Наши промышленники в разных местах имеют привычку выкапывать молодых песцов, иногда и лисят, выкармливать и затем зимой убивать на шкурку. Держат их плохо, в тесном срубе или яме, плохо кормят, поэтому много их гибнет, да и у выживших шкура бывает плохая, дешевая. В общем для промысла выходит один убыток. А, кроме того, выкапыванием разоряются и портятся удобные для нор места, которых в наших необозримых, но вечно мерзлых тундрах вовсе не так уже много: только на буграх, на склонах и перегибах долин, где вечная мерзлота отступает вглубь подпочвы, устраивают песцы свои норы. Да и в тайге у лис имеются свои излюбленные места. Во всяком случае такая ловля для короткой выкормки и убоя не имеет ничего общего с искусственным разведением и одомашнением зверя, соединенными с улучшением его качества путем подбора.
Это разведение пушного зверя начато было единичными усилиями в Канаде ровно 40 лет назад, а первые успехи после ряда лет исканий и неудач, наступили и того позже. И тем не менее, не жалея трудов и затрат, применяя упорно приемы животноводственных знаний, Канада и Северо-Американские соединенные штаты еще до империалистической войны создали из пушного звероводства серьезную отрасль промышленности, дававшую в среднем около 50 процентов чистой прибыли в год. Конечно, эта промышленность пережила свое время сильной спекулятивной горячки, когда за пару особенно хороших производителей платили десятки тысяч рублей, и удачливые владельцы маленьких питомников быстро богатели.
Теперь пушное звероводство, продолжая быстро развиваться в Америке, перекинулось уже и в Японию, и в Западную и Центральную Европу, даже в такие ее части, как Англия, южная Франция, Швейцария, Югославия и т. д.
Проникая в нашу печать, сведения об этих блестящих успехах естественно кружат головы, и печать и разные перспективные планы наполняются самыми фантастическими расчетами и предположениями. Если небольшая компания — братья Фромм и Ниман в штате Висконсин — в 1914 г. имела 24 пары серебристо-черных лис, а сейчас имеет там 6 ферм с, 2500 парами и на январском аукционе 1928 г. в Нью-Йорке продала пушнины с этих ферм на 1021071 долларов (доллар стоит 1 руб. 94,5 коп.), а в 1929 г. почти на 1 300000 долл., являясь крупнейшим подобным предприятием в мире, то ведь и прежде, и теперь не мало звероводов в Америке разоряется.
Надо твердо помнить, что ценность создается трудом и только трудом, и притом не всяким, а только общественно необходимым, т. е. целесообразным и разумным.
К 1927 г. в одной Канаде было 2702 питомника пушного зверя, из которых 2517 лисьих, 107 — ондатры (мускусной крысы) и 78 — разных других зверей. Стоимость построек с землей оценивалась около 7,5 млн. руб., стоимость производителей серебристо-черных лис — около 21 млн. руб., голубых песцов — около 300 тыс. руб., остальных производителей — около 533 тыс. руб.
Общий доход этих ферм от серебристых лис за 1926 г. был — 6679 тыс. руб. и от остальных животных — 310550 руб.
Несмотря на такое развитие, пушнина, поступающая на рынок с питомников, составляет за последние годы только около 5—6% всей пушной добычи Канады. Это и понятно: мировой пушной оборот таков, что в одни Соединенные штаты ввозится в год пушнины (это цифра даже не за целый год, а с 1 января по 30 октября 1927 г.) свыше чем на 223 млн. руб. Общее количество серебристо-черных лис на конец осени 1929 г. в питомниках Канады около 150000, в САСШ около 130000 и в Европе около 55000 штук. Из них будет бито на шкурки в декабре около 120000 штук. В одной Норвегии уже свыше 1600 питомников, в САСШ около 5 тыс. питомников с капитальной оценкой около 80 млн. руб.
Мечтать о том, чтобы пушнина питомников стала на рынке по оборотам рядом с дикой упромышленной пушниной, мы можем смело предоставить нашим внукам. Но готовиться к этому нам надо начинать теперь же. Ведь если Америке с ее огромными капиталами и научно-техническими средствами понадобилось почти 40 лет, чтобы довести питомники до выпуска всего нескольких процентов общего оборота пушнины (а в других странах питомники считаются пока десятками и сотнями, а не тысячами), то сколько же времени понадобится при меньших денежных и технических средствах и при гораздо более низком общем уровне культуры.
