Несколько сот лет назад страна наша была чрезвычайно богата зверем и птицей, но заселялись пустые места, а в особенности безрасчетно вырубались леса, распахивались степи, охота велась зря, не во-время, а круглый год, — и дичь пропадала и пропадала. Когда Иван Грозный шел через Рязань и Промзино на Казань, то войско его кормилось главным образом охотой.
Позже, в XVII веке, один из писателей сообщает о наших южных губерниях, что там такое огромное количество диких коз в степях и лесах, что каждый крестьянин убивает их до тысячи в год; зубров, диких лошадей и оленей также было великое множество. Еще в середине XVII века много диких лошадей было даже в окрестностях Воронежа. Но о степных турах память сохранилась только в былинах; последняя дикая лошадь, тарпан, убита в 1876 году, беловежские зубры погибли на наших глазах, и даже в последнем убежище зубров, горных дебрях Кавказа, их осталось 20—30 разрозненных голов, — значит, и тут они не выживут. Настоящие олени сохранились только на Кавказе да несколько штук в Крыму. Не далее, как 30—40 лет назад, в лесах Поволжья лоси бродили стадами по 10—20 штук и попадались на каждом шагу; дупеля вываливали в таком количестве, что легко было брать 50—100 штук в день на ружье; выводки гусей были обычны; старики-охотники помнили и выводки лебедей, а уток было столько, что пара чирков ценилась в 15—20 коп. Сейчас лося и даже лосиный след едва увидишь за зиму, 50 дупелей не убьешь на 5 ружей за 5 лет, да и утки становятся редки.
Не лучше обстоит дело и в Туркестане и в Сибири. Дикий марал в Тянь-Шане, в тугаях Аму- и Сыр-Дарьи, в Алтае почти начисто истреблен, как драгоценный пятнистый олень в Уссурийском крае. Сайгака, огромными табунами бродившего 100 лет назад по Бессарабии, и рогов которого на нашей памяти вывозилось в год на сумму до миллиона рублей и более, теперь приходится охранять в Туркестане. Бобр сохранился лишь в небольшом числе в Полесье, в Воронежском и Тамбовском округах, на северном Урале и в Урянхайском крае.
Даже в самых глухих углах дело не лучше: еще 85—75 лет назад соболь добывался тысячами в Колымском крае, на северо-востоке Якутской области, а в 1905 году я уже не застал там ни одного старика, помнящего, какой бывает соболь.
Как это отражается на промысле, понятно. Возьмем того же драгоценного соболя: на Якутскую ярмарку привозилось ежегодно соболей 80—60 лет тому назад 10—20 тысяч штук; около 30 лет назад 5—6 тысяч; в 1900—1905 годах 3—4 тысячи; в 1906—1910 годах 150—200 штук, а позже — лишь десятками. Во всей же стране добывалось соболя в 1909 г. — 20000 шт., в 1910 г. — 10000 шт., в 1911 г. — 8000 шт. и в 1912 г. — 6000 шт.
Возьмем дешевый товар, но важный для нас, так как по сумме он составляет около половины стоимости нашего пушного вывоза: белку. В 1810 г. через одну Кяхту вывезено было одной сибирской белки 10 миллионов штук. На Ирбитскую ярмарку привозилось ежегодно 1891—95 гг. свыше 5 миллионов белки, а в 1910—14 гг. уже менее 4 миллионов. На Нижегородскую — в 1910 г. привезено 3,5 миллиона, а в 1913 г. лишь 2 миллиона. На Якутскую ярмарку привезено в 1901—05 гг. по 800 тысяч штук в год, в 1906—10 гг. по 700 тысяч, в 1911 г. — 650 тысяч, в 1913 г. — 450 тыс. И такое уменьшение добычи наблюдается несмотря на увеличение числа промышленников и на сильное повышение цен.
То же происходит и с пернатой дичью: привоз на Ирбитскую, Обдорскую и Печорскую ярмарки был в 1907 г. — 370 тонн, в 1910 г. — 250 тонн, в 1913 г. —180 тонн. Общий вывоз ее за границу за 1904—1908 г. г. по 1807 тонн в год, за 1909—1913 гг. по 1290 тонн.
Лица, живущие от торговли пушниной, нередко указывают на цифры добычи пушнины за последние годы, из которых будто бы видно, что пушной зверь и сейчас многочислен. Это не верно. Надо из цифр теперешних сборов не только откинуть тот товар, который ранее не добывался или добывался не усиленно, попутно, — напр., крот, водяная крыса, летяга, хомяк, тушканчик, суслик. Надо еще учесть два обстоятельства. Во-первых, число охотников в прежнее время было несравненно меньше, чем теперь. Статистики в этом отношении у нас совершенно не было, но всякий старый охотник для своего района прекрасно знает, что число охотников растет не только вместе с ростом народонаселения вообще, но и несравненно быстрее: в центральных частях РСФСР за 20—30 лет число охотников увеличилось раз в 20. Переселения за Урал, японская, а в особенности мировая война, относительно слабый рост цен на зерно и сильный рост на пушнину — все это способствовало сильному росту числа охотников, особенно полупромысловых. Ясно, что 5 охотников в определенном районе добудут больше и из меньшего наличного количества, чем 1 охотник при большом количестве дичи и зверя. Притом надо иметь в виду, что промысловый охотник, в особенности туземец, бережет зверя и птицу и не склонен добывать больше, чем необходимо для обеспечения годового бюджета. Чем дороже пушнина (по отношению к местным товарным ценам, конечно), тем меньше он ее добывает, так как и малое количество дорогой пушнины обеспечивает его семью (поскольку, конечно, скупщики не развращают его соблазном спирта, карт и разной ненужной ему «роскоши»). Совсем иное дело полупромысловик и особенно переселенец. Имея обычно большие в общем жизненные запросы, чем туземец, и строя хозяйство на ином фундаменте, он зверя не бережет, и чем шкурка дороже, тем с большей энергией он гонится за этим добавочным приработком.
Наконец, чрезвычайно показательно и то, что специально промысловые пространства нашего Севера, прежде дававшие главную массу нашей пушнины, теперь дают всего около одной четверти общей добычи, а в районах полупромысловой охоты поступление пушнины усиливается.
В общем по всей стране добыча лисы стоит приблизительно на одном уровне. Значит, несмотря на сильное увеличение числа охотников и сильнейший напор заготовляющих организаций (в виду необходимости получать валютный товар), добыча пушнины в тех районах, где промысел велся издавна, — сильно сокращается, а общее количество сборки пушнины пополняется за счет усиленной добычи в тех районах, где 15—20 и более лет назад на пушнину обращали мало внимания и не успели истощить.
Словом, наша громадная страна, чрезвычайно богатая самыми разнообразными угодьями, несмотря на довольно редкое население (кругом около 14% гектаров на голову), — все быстрее обращается в охотничьем отношении в пустыню. И в других странах звери и птицы сильно истреблялись, но во многих из них давно взялись за ум и стали относиться к этим богатствам бережно, и они снова стали размножаться.
Нам нужно твердо помнить, что не только на наших внуков и детей, но и на наш век птицы и зверя уже не хватает. Надо браться за ум и беречь их, если не хотим остаться не только без охоты, но и без пушнины, без мяса, без кож.
Источник: С.А. Бутурлин. Настольная книга охотника. Издание Вологодского товарищества охотников «Всекохотсоюз». 1930