Закрывая весь горизонт к югу от города Орджоникидзе, возвышается красавица-гора Мат-Лоом, или Столовая.
Склоны Мат-Лоома обращены к северу от подножья; примерно до середины они покрыты буковыми лесами; выше лесов — субальпийские луга, уступы скал, осыпи, пропасти.
Узкое обрывистое ущелье Вогай-Чоч отделяет плоскую вершину Мат-Лоома от второй вершины горы — Вогай-Дук, сначала пологой, постепенно понижающейся на запад к долине Терека, а потом отвесной, низвергающейся к реке кручей в несколько сот метров.
Огромный массив Мат-Лоома сложен из отложений юрского и мелового периодов, состоящих из доломитизированных известняков и глинистых сланцев. Дно ущелий, балок и котловин покрывают обломки скал и галька. Подъем на плоскую вершину Мат-Лоома с севера — на ее «стол», откуда открывается великолепная панорама всей плоскостной Осетии, — проходит по крутым и малодоступным узким тропинкам. Гора, видимая далеко из Владикавказской равнины, причудливо меняет свою окраску в течение дня; она кажется то светло-серой, то каштаново-желтой, то темно-коричневой с синими и фиолетовыми тенями…
Склон Мат-Лоома, обращенный к югу — холмы, то пологие, то крутые, обрывистые скалы, громадные осыпи, похожие на остановившиеся в своем течении каменные реки. Книзу холмы делаются более пологими, принимают вид скалистых террас, спускающихся к быстрой речке Армхи. Все южные склоны Мат-Лоома на своем протяжении лишены сомкнутой древесной растительности. Здесь типичная горная каменистая степь, как бы занесенная из восточного Дагестана. Площадки пологих вершин и ровные участки террас покрыты ксерофитными видами травянистых растений и кустарниками. Барбарисы, астрагал, шиповник, спирея, ковыль, шалфей, ксерофитные злаки — основные растения этих сухих горных степей. По многочисленным оврагам и балкам, узким в верхних горизонтах и расширяющимся к долине Армхи, среди нагромождений камней и обломков скал растут корявые, невысокие деревца алычи, боярышника и кустики терновников.
Из птичьего населения степных участков южного склона Мат-Лоома можно увидеть рогатых жаворонков, чекканов-каменок, горихвосток-чернушек, многочисленных сорокопутов-жуланов, пестрых удодов, черноголовых чекканчиков, горных овсянок и других. Здесь же, при особой удаче, можно вспугнуть и выводок горных курочек, больше нигде вблизи от Орджоникидзе не встречающихся.
Весь этот склон Мат-Лоома пустынен и почти безлюден. Проезжающие по Военно-Грузинской дороге, с которой открывается вид на долину Армхи, могут увидеть у вершины одного из высоких холмов Мат-Лоома селение Форгоуг, единственное на всей его многокилометровой площади, через которое идет тропа на вершину горы.
Противоположная сторона долины Армхи, левая по течению реки, — северные отроги высоких гор Бокового хребта, называющиеся общим именем Кистинских высот, с отдельными вершинами выше 4000 метров (Арзи, Кич и Шеи).
Характер ландшафта этой стороны ущелья совершенно иной.
Кистинские высоты спускаются к течению Армхи крутыми и обрывистыми уступами. Здесь много отвесных высоких скал, каменистых осыпей и глубоких, узких оврагов. Более пологие склоны покрыты древесной растительностью — сосново-дубовым мелколесьем. Среди деревьев видно много лужаек, покрытых ярким, пестрым ковром цветов и пышной зеленой травой. Обильные ручьи, берущие начало от вечных снегов кистинских гигантов, стекают по оврагам и увлажняют почву. Растительность по эту сторону Армхинского ущелья сочная и богатая. Кроме низкорослых дубняков и сосен, которые, как и большинство древесных пород, растущих на каменистых участках гор, имеют изогнутые, корявые стволы, здесь много лип, грабов, высоких можжевельников. Нижиий ярус леса — кустарники: малина, ежевика, желтые кавказские азалии и шиповник, во время своего цветения наполняющие окрестности одуряющим запахом. Через разреженные кроны деревьев проникает много солнечных лучей, и травянистый покров в дубово-сосновых невысоких лесах очень густ.
Жизнь бьет здесь ключом. Весной слышен бой многочисленных зябликов, звонкое пение щеглов и черных кавказских синиц, много славок, пеночек, мухоловок; лужайки, покрытые цветами, в летние дни поражают количеством ярких дневных бабочек, кружащихся над венчиками цветов.
