Ранее мы стремились показать, что лесоводственные (экологические) классификации имеют то существенное отличие от других, что они служат не только для описания лесов, а главным образом для объяснения взаимоотношений насаждений и местообитаний, т. е. для освещения наиболее существенных причин, порождающих разнообразие лесов в природе.
Лесная типология, возникнув в качестве описательной типологической систематики, уже давно переросла свои старые рамки и перенесла центр своих интересов в область экологии, становясь, по существу, экологией леса. Тенденция эта была свойственна даже более ранним лесоводам-типологам, интересовавшимся в первую очередь оценкой местообитания. Выше мы уже отмечали, что П. П. Серебренников еще в 1913 г. подчеркнул, что лесоводы, в отличие от ботаников, не удовлетворяются констатацией типов леса и склонны искать в них прежде всего ответы на вопросы о причинных зависимостях.
К. А. Тимирязев (1905) делил исследователей-натуралистов на морфологов и физиологов; одни из них наблюдают и описывают, другие испытывают и объясняют. Он писал: «…едва ли подлежит сомнению, что физиология более чем морфология, явление более чем тело, жизнь более чем форма — имеют право рассчитывать на общее внимание». Отсюда у него с совершенной определенностью вытекало, что главная задача науки — «не описывать, а объяснять природу и управлять ею», что основной прием исследователя «должен заключаться не в страдательной роли наблюдателя, а в деятельной роли испытателя, что он должен вступать в борьбу с природой и силой своего ума, своей логики вымогать, выпытывать у нее ответы на свои вопросы, для того, чтобы завладеть ею и, подчинив ее себе, быть в состоянии по своему произволу вызывать или прекращать, видоизменять или направлять жизненные явления».
Само собой разумеется, что «испытателями» лесной природы являлись прежде всего и главным образом лесоводы, по крайней мере те из них, которые, будучи близкими к лесному хозяйству, не порывали с ним связей и прислушивались к его голосу. Именно поэтому лесоводы, будучи к тому же лишены увлечения формой, накопили наиболее важный для типологии материал и глубже проникли в его содержание. При этом они, конечно, не только не отбрасывали хозяйственный критерий для оценки типов леса, а как раз наоборот — главный материал для выделения и объяснения типов леса черпали из практики. Лесоводственная оценка коренных насаждений и их смен производными, изучение хода естественного возобновления, роста культур и т. п. — все это составляло богатую сумму экспериментального материала, на основе которого типы леса получали свою характеристику, определенность содержания и границ.
Русские лесоводы-типологи, и среди них особенно Е. В. Алексеев, с успехом разрешили трудный вопрос о внедрении своих классификаций и выводов в практику лесного хозяйства. Он был решен самим построением классификаций, улавливающим основные линии типологического разнообразия лесов и не навязывающим одного какого-либо шаблонного масштаба дробности при выделении типов леса.
Большая емкость типологической классификации (эдафическая сетка, на фоне которой рассматриваются климатические формы) объясняется положенным в ее основу единством различаемых климатического и эдафического, а в пределах последнего — трофогенного и гигрогенного замещения. Этот принцип снимает всю главную остроту вопроса о классификационной дробности, так как при рассмотрении лесов и местообитаний в единстве их главнейших сторон допустима любая классификационная дробность (точность), причем свобода дробления или объединения типов не нарушает классификационных принципов. В одном случае, при потребности только в грубом разделении, устанавливаются крупные обобщения из близких между собой (соседних) по увлажнению и трофности типов леса. В другом случае, при потребности более тонкого и детального разделения, наряду с основными единицами (эдатопами) в качестве равноправных с основными можно выделить переходные, а также произвести дополнительное разделение по признакам еще более Дробным или даже не предусматриваемым классификацией.
