Это единственный прямой источник информации об истории растительного мира, который может быть использован систематиками для познания собственно филогении растений.
Несмотря на то, что еще А. Энглер считал эту единственную базу филогении растений «дырявой», и таковой она остается даже при неизмеримо более высоком уровне современных знаний об ископаемых растениях, все же других способов познания преобразований морфологических и микроморфологических признаков у растений, познания представителей таких групп растений, которые в настоящее время уже не существуют, и для познания общих закономерностей эволюции растений в целом — нет. Палеоботаническая летопись неполна по причинам вполне объективным и многочисленным. Это и закономерности фоссилизации ископаемых осадков (когда травянистые растения почти не фоссилизуются или когда раздельно фоссилизуются разные органы или части органов растений и т. д.), это и, по-видимому, малочисленность природных популяций многих групп растений, бывших связующими звеньями между разными ныне представленными группами, а тем более — предковых видов для многих резко обособленных ныне типов растений, это и отсутствие осадочных отложений или вулканических пород на огромном пространстве в разных регионах Земли и в толщах геологических слоев, охватывающих огромные отрезки времени и т. д. Более того, имеющиеся палеоботанические материалы чрезвычайно трудно расшифровываются, методики их исследований очень трудоемки, и поэтому многие коллекции до сих пор остаются необработанными (и, к сожалению, немало коллекций фактически уже уничтожено до их полной обработки). Определения во многих палеоботанических работах очень ненадежны (и в том числе родовые, а нередко и семейственная принадлежность — сомнительна). Во многих случаях мы имеем дело здесь скорее с формально различающимися и формально же относящимися к современным группам выборкам, существенными для стратиграфии геологических отложений, но не с реальными, существовавшими когда-то в природе видами растений, которые могли бы нам служить вехами на путях эволюционных преобразований тех или иных групп, представленных в современной флоре Земли. Конечно, детальность палеоботанического анализа все же заметно возросла, и можно надеяться, что она будет расти за счет использования все новых методик. Кроме того, есть группы растений, которые дают нам очень полные (хотя, разумеется, не абсолютно исчерпывающие прошлое разнообразие) ряды преобразований в тех или иных стволах и ветвях филогенетических деревьев. И в этом случае роль подобных сведений для познания филогении неизмеримо выше, чем любые построения, основанные на признаках только современных растений.
Все охарактеризованные источники информации, за исключением палеоботанической, все же дают нам материал главным образом аналитический (даже если он уже теоретически упорядочен в рамках того или иного направления науки). Но систематик всегда работает и с некоторыми источниками информации, которые относятся скорее к поставляющим нам дополнительный к основным «морфологическим и биохимическим» характеристикам независимый материал, обобщение которого позволяет систематику вести самостоятельный синтез.
Прежде всего, это группа источников информации о так называемых «биологических», а также экологических и фитоценотических свойствах видов. Среди «биологических» характеристик видов (обобщающих сведения о сложных процессах поведения особей любого вида в природе), которые существенно пополняют нам возможности оценки процессов реальной эволюции, можно назвать такие важные характеристики, как время существования (и предельный возраст) особей в природе, способы удержания и расширения жизненного пространства особью в течение жизни, типы размножения с характеристиками типов опыления, типов разнообразия репродуктивных структур в цветках и соцветиях, типов преобразований структур плодов и типов дессиминации растений, типов прорастания семян и т. д., наконец, типы ритмики роста и развития особей в течение всей жизни, а также — на популяционно-видовом уровне-типы разнообразия популяций по всем вышеуказанным характеристикам особей, но и по генетическому разнообразию самих популяций (выражаемому в разнообразии фенотипов особей в целом). Очень разнообразны и используемые для обобщений систематиков экологические характеристики, изучающиеся как по совокупности признаков отношений особей растений к тем или иным параметрам изменяющейся среды обитания, так и по отношениям всего разнообразия особей в популяциях вида в определенных диапазонах изменяющейся среды, вплоть до полного охвата всех популяций вида, фитоценологические характеристики существенно пополняют нам экологические характеристики и в совокупности с последними дают нам в целом представление о поведении особей, популяций и вида вообще в условиях среды, которую можно описать многими физическими и химическими (мерными) параметрами. При этом у нас есть прекрасные и давно отработанные методики работ с особями огромного числа видов растений, испытываемых в условиях измененной среды обитания (это целый комплекс интродукциоиных испытаний, позволяющих сравнивать поведение особей в природной среде и в условиях интродукции).
И более того, все вышеперечисленные характеристики мы обобщенно можем воспринимать и еще в одном природном явлении. Все они обусловливают (в значительной мере) общее распространение любого вида в современный период, т. е. позволяют объяснять нам в обобщенных чертах ареал вида, его диапазон освоенной «географической среды» в целом. При этом выявляются новые тонкие биоклиматические, эдафо-географические и цено-географические характеристики вида в целом.
Но мы знаем также, что значительной общностью экологических и географических параметров характеризуются обычно и роды растений, а нередко — и семейства. И это еще более расширяет границы использования этих признаков «бионта» (по С. И. Коржинскому) у растений. На этом основан и географо-морфологический метод систематики растений, ниже описанный более подробно.