Как летающее существо, которое может быстро переноситься на далекие расстояния из одного места в другое, птица, естественно, должна уметь каждый раз издали находить определенные, жизненно важные для нее места. Обычно считают, что птица, подобно пчеле, хорошо запоминает местность, над которой она пролетает, и возвращается обратно той же дорогой, какой она летела в первый раз. Так как птица очень хорошо видит и сверху ей доступны для обозрения очень широкие пространства, то естественно предположить, что ориентируется она во всех случаях с помощью зрения. Для небольших расстояний, т. е. для окружающей ее гнездовую территорию местности, это вполне верно, и в настоящее время установлено, что некоторые оседлые птицы, перевезенные в закрытом ящике поездом или самолетом в другое место и тотчас же выпущенные, не возвращаются обратно.
Опыты с тетеревятниками, выпущенными за несколько сот километров от мест их гнездования, показали, что ни один из них, по-видимому, не вернулся назад. Некоторые были пойманы спустя несколько недель невдалеке от того места, где их выпустили; значит, они и не пытались даже возвратиться. Подобные же опыты можно проделать и с теми почтовыми голубями, которые еще не выдрессированы так, чтобы возвращаться к голубятне по определенному направлению.
С другой стороны, приходится подчас удивляться, что птица может правильно находить дорогу и в тех случаях, когда местность выглядит сверху совсем иной, чем обычно. В Берлинском зоологическом саду содержались три выведшиеся там и вполне могущие летать красные утки. Однажды в полдень, напуганные во время вылова на пруду других его обитателей, они, покружившись около сада, исчезли из наших глаз. Поздно вечером мне сообщили, что они находятся в четырех километрах от нас, где-то на прудах, а через несколько минут птицы были уже опять в зоологическом саду. В этом случае особенно поразительно то, что птицы смогли пролететь ночью над ярко освещенным городом и, по-видимому, кратчайшим путем. С самолета легко убедиться, что тысячи электрических ламп, световых реклам и т. п. придают городу совсем другой вид, чем тот, к которому птицы привыкли во время дневных над ним полетов. Но поскольку эти три птицы и раньше вылетали иногда в сгустившихся сумерках, следует полагать, что в их голове уже запечатлелась картина не только дневного, но и ночного вида Берлина.
Опыты перевозки перелетных птиц на большие расстояния дали очень интересные результаты. Вылавливали большое количество скворцов и городских ласточек из гнезд и перевозили ночью в места, которые не лежат на линии их перелетных путей и, следовательно, им совершенно неизвестные. Большая часть этих птиц вскоре же оказывалась около гнезд. Можно было установить, что они пролетали в сутки примерно около 120 километров, причем занимались дорогой добыванием корма и несколько раз заночевывали. Некоторые из этих птиц стали добычей хищных птиц в местах, лежащих почти на прямой по воздушной линии между местами выпуска и поимки птицы.
Одна старая вертишейка была поймана на гнезде в ботаническом саду в Берлине, окольцована и перевезена на самолете в Салоники, на расстояние 1600 километров. Через 10 дней она опять сидела у своего гнезда в Берлине. Этот случай справедливо можно назвать классическим. Замечу, что вертишейка, как и многие маленькие птицы, летит ночью, а весь день отдыхает. Не менее удивительно, что некоторые виды птиц снова находят старые места зимовок; в особенности этим отличаются более старые, опытные птицы. Если, например, поймать зимою обыкновенную чайку (северо-восточного происхождения), зимующую у водоемов Берлина, и переправить ее в Швейцарию, то она, несмотря на снег и холод, вернется обратно и вновь будет летать над мостами Берлина.
Чтобы предотвратить возможность запоминания направления перевозки и его изменения, часть птиц перевозили под наркозом (эфир и хлороформ) или вертели много раз в совершенно затемненной клетке на диске граммофона. Однако как подвергавшиеся такой обработке, так и все остальные птицы действовали совершенно одинаково. Как показали наблюдения, число вернувшихся птиц оказалось даже больше того числа, которое было установлено первоначально, так как трудно было сразу пересчитать всех вернувшихся; кроме того, некоторые птицы по возвращении заняли другие гнезда в нескольких стах метрах от старых, потому что оставшаяся в гнезде птица во время отсутствия подопытной успела приобрести себе нового партнера, и возвратившаяся птица не была допущена на старое место.
Птицы, перелетающие днем, и птицы, перелетающие ночью, как, например, хищные птицы, с одной стороны, и перепел — с другой, ведут себя во время миграций различно. Птицы, перелетающие днем, сообразуются с местностью, над которой они пролетают, по возможности избегая перелетать через малогостеприимные и опасные места, т. е. через моря, высокие горы и бесплодные пустыни, конца которых они не могут видеть. Наоборот, перепел, пастушки и славки начинают лететь с наступлением темноты, придерживаясь определенного направления, и, летят до тех пор, пока с наступлением утра, а возможно еще и при лунном освещении не найдут места, где бы можно было отдохнуть и подкормиться. Эти птицы летят, следовательно, независимо от так называемых ведущих линий перелета дневных птиц. Отдельные подробности перелета птиц изложены с достаточной подробностью Луканусом в 1929 году. Следует только добавить к его данным, что характерное для ряда птиц беспокойство во время перелетов может быть прекращено или, наоборот, усилено инъекцией определенных гормонов.
Исследования в этой области, однако, еще не завершены.
Остается еще большой и совершенно открытый вопрос, откуда каждая отдельная птица знает направление перелета, как она узнает осенью, где находится юг, и весною, где находится север. Для отдельных видов направления перелетов совершенно различны; очень многие птицы летят из Средней Европы на запад и юго-запад, некоторые — на юго-восток и, наконец, есть отлетающие прямо на юг. При проведении опытов с перевозкой птиц было установлено, что подопытные птицы летят, конечно, несколько иной дорогой на свои зимние квартиры, но все же они не летят осенью на север или северо-восток.
Чрезвычайно интересен еще следующий опыт. Кряковая утка в Англии — оседлая птица, а в Финляндии — перелетная. Птицы, гнездящиеся в Финляндии, зимуют по берегам западной части Средиземного моря. Некоторое количество яиц крякв было перевезено из Англии в Финляндию, где и вывелись птенцы, ставшие полуручными. Осенью, примерно месяц спустя после того, как финские кряквы отлетели уже на юг, эти молодые утки взлетели, покружились в окрестностях и исчезли. Сообщения о них (они были окольцованы) поступали из тех же мест, через которые летят обычно утки из Финляндии, и оттуда, где они зимуют. На следующий год значительная часть птиц, выведшихся из яиц английских уток, была опять на озерах Финляндии, где они провели свою юность.
Если читатель получил от ознакомления с этой книгой убеждение, что наука о птицах представляет собой в настоящее время самую разработанную главу зоологии, что о строении тела и жизни птиц, в частности, мы знаем много больше, чем думают неосведомленные в этой области люди, что это дает нам возможность подойти к разрешению ряда больших общих вопросов, — повторяю, если он получил такое убеждение, то цель моей книги достигнута.