Весь успех Америки основан на том, что там упорно, из года в год, работали над одомашнением серебристо-черной лисы, над тем, чтобы она не боялась вида человека и звуков населенных мест, не нервничала, не затаскивала щенят и т. д. Затем там работали над улучшением качества производителей путем строгого подбора и тщательного ведения родословных книг. Много также способствовал этому самый тщательный надзор за здоровьем, полная чистота содержания, свежий и разнообразный корм.
Строгая правительственная или общественная регистрация производителей с частой инспекцией, проверкой родословных записей и оценкой внешности именно и направлены к улучшению качества; чистота доводится до ежедневной проверки помета на содержание признаков глистов и т. п.
При корме учитываются и пол, и возраст, и время года, и личные особенности. Это, конечно, требует известной культурной обстановки, начиная с близости хорошего, знающего ветеринарного надзора. Требует и средств, так как один опытный и работающий по-американски человек может обслужить всего 20 и не более 30 пар. Прокорм одной пары со щенками в среднем считают в САСШ 100 руб. в год, а на полное содержание чужих лис некоторые питомники берут за 300 руб. в год. Пара вполне хороших, зарегистрированных производителей с полной родословной там считается в 2—2,5 тыс. руб., а средняя цена хорошей серебристочерной шкурки — 400—500 руб. Конечно, на рынок идут прежде всего шкурки тех лис, которых не стоит кормить, лучших же оставляют производителями, поэтому средняя цена всей массы шкурок, поступающих на продажу из питомников, всего 150—170 руб. (На весеннем аукционе 1929 г. в Нью-Йорке было свыше 10000 серебристо-черных шкурок и проданы в среднем кругом по 320 руб.).
При амортизации принято, что производители через 10 лет бьются на шкурку, и так как шкурка стоит 400 руб., а производитель — 1000 р., то обесценение идет по 60 руб. в год.
На самом деле и до сих пор в среднем почти половина щенят продается живьем и, следовательно, в 2—3 раза дороже, чем шкурка, так что прибыль много больше. Приплод в 100%, т. е. от 80 штук лис (40 пар) — 80 щенят в год, остающихся в живых, считается за норму при хорошем, умелом содержании. Лет 15—20 назад норма были вдвое меньше.
Совершенно понятно, почему 9/10 всех американских питомников держит серебристо-черных лис: они дают самую дорогую пушнину. А ведь съест она не больше, чем сиводушка или красная, и ветеринар за присмотр за ней возьмет не дороже.
Всякое интенсивное, напряженное хозяйство потому и интенсивно, что требует больших затрат трудом и деньгами и потому не может соперничать с первобытным, простым хозяйством в дешевизне. Оно должно брать качеством.
Делать сравнительно большие затраты на постройки, на уход и выращивание зверя с тем, чтобы получать шкурку, которую за 30—50 руб. можно добыть в лесу или в тундре, — нелепость. Питомник дает доход не с проволоки и не с досок, а с живого инвентаря, поэтому главная затрата должна делаться на производителей. Если мало денег, — тем более нелепо тратить их без расчета, и надо экономить на количестве, а не на качестве производителей. Выгоднее затратить 150 руб. на то, чтобы получить одну шкурку в 400 руб., чем тратить только по 100 руб. на три шкурки, которые могут дать лишь по 100 же руб. каждая: в первом случае доход 250 руб., во втором — нуль.
Проводить половинную экономию и держать, напр., двух чернобурых и двух красных производителей столь же нелепо, — и в Канаде, напр., это прямо запрещается: это причина для отказа в регистрации. Да и понятно: это все равно, что держать в собачьем питомнике кобеля-пойнтера и суку-ирландку, — чего будет стоить потомство в качестве производителей?! Стараться вывести из таких помесей верные, чистые линии чернобурых лис имело бы смысл так же, как имело бы смысл тратить время, силы и средства на изобретение паровоза, если бы это уже не было давно сделано другими.
«Сначала выучиться на дешевом материале» — тоже ложная идея. Самая дешевая лиса или иной пушной зверь — все-таки еще слишком дорогой материал для бесполезной траты над ним времени и средств. Разводить дешевую пушнину, чтобы на ней самоучкой дойти до всего того, до чего уже дошли за 40 лет в Америке, — слишком дорогое удовольствие. Да, кроме того, если даже мы пойдем в этом деле вдвое скорее Америки (а какие же на это данные?), — то мы через 20 лет будем на той точке в смысле знаний, на которой уже сейчас стоят другие, — которые за 20-то лет ведь уйдут вперед. А, кроме того, это «учение» ощупью, кроме убытков, ничего не даст (как не давали дохода и все наши питомники до и после войны, иногда успевшие поглотить десятки тысяч государственных средств), — и поэтому отпугнет от хорошего дела и государственные организации, и отдельные группы лиц.
