я с удивлением наблюдал сразу восемь пар аистов, поселившихся на развалинах старого полицейского участка. В войну здание было взорвано, и теперь деревня гордится пернатыми обитателями развалин. По утреннему холодку я слушал, как завороженный, стук шестнадцати клювов, после чего родители вылетали на окрестные поля за пропитанием для скрипучих потомков. Птенцы, разумеется, тоже старались заявить о себе, но их мягкие клювы производили слишком слабые звуки, словно стучал зубами перекупавшийся мальчонка.
Несколько пленок потратил я с великой радостью на аистов, стоя на одной из. площадей Бухары. В сказочном восточном обрамлении, на фоне жаркой небесной синевы плавно парила аистиха, раскинув пронизанные солнцем крылья… Гнездо поместилось на самой макушке минарета. В прошлом по велению эмира оттуда сбрасывали строптивых подданных в назидание и устрашение прочим. Чтобы не слишком пачкать кровью площадь, жертву заталкивали в мешок. Теперь земля вокруг минарета побелена пометом самых высоких гостей — аистов.
В прилегающей к городу пустыне лягушки не водятся, но птицы давно приметили другой корм. На песке часто можно увидеть внезапно обрывающиеся следы какой-нибудь ящерицы или суслика, ставших добычей аиста или сокола. На холмах, где пасутся овцы и козы, стрекочут тысячи цикад и кобылок, снуют жуки-навозники — все это годится в пищу аистам.