Так, например, если меньшая интенсивность хозяйства или характер территориального распределения типов леса при лесоустроительных работах или проектировании отдельного лесохозяйственного мероприятия требуют более обобщенного масштаба, допустимо объединение сухих боров и суборей в одну категорию A1 + B1; потребность же в более дробном масштабе может быть удовлетворена установлением переходных единиц, равноправных с основными. Например, устанавливают переходный тип леса между сухим бором и сухой суборью — АВ1 переходный тип между сухой и свежей дубравой — D1-2, различают ацидифильные и кальциефильные варианты, степень засоленности, поёмности и т. п. Таким образом, гибкость лесоводственной классификации совершенно не противоречит ее точности и позволяет ей безразлично относиться к объему своих единиц, предоставляя эту сторону дела для конкретного решения в каждом отдельном случае, так как от обобщения и разделения единиц (типов леса, местообитаний, эдатопов и т. п.) классификационные принципы нисколько не страдают. Наоборот, классификация выигрывает каждый раз в том отношении, что она обогащается новыми данными, освещающими с новых сторон сходство соседних единиц или различие внутри отдельной единицы. Это свойство классификации обеспечивает разрешение наиболее важной для производства задачи — рационального использования лесохозяйственного опыта даже в тех случаях, когда этот опыт небогат и находится в состоянии накопления или быстрой перестройки.
С другой стороны, каждое лесохозяйственное мероприятие несет в себе отражение специфичностей почвенно-климатической среды, овладение которой является важнейшей задачей лесоводства и может быть основано только на ее глубоком изучении. Известны обширные системы лесохозяйственной техники, носящие название «сухого лесоводства», «соснового хозяйства», «дубравного хозяйства» и т. п., ярко отражающие в своем разнообразии (в подборе пород для культур, в технике рубок ухода, естественного возобновления и т. п.) как биологию древесных пород, так и влияние ведущих факторов местообитания, в первую очередь — увлажнения, почвенного плодородия и климатических условий. Другими словами, лесохозяйственная техника в качестве основных линий (ординат) своего разнообразия повторяет те же линии увлажнения, трофности и климатического замещения, которые лежат в основе лесоводственной типологической классификации. Следовательно, поскольку техника призвана овладевать естественными ресурсами лесного хозяйства (древесные породы, почвы и климат в их взаимосвязях), то экологическая классификация дает широкие возможности для использования научных сведений и технического опыта, для рационализации способов овладения этими ресурсами и их преобразования.
Так, например (возьмем простейший случай), в рядах сухих гигротопов (0—1) должен быть использован опыт «сухого лесоводства» степной зоны, в рядах влажных и сырых гигротопов (3—4) — опыт «влажного лесоводства» лесной зоны и т. п. Сплошные рубки во влажных и сырых гигротопах всех рядов трофности, от A до D, вызывают сдвиг в сторону заболачивания почвы; равным образом и применение более интенсивных степеней изреживания в этих условиях повышает увлажнение почвы и ухудшает условия ее аэрации для большинства древесных пород. Между тем в сухих и свежих гигротопах изменения могут зачастую быть обратными; интенсивное изреживание может быть здесь выгодным, так как оно способствует накоплению влаги в почве, и поэтому интенсивные рубки ухода дают в этих гигротопах высокий эффект. Известно, что вопрос выбора главных пород для хозяйства (сосна, дуб, ель) — это прежде всего вопрос климата и почвенного плодородия.
Совершенно очевидно, что лесоводственная классификация позволяет сознательно переносить (интерполировать и экстраполировать) лесохозяйственную технику из условий, где имеется передовой опыт, в условия, где такого опыта нет. Тем самым она обеспечивает рациональный обмен опытом не только для одинаковых типов леса, что само собой разумеется, но и обмен опытом между различными типами леса, поскольку классификация вполне ясно указывает на главнейшие черты сходства и различия между ними.
Так, в засушливых местообитаниях сухих дубрав (D0, D1), согласно правилам сухого лесоводства, насаждения должны достигать быстрейшего смыкания, воспитываться при невысоких полнотах и в обстановке заботы о введении и сохранении в них подлеска и второго яруса. Эти же правила, ставящие своей задачей производительное и экономное использование влаги, могут быть перенесены на остальных представителей сухого ряда как гигроэквивалентов сухой дубравы, т. е. на сухие судубравы (сугрудки), субори и даже на боры, но не механически и не целиком, а с поправкой на особенности каждого из них. Упоминаемые особенности, как это ясно подчеркивает классификация, определяются прежде всего снижающимся почвенным плодородием (трофностью), вызывающим необходимость иного подбора пород, и другими, вытекающими отсюда, изменениями.
При помощи классификации, превращенной в метод изучения местообитаний и гибко разрешающей вопрос о дробности (территориальном масштабе) выделов, устраняется ползуче-эмпирическая постановка вопроса о так называемом «использовании», или «применении», лесной типологии, сводящаяся к тому, что прежде чем наступит пора для более или менее ощутительного «применения» выделенных типов леса, их необходимо много лет изучать.