В этом разделе я имею в виду коснуться ружейной охоты с гончей, причем охоты активной, ходовой, т. е. способа, наиболее распространенного в центральных районах Советского Союза.
Основными объектами охоты с гончими в наших краях являются в основном лисица и заяц; охота же на барсука, енота, рысь и других диких зверей носит случайный характер.
Каждый охотник, каждый человек, наблюдавший жизнь природы, достаточно хорошо знаком с характером и повадками лисицы и зайца — постоянными коренными обитателями наших полей и лесов.
В русских сказках, баснях и поговорках этих зверей почему-то наделили характерами, вовсе им не свойственными. Так, заяц всегда фигурирует как трусливый, глупый и недогадливый зверек. Лисица же олицетворяет хитрость, коварство, сообразительность. На самом деле ничего подобного нет. Каждый, кто сам наблюдал жизнь этих животных или интересовался охотничьей литературой, знает, к каким только хитростям не прибегает заяц, чтобы отделаться от преследующей его собаки.
Иной повидавший виды матерый заяц-русак, преследуемый гончей собакой, так запутывает свой след, что диву даешься его исключительной находчивости. Не раз бывало, что такой заяц и опытного охотника ставит в тупик.
Можно представить себе, каким бесстрашием должен обладать заяц, чтобы, например, в то время, когда целая стая гончих, разыскивая его, мечется чуть ли не рядом, он, не обнаруживая себя, продолжает плотно прижиматься к каким-нибудь кустикам полыни, где он облюбовал себе лёжку на день. Только уже в последний момент, когда какая-либо собака, учуя зайца в нескольких шагах, кинется прямо к нему, он быстрыми огромными скачками старается удалиться от собак с тем, чтобы, уйдя подальше, успеть наделать целую серию смёток и скидок и если не совсем, то хоть на время отделаться от гончих.
Зайца, говорят, спасают ноги. Это не совсем так. Если бы заяц, спасая себя от преследователей, надеялся только на быстроту своих ног, то зайцы давно бы перевелись. Даже такой сильный и выносливый заяц, как матерый русак, который привык быстро преодолевать большие расстояния, спасаясь от хищников, может, однако, идти полным ходом из-под паратых гончих два, много три километра. После стремительного бега на такое расстояние силы зайца начнут сдавать, и только запутывание следа может дать ему передышку, чтобы накопить силы для следующей перебежки, снова наделать петель, двоек и троек и опять отлежаться. Только при таком поведении русаку удается иногда отделаться от собак.
Меньше рассчитывает на силу своих ног, но с не меньшей хитростью действует заяц-беляк.
Другое дело — лисица. Услышав подозрительный шорох, хруст веток под ногами охотника или голоса переговаривающихся людей, «кумушка» чаще всего слезает со своей лежки и, как говорится, давай бог ноги. Гончая, натекшая на ее свежий след, погонит, причем погонит ровно, без сколов, лишь с небольшими перемолчками проносясь на более крутых поворотах зверя.
Правда, круг лисица задает огромный, уводя иногда собак со слуха, но все же держится знакомого ей обжитого района. Из-под паратых гончих лисице нет времени выбирать удобные лазы, и она идет ровнее, но зато и по большему кругу. Из-под пеших же гончих лисица, имея время, выбирает более удобные лазы, использует лощинки, овражки, гряды кустарника, кочкарники, межи, заросшие берега речки, т. е. идет теми местами, где она может быть менее заметной для глаз охотника. На этих лазах и ждет ее обыкновенно охотник.
Сделав два-три круга и видя, что от вязких гончих ей не отделаться, лисица старается приблизиться к своей норе, в которую зачастую прячется. Там она отлеживается до тех пор, пока гончей не надоест вертеться у норы и она уйдет восвояси. В таком поведении зверя особой хитрости и сметки, как видно, немного.
Некоторые охотники говорят, будто бы гонная лисица с целью отделаться от собак переходит след побуженного зайца. Собаки, мол, бросятся за зайцем, а тем временем лисица была такова. Это не так. Преследуя лисицу достаточно длительное время, гончие не раз переходят свежий след побуженного зайца, но злобные по красному зверю гончие никогда не бросят след лисицы и не пойдут по зайцу, а не красногоны вообще лисицу гонять не будут.
Лисица — зверь хищный и, живя вблизи селений, непрочь при случае полакомиться домашней птицей. Она хорошо знает, что встреча с человеком не сулит ей ничего хорошего, поэтому привыкла хорониться от него, стараясь не попадаться на глаза. Кроме того, лисица обладает хорошим чутьем, которое дает ей большие преимущества перед зайцем, охраняя ее от опасностей.
Таким образом, сравнивая поведение лисицы и зайца в момент их преследования гончими, нельзя согласиться с характеристикой, данной этим зверям в сказках.
