Нам бы не хотелось, чтобы у читателя возникло ошибочное представление, что термин «сообщество» применим к любой группе животных одного вида.
Очевидно, сообществом можно назвать лишь такую группу, которая имеет определенную внутреннюю структуру, достаточно стабильную во времени и в пространстве. Стабильность поддерживается за счет целого ряда вполне определенных механизмов.
Чтобы эта мысль стала более ясной, сошлемся лишь на два чрезвычайно интересных исследования, проведенных в последние годы со столь разными животными, как кенгуру и макаки-резусы. Изучая естественную структуру популяции у двух видов австралийских кенгуру, красного и серого, Г. Каугли обнаружил, что эти животные обычно предпочитают держаться небольшими группами. Ученый в течение долгого времени попросту подсчитывал число животных в разных группах и на основании несложного математического анализа полученных данных пришел к выводу, что размер групп определяется чисто случайными процессами объединения и разъединения особей. Иными словами, кенгуру склонны избегать одиночества и охотно присоединяются к ветреченным на пути другим особям своего вида. Но они вскоре могут столь же легко покинуть эту группу и присоединиться к другой. Таким образом, состав группы абсолютно непостоянен, а дальнейшая судьба подобного объединения особей практически непредсказуема. Итак, мы вместе с Каугли приходим к несомненному заключению, что группа кенгуру никак не может быть названа «сообществом».
Исследование американца Дж. Вандерберга представляет собой удивительно интересный эксперимент, проделанный в естественных условиях. Ученый не ограничил себя изучением уже «готовых» сообществ, а решил узнать, каким же образом сообщество формируется.
На несколько небольших островов в Карибском море была выпущена партия макак-резусов, пойманных в Индии в разное время и в разных местах. Животные были индивидуально помечены, после чего за ними установили тщательное наблюдение, продолжавшееся более трех лет. Естественно, что макаки как животные строго общественные сразу же объединились в несколько трупп, состав которых сначала был более или менее случайным. В дальнейшем между ними происходил стихийный обмен особями, и состав групп постепенно трансформировался.
Этот длительный стихийный процесс перераспределения животных привел к тому, что некоторые группы довольно быстро деградировали» другие на протяжении всего периода наблюдений влачили жалкое существование, и лишь три группы достигли явного процветания и превратились в сообщества в полном смысле этого слова. Показателем процветания является естественное для этих обезьян соотношение полов (с небольшим преобладанием самок), пропорциональный рост, числа особей обоих полов во времени и прогрессивное увеличение общей численности — главным образом за счет рождаемости, а не за счет иммиграции из соседних групп.
Проанализировав историю каждой из первоначальных групп, Вандерберг нашел ряд общих закономерностей, на основе которых происходит формирование сообщества. Он заключил, что первичным ядром сообщества является, небольшая группа взрослых, способных к размножению самок. Однако эта единая группа самок сможет положить начало истинному сообществу лишь в том случае, если управление над ними окажется в руках взрослого самца, и если к ним присоединится еще некоторое «критическое» количество особей разного пола и возраста из соседних групп. В дальнейшем это первоначальное ядро будет успешно развиваться и привлекать новых иммигрантов.
Действительно, две наименее долговечные группы с самого начала оказались во власти неудачных лидеров. Первая, где доминирующим животным стала взрослая самка, просуществовала всего лишь полгода. Вторая, с молодым самцом в роли лидера, прекратила свое существование через 10 месяцев. Наконец, еще одна группа, в которой лидерство принадлежало попеременно двум молодым самцам, отличалась на протяжении всего периода наблюдений совершенно противоестественным половым и возрастным составом своих членов. Здесь было очень мало самок, которые временами вообще покидали группу, а среди непропорционально большого количества самцов совершенно не было взрослых животных — старые самцы лишь периодически присоединялись к группе и вскоре покидали ее.
Резюмируя свою работу, Вандерберг дает три основных критерия сообщества:
- Присутствие «основной группы», состоящей не менее чем из трех взрослых самок с потомством, объединенных в систему иерархии и живущих совместно не менее полугода;
- частые социальные контакты между членами группировки, преимущественно неагрессивной природы;
- случаи изгнания животного из группы в результате его антагонистического столкновения с другими членами крайне редки.
При изучении сообществ у животных мы рассматриваем обычно такие показатели, как степень связанности особей между собой, единства их действий, стабильности, а также форму реакции на «чужих» особей того же вида. Каждый из этих параметров, взятый сам по себе, еще не является критерием сообщества, все они должны рассматриваться совместно. Например, можно поражаться необычайному единообразию действий всех куличков, составляющих пролетную стаю, когда они абсолютно одновременно и единообразно проделывают в полете тот или иной сложный маневр, одновременно присаживаются на кромку, берега, одновременно принимаются за разыскивание корма, потом отдыхают и, наконец, вместе покидают отмель. Однако более длительные наблюдения за такой стаей показывают, что состав ее далёко не постоянен, что в стае нет определенной внутренней структуры и что две стаи могут легко объединиться вместе. Все это не позволяет назвать такую мигрирующую стаю «сообществом» в точном смысле этого слова, это лишь более или менее случайная агрегация особей.