Гораздо практичнее, скорее и дешевле учиться совершенно иначе: честно сознавши, что в СССР нет почти ни одного человека, действительно знающего и, главное, умеющего вести на вполне современный лад пушной питомник, надо отправить несколько человек с животноводной, ветеринарной и охотоведческой подготовкой и со знанием английского языка — в Канаду и САСШ с тем, чтобы там не менее двух полных жизненных кругов, т. е. не менее двух лет, проработать собственноручно на лучших питомниках и, таким образом, не только узнать, как люди ведут это дело, но и самим научиться его делать во всех разветвлениях практически. Для этого есть еще то удобство, что в Америке имеются и специальные отличные школы, напр., в штате Колорадо и в Пенсильвании (L. Е. Rush School of Fox Breeding at North East, Pa. (J. S. A.; Genessee Mt. Silver Fox Farms School, Colorado, U. S. A.).
Кроме того, нам сейчас далеко не хватает зоотехников и ветеринаров для тех домашних животных — лошадей, коров, овец, оленей, — которых у нас издавна разводят миллионами. Нет достаточного числа лабораторий для изучения болезней скота (оленей, ездовых лаек и т. д.). А без достаточного зоотехнического и ветеринарного обслуживания питомник ценного зверя всегда будет слишком дорогой игрушкой. На это тоже надо обратить усиленное внимание.
Далее, питомники наши не должны быть ноевыми ковчегами с дюжиной или двумя разных видов животных. Научиться действительно хорошо ходить за одним видом зверя — не легко, за двумя — труднее, а за тремя — и того больше. Для питомника хороши только самые ценные звери — черная лиса, голубой песец, хороший соболь. Да и тех лучше держать в разных питомниках.
Ведь для того, чтобы быстро двигать вперед создание в СССР пушнозвероводства в размерах, могущих иметь серьезное хозяйственное значение, необходимо иметь не десятки, а сотни показательных питомников, десятки опытных питомников, сотни вполне и практически знающих инструкторов и многие сотни ветеринарных врачей, знающих болезни пушных зверей. Тех двух-трех всем известных лиц, которые дали уже у нас хорошие результаты (напомню о замечательном, планомерно достигнутом трудами А. П. Мантейфеля в Московском зоопарке размножении соболей в 1929 г.), конечно, недостаточно для выполнения столь обширной задачи. Их может быть достаточно для 1—2—3 крупных государственных питомников. Такие питомники, конечно, имеют свое значение, хотя риск от какой-нибудь повальной болезни в питомнике, имеющем живого инвентаря на сотни тысяч и миллионы рублей, чрезвычайно велик. Показательными для широких масс они быть не могут уже в силу одной своей огромной стоимости. Действительная же доходность их еще не выяснена на деле, хотя технически дело, например, на огромном Пушкинском питомнике Госторга поставлено, по-видимому, очень хорошо.
Интерес пушного звероводства, конечно, в возможности при определенных условиях создать крупный источник экспортного сырья без огромных капитальных затрат со стороны государства, за счет энергии, интереса к делу и сбережений отдельных групп частных лиц (артели, колхозы). При этом условии, с кредитною лишь помощью государства, пушнозвероводство должно иметь характер густой сети мелких питомников, а не единичных питомников-гигантов, полезных, быть может, в качестве источника племенного материала.
Опытные питомники нужны и у нас, но не для того, чтобы сызнова находить то, что уже найдено, а для применения американской системы в соответствии с нашими условиями. Напр., при хорошем выборе места и при просторе вполне можно проволочную решетку заменить деревянным забором, как доказано Биологической станцией юных натуралистов в Сокольниках.
Показательные питомники должны заниматься не опытами, неизбежно дорого стоящими, а своим делом: показывать населению, как надо вести это дело, чтобы оно действительно было выгодным, а не существовало только за счет казенных или общественных приплат. Убыточный питомник не может быть показательным.
Источник: С.А. Бутурлин. Настольная книга охотника. Издание Вологодского товарищества охотников «Всекохотсоюз». 1930