Надо, конечно, учесть, что в те старинные времена, когда эти сказки складывались в народе, на зайцев не охотились теми способами, которые существуют теперь. Зайца ловили просто петлями. Понятно, что при таком способе охоты не могли наблюдать поведение преследуемого зайца и убедиться в том, что он далеко не так уж прост, как кажется, а лисица не хитрее любого другого зверя.
Перехожу к краткому изложению процесса охоты.
Подойдя к месту охоты и спустив со сворки гончую, которая сейчас же уйдет в полаз, охотник передвигается по дороге, просеке или тропинке, изредка порская и тем давая о себе знать собаке. Продвигаясь, не следует торопиться или идти очень медленно, так как в первом случае гончая, стараясь не отстать, будет сокращать глубину и широту полаза, а во втором — гончая еще раз проходит уже пройденные ею места. Изучив характер полаза своей гончей, ее темперамент, охотнику нетрудно приноровиться к ее ходу и самому передвигаться соответственно этому.
В отдельных местах, где имеется большая возможность поднять зверя, гончая будет задерживаться; сообразно с этим следует передвигаться и охотнику.
Заслышав голос гончей, необходимо прежде всего разобраться — какого зверя гонит собака. Если гончая сразу же залилась и горячо погнала во весь голос, можно не сомневаться, что ею побужен заяц. Если же она в течение некоторого времени отдает голос редко, с перемолчками, в добор, удаляясь по прямой, затем уж с азартом погонит во весь голос, идя по большому кругу, можно предположить, что она помкнула по лисице.
Дальнейшее направление гона и характер отдачи собакой голоса должны окончательно определить зверя.
Лисица обычно сразу же дает большой круг, гон, как уже говорилось, идет ровный, без скола, лишь с небольшими перемолчками.
Паратая гончая не даст лисице времени выбирать лазы, вися у нее на трубе (т. е. находясь близко от гонного зверя). Если охотник знает расположение лисьих нор, то ему следует занять место у нор. Лисица на втором, на третьем кругу или пройдет возле них, или попытается тогда же понориться. Из-под менее паратой гончей лисица, как уже говорилось раньше, проходит своими излюбленными лазами, где она может пробраться незамеченной. Соответственно с обстановкой действует в охотник, т. е., подравниваясь к гону, становится на лазу зверя.
Учитывая, что лисица обладает хорошими чутьем, зрением и слухом, охотнику следует замаскироваться по крайней мере до пояса и не обнаруживать себя движением. Само собой разумеется, нельзя и курить.
В том случае, когда гон идет по зайцу, охотнику следует придерживаться места, где поднят заяц. Последний чаще всего на первом же сравнительно небольшом кругу проходит место лежки.
Ход беляка значительно отличается от хода русака. Беляк, особенно прибылой, не уходит далеко от места лежки и, делая круги, выбирает переходы более скрытые. То он идет кромкой леса у болота, то перелезает болотные заросли, то идет границей между крупным лесом и молодняком. Выйдя на лесную дорогу, беляк иногда проходит некоторое расстояние по ней, а затем круто скидывается в сторону.
В местах, более скрытых, беляк идет не торопясь, и если гончая не висит у него на хвосте, то он успевает сделать двойку, петли и затем залечь где-нибудь в сторонке.
Пересекая более открытые места — поляны, широкий противопожарный просек и т. п., беляк идет очень быстро, опасаясь быть замеченным. Если охота происходит в островных местах, то, переходя из острова в остров, беляк пользуется грядой кустарника, высокой травой, кочкарником и другими прикрытиями, соединяющими эти острова.
Для опытного охотника, тем более знающего места охоты, выбор лаза не представляет затруднений. Впрочем, после двух, много трех кругов каждому охотнику уже нетрудно определить излюбленный переход беляка и своевременно занять соответствующее место. Если беляк на ближайшем же кругу не воспользуется этим переходом, то перейдет его в следующий раз или несколько позднее. Во всяком случае не следует бегать с места на место потому, что при перебежках легко подшуметь идущего навстречу беляка, а в случае встречи с гонным зайцем легко дать впопыхах досадный промах.
Русак из-под гона ходит несколько иначе. Лежа где-нибудь на опушке, на краю оврага или в поле в кустиках полыни, русак при подъеме чаще всего сразу же вырывается в поле и, проскочив его во всю силу своих ног, скрывается за опушкой леса или кустарника. Пока гончая доспевает к нему, русак выходит на лесную дорогу и, пройдя по ней довольно значительное расстояние, иногда успевает сделать двойку, сметнуться в сторону и залечь. Отделываться на дорогах — обычная манера русака.
Кроме того, пересечения просек и дорог, опушки леса, дороги от острова к острову всегда являются излюбленными местами перехода русака во время гона. Поэтому охотнику и надо придерживаться подобных мест и тем более дорог, так как на них к тому же легче всего сбиться гончей.
Здесь нет возможности описать все варианты поведения зайца под гончими и все те комбинации по запутыванию следа, к которым прибегает заяц, отделываясь от гончей. Пройти по чистому льду, по железнодорожным рельсам, проскочить через поле, где пасется скот, пролезть через водосточную трубу под насыпью железной дороги, забраться по наклонному дереву и оттуда громадным прыжком сметнуться в самую середину опушенного снегом кустика — все это лишь незначительная часть той серии задач, которые задает охотнику и гончей матерый заяц. Привожу здесь один из характерных случаев.
Выпала первая пороша. Мы охотились со стаей русских гончих в заросших кустами полевых оврагах.
Стая помкнула по русаку. Заяц вырвался в поле и покатил к острову, находящемуся на расстоянии свыше километра. Почувствовав вскоре, что под паратыми гончими такое расстояние ему не одолеть, русак переменил «тактику» и стал пологой дугой загибать к редкому кустарнику, росшему невдалеке от оврага, из которого он выскочил.
С возвышения, где я стоял, мне было хорошо видно, как матерый русак во всю силу своих резвых ног несся по чистому полю, а за ним по зрячему в каких-нибудь 25—30 шагах летела стая гончих. Но вот русак достиг кустарника, в 3—4 секунды пролетел его, не сбавляя хода, перебежал видимый мной кусочек поля и скрылся где-то в начале оврага.
В кустарнике гончие несколько задержались, так как гнали уже не по зрячему, а по следу. Таким образом, на своем маневре русак выиграл расстояние и время, в течение которого успел задать гончим задачу, о которой следует рассказать.
Потеряв из виду русака, гончие уже по его следу проскочили через кустарник, затем участок поля и недалеко от оврага вдруг смолкли и рассыпались, потеряв след.
Зная, что при мертвой пороше зайцу не отделаться от гончих, я ждал, что вот-вот стая опять зальется по горячему следу. Время, однако, шло, а гончие продолжали молчать. Недоумевая, я решил идти на место скола. Вот, наконец, вижу гонные следы русака, четко отпечатанные на свежем снегу. Вот последний отпечаток всех четырех лап зайца… и дальше следов не было. Я сделал небольшой кружок и вышел на дорогу, покрытую ровной пеленой снега со следами собак, но заячьего следа и там не было. Раздумывая, я стоял на дороге. Мой взгляд случайно упал на узкую, глубокую колею дороги, в которой поблескивала незамерзшая вода. Случайно на боковом обрезе колеи я увидел подозрительную царапину, которая, по-видимому, была сделана когтем задней лапы русака. Идя вдоль колеи, я обнаружил еще две-три царапины. Стало ясно, что русак, не добежав до дороги на четыре-пять шагов, прыгнул в колею с водою всеми четырьмя лапами вместе, а затем повернувшись вправо, с трудом переставляя все четыре ноги по одной линии, прошел 60—70 метров по колее с водой до того места, где вода кончалась, а затем скинулся в куст овражка, начинавшегося вблизи дороги. При этом прыжок в куст был рассчитан так, что все четыре лапы зайца вместе угодили в самую середину опушенного снегом куста. Создавалось впечатление, что углубление от лап зайца — это просто ямка в снегу от упавшего с куста комочка снега. Дальше русак, сделав два-три огромных прыжка то вправо, то влево, скрылся в овраге.
Однако промчавшись из-под гончих около трех километров, русак выдохся окончательно, и когда гончие вновь взяли его след, он сейчас же оказался у них в зубах.
Этот случай я привожу не только как одну из многочисленных и многообразных хитростей зайцев, проделываемых ими иногда чуть ли ни у морды собаки, но и для того, чтобы сказать о необходимости в некоторых случаях оказания помощи гончим самим охотником, тем более при охоте с одной гончей.
Следует взять себе за правило при охоте с гончими, что раз поднятый зверь должен быть взят охотником, хотя бы пришлось потратить на это весь день.
Соблюдение этого правила содействует укреплению вязкости у гончей, да и спортивный интерес охоты заключается вовсе не в количестве убитой дичи, а в том, как и при каких обстоятельствах добыт трофей. Автор этих строк за десятки лет охоты с гончими никогда не пользовался случаем убить зайца на лежке, хотя таких случаев представлялось, конечно, немало. Убить зайца на лежке, допускающего чуть ли не взять себя за уши, — дело нехитрое. Добыть же, например, русака после того, как послушаешь музыку гона на больших кругах, когда гончая, а порой и охотник вместе с ней не раз распутают разные хитрости и уловки зайца, и, наконец, взять его на ходу из-под наседающей гончей — дело куда более интересное.
Источник: Б.Д. Протасов. Охота с гончими. Государственное изд-во «Физкультура и спорт». Москва. 1957