Если взять высших животных, лишь немногим не грозит сейчас истребление. Это крысы, некоторые чайки, вороновые и грифы. Они кормятся горами отбросов, которые человек неустанно громоздит и которыми порой сам же рискует отравиться.
До недавнего времени биологи и борцы за охрану природы утверждали, что каждый угрожаемый вид необходимо строго охранять от любых посягательств. Однако дело обстоит не так-то просто. Экология—эта сравнительно новая наука — внесла свои поправки. Чтобы спасти тот или иной вид от истребления, мало запретить отлов или охоту. Надо оберегать и среду, чтобы тонкие нити пищевой сети не были порваны.
Если мы рассчитываем спасти красавцев фламинго, мало запретить торговлю их перьями. Мало запретить охоту на этих птиц во время гнездования. Мало объявить места их гнездовий заповедниками или включить их озера и болота в национальные парки.
Мир должен понять необходимость охраны всего биотопа, где проходит жизненный цикл фламинго. А это довольно сложно, тем более что фламинго водятся преимущественно в областях, где пропаганда охраны животных и природной среды не так уж и развита.
На Галапагосских островах, куда я так охотно возвращаюсь (и не только в мыслях), численность фламинго всегда ограничивалась незначительностью кормовых ресурсов. К тому же люди — начиная от различных промысловиков и кончая постоянными обитателями архипелага — так яро за ними охотились, что фламинго, можно сказать, единственные птицы на Галапагосах, научившиеся бояться человека. Их убивали ради мяса, а красивые перья продавали на материк.
…Волна выносит лодку на берег, и рой алых крабов разбегается по песку. За высоким береговым валом находится облюбованная птицами лагуна. Вооруженный камерой с телеобъективом, штативом и аэрозолем против комаров, ползу через гребень вала. Мое появление не пугает фламинго, завтракающих в лагуне. Если кто-то из них и приметил какое-то движение, то принял меня за безобидную козу. Коз здесь предостаточно, это видно по страдающей от них растительности.
Благополучно добираюсь до края лагуны и под защитой навеса из ветвей устраиваю себе удобный наблюдательный пункт.
Над розоватым водным зеркалом высится целый букет из двадцати интенсивно-розовых фламинго. Бдительные ходулочники не поднимают тревогу, — стало быть, все в порядке. И фламинго, медленно переступая по донному илу, взрыхляют его ногой и погружают голову в воду за кормом, точно половник. Зрелище красивое и потешное. Между длинными ногами и шеями плавает стая маленьких изящных галапагосских уток, глотая то, чем пренебрегают более крупные птицы.
По ту сторону водоема затеяли потасовку два козла. Птичьи шеи дружно вытягиваются, поблескивающие глаза на причудливых головах с коленообразно изогнутым клювом обозревают всю лагуну, затем шеи снова опускаются вниз и головы исчезают под водой. Спор шестерки канюков из-за падали опять отрывает фламинго от кормежки, и на сей раз они решают сделать перерыв. Выходят на сухую отмель прямо передо мной, прячут голову под крыло и засыпают. Многие стоят на одной длиннющей и тонкой ноге, поджав другую. Право же, в таком положении они похожи на бутон розы, венчающий стебель без шипов…
В причудливом вулканическом мире Галапагосов мне не встретились гнездовья фламинго. Очевидно, они гнездятся не каждый год. Вообще гнездовый период у разных видов этого семейства распределяется неравномерно. Продолжительность жизни фламинго — 30 лет, воспроизводство идет медленно: они откладывают одно-два яйца, и, если что-то помешает насиживанию, в этом году потомства уже не будет.
С 1959 г., когда началась организованная охрана флоры и фауны Галапагосских островов, здесь прекратилась охота на фламинго. И все же им грозит вымирание из-за перемен в биотопе. В 1966 г. биостанция провела контроль на лагунах и содовых озерах и насчитала всего 257 птиц. Из них 214 — в неизвестной прежде обители, в труднодоступном уголке острова Исабела. И хотя правительство Эквадора объявило острова Галапагос национальным парком, трудно будет как-то повлиять на эти неутешительные данные, подтверждающие катастрофическую гибель фламинго.
Население архипелага растет, отсюда неизбежные помехи птицам от рыбаков и от тех, кто производит вполне законный отстрел одичавших коз и свиней, ставших подлинным бедствием на ряде островов.
Постоянные обитатели Галапагосов и растущая армия туристов нуждаются в соли для своей пищи. И если до ближайших торговых точек больше тысячи километров, естественно, что соль добывают выпариванием, отгораживая лагуны. А это пагубно влияет на обитающих в лагунах синезеленых водорослей, занимающих важное место в диете фламинго, и беспозвоночных, которыми питаются птицы.
А тут еще является человек с ведерком и лопатой за солью. Птицы, насиживающие яйцо, встают, раздраженные помехой, и отходят в сторону. Испепеляющий зной губит яйцо; если же вылупился птенец, то он гибнет в какие-нибудь полчаса под лучами солнца, лишенный защиты в виде родительских крыльев.
После 1966 г. много лет не производили подсчет чрезвычайно редких, эндемичных галапагосских фламинго. Не хватает мужества?..