Сравним между собой организацию популяций у двух видов человекообразных обезьян — у гориллы и шимпанзе. Внешне пространственная структура популяций у обоих видов выглядит примерно одинаковой. И гориллы, и шимпанзе живут сравнительно небольшими группами, не превышающими трех десятков животных, в среднем — до полутора десятков или несколько больше. Однако более детальные наблюдения показывают, что сходство здесь только внешнее. Группы горилл гораздо более постоянны по своему составу на протяжении длительных отрезков времени, тогда как группы шимпанзе чрезвычайно непостоянны, они часто разделяются на более мелкие группировки, которые, в свою очередь, могут в любых сочетаниях объединиться между собой. Отсюда и множество других различий. Прежде всего стадо горилл имеет четкую внутреннюю структуру, которая выражается в строгой системе иерархии. В группе шимпанзе так же, как и у горилл, обычно есть старый самец, играющий роль временного лидера, но среди остальных животных иерархические отношения выражены очень слабо. Если у горилл положение каждого животного в группе строго фиксировано, то у шимпанзе отношения, господства и подчинения проявляются лишь при непосредственном контакте двух особей, обладающих неодинаковой силон и настойчивостью.
Каждое стадо горилл обладает постоянным групповым участком обитания. Хотя участки обитания разных групп широко перекрываются, тем не менее стада контактируют сравнительно редко, поскольку каждое имеет более или менее традиционные пути кочевок. При встрече двух групп никогда не происходит их перемешивания. Вожаки в этот момент обычно бывают возбуждены, они бьют себя в грудь и всячески демонстрируют свое неудовольствие. У шимпанзе, как мы уже упоминали, отношения между отдельными группами носят совершенно иной характер. Резюмируя все сказанное, мы отмечаем, что у горилл степень связанности особей, стабильности групп и отрицательных реакций на чужаков несравненно выше, чем у шимпанзе. Строго говоря, группу горилл можно с полным правом назвать организованным сообществом, тогда как применение того же термина к группе шимпанзе мало оправдано.
Изучая способы использования пространства у разных видов животных, мы приходим к выводу, что пригодная для существования площадь более или менее равномерно распределена между отдельными, так сказать «элементарными единицами», слагающими популяцию. У видов строго территориальных, или одиночных, такой элементарной единицей является одна особь или размножающаяся пара со своими отпрысками (семья). У видов социальных — сообщество. Как мы видели на примере горилл, каждое истинное сообщество на протяжении длительного периода изолировано от всех остальных, и это наводит на целый ряд очень важных размышлений.
Всем хорошо известно, что постоянные близкородственные браки должны приводить к отрицательным результатам. Не будем вдаваться в обсуждения этой важной биологической проблемы, которая относится скорее к области генетики. Заметим только, что в природе есть немало специальных механизмов, препятствующих широкому распространению близкородственных браков. Одним из таких механизмов служит более или менее постоянный обмен особями между разными сообществами. В частности, у горилл так же, как и у других видов обезьян, некоторые взрослые самцы предпочитают вести одиночный образ жизни и лишь на время присоединяются к тому или иному сообществу.
Д. Шаллер, долгое время наблюдавший горилл в естественных условиях и знавший почти всех животных в лицо, так и назвал одного из старых самцов «одиноким странником».
Таким «одиноким странникам» принадлежит очень важная роль — посещая новое сообщество и спариваясь с тамошними самками, эти самцы, выражаясь архаическим языком, осуществляют «прилив свежей крови» в замкнутую группу. Если же перейти на язык современной генетики, то можно сказать, что их роль состоит в переносе генетического материала между сообществами. Они осуществляют миграцию генов и поддержание генетического единства всей популяции в целом. Если бы обмен генами между сообществами полностью прекратился, не исключено, что популяция, распавшаяся на абсолютно изолированные группы, с течением времени должна была бы деградировать.
Убедившись в том, что опасность близкородственных браков столь велика, читатель может задать вопрос, почему же популяции многих видов подразделяются на более или менее изолированные сообщества, которые одним своим существованием сильно увеличивают такую опасность. Ответить на этот вопрос исчерпывающе вряд ли возможно.
Можно предполагать, что существование вида в форме отдельных (относительно, но не полностью) изолированных популяций — это один из наиболее оптимальных вариантов для приспособительной эволюции. Поскольку малая популяция эволюционирует быстрее, чем большая, то при такой пространственной структуре возможно более подвижное изменение генных комплексов, большая гибкость вида по отношению к внешней среде, постоянная проверка тех или иных комплексов «на прочность». Если же рассматривать проблему более узко, с поведенческой точки зрения, то можно сказать, что существование отдельных сообществ создает обстановку предсказуемости для каждого животного. Для особей наиболее ценных гарантируется наилучшая обстановка в ущерб животным менее ценным для вида. Оценка же «качества» отдельных особей возможна лишь в относительно несложной социальной среде, застрахованной от слишком большого количества случайных, непредвиденных факторов, в стабильном сообществе, состоящем из обозримого числа особей. Это число должно быть не слишком мало — чтобы обеспечить необходимое генетическое разнообразие, и не слишком велико — чтобы сообщество не утратило своих ясно очерченных границ. Изучая величину сообществ у разных видов животных, в частности у всевозможных обезьян, зоологи в ряде случаев обнаружили, что естественный отбор благоприятствует группировкам средней величины. У американских хомячков-пером искусов отдельные демы включают в себя от 10 до 75 зверьков.