По левому берегу речки расположено несколько больших поселков и аулов, привлекающих внимание своеобразными высокими сторожевыми башнями — непременной принадлежностью каждого старого горного аула. Эти башни были необходимы в прошлые века, когда уединенным горным аулам постоянно грозили набеги со стороны воинственных соседей. Эти времена канули в вечность. Никто не угрожает мирному труду горцев, а узкие и стройные силуэты высоких сторожевых башен аулов все еще четко вырисовываются на фоне южного неба… В настоящее время эти башни служат местами обитания скалистых голубей, гнездящихся под высокими крышами почти каждой из них. Здесь же, на северных склонах Кистинских высот, в живописном сосновом лесу, размещается и климатический курорт Армхи и пионерские лагери, наполняющиеся в летний период веселой детворой.
Если, миновав курорт Армхи, подниматься вверх по тропе, идущей вдоль самого течения бурной Армхи, то километров через 10—12 мы подойдем к восточной оконечности Мат-Лоома. Неширокое, с высокими обрывистыми сторонами боковое ущелье с протекающей по его дну кристально чистой речкой Салги-хой-хи, отделяет громаду Мат-Лоома от почти вплотную подходящего к нему с востока такого же гиганта Цей-Лоома. Салги-хой-хи впадает в Армхи прямо с севера и после впадения, переменив под прямым углом направление, несет свои воды к Тереку.
Западный склон узкого Салгинского ущелья, круто спускающийся к речке, покрыт высокоствольным сосновым лесом.
Огромные ровные желто-красные стволы вековых деревьев поднимают к небу свои вечнозеленые кроны. Почва сплошь покрыта опавшей хвоей, всюду валяются шишки сосен, много высоких муравейников; камни, торчащие из-под сухой хвои, покрыты пушистым зеленым мхом.
Участки чистого соснового бора, растущего по склонам балок и на грядах скал, по окраинам имеют примесь лиственных древесных пород. К сосновым деревьям присоединяются березы, осины, липы и редкие дикие фруктовые деревья. Под высокоствольными деревьями в нижнем ярусе леса на солнечных площадках растут редкие кусты азалий и шиповников. Правый берег Салги-хой-хи, восточный склон Мат-Лоома, занят низкорослыми и искривленными сосенками, цепляющимися своими корнями за впадинки среди каменистых и покрытых крупной сланцевой щебенкой осыпей, отвесно спускающихся к берегу.
Если бы не торчащие вверх обнаженные высокие скалы, крутые обрывистые склоны и несмолкающий шум быстрой Салги-хой-хи, можно было бы думать, бывая в сосновом бору дикого ущелья Мат-Лоома, что находишься в лесах южной окраины таежной зоны.
Меня, натуралиста-зоолога, привлекала в этот заброшенный в ущелья Центрального Кавказа уголок тайги, окруженный вплотную подходящей к нему горной каменистой степью, возможность встречи с птицами таежных областей, которых на Кавказе немного. Предположения оказались вполне справедливыми. Среди разнообразных птиц, привлекаемых в необитаемые и редко посещаемые человеком леса Салги-хой-хинского ущелья, я повстречал почти всех выходцев из тайги и смешанных лесов Севера, обитающих на Кавказе.
Стайки чижей и клестов держались на верхушках сосен, снегири тихо посвистывали, перекликаясь друг с другом, дрозды — дерябы и певчие — с громким тревожным чеканьем слетали при моем приближении. Своеобразие состава птиц подчеркивали выходцы из других кавказских ландшафтов. Бок о бок со снегирями и клестами на опушках леса прыгали по скалам: корольковые вьюрки, горихвостки-чернушки и горные овсянки. В глухих сосняках вместе с черной желной, желтоголовыми корольками и черными кавказскими синицами, заменяющими на Кавказе центральнорусских синиц-московок, встречались белозобые дрозды и вертлявые дятлы. По берегам Салги-хой-хи, перепархивая с камня на камень, бегали горные трясогузки и оляпки.
Из птиц соснового бора меня больше всего интересовали клесты, которые во время прошлых поездок по Кавказу нигде не встречались мне в таком значительном количестве, как здесь.
Стайки клестов в количестве 5—10 особей можно было видеть во время экскурсий в сосновом бору ежедневно. Обнаружить стайку клестов, скрывающуюся в густых кронах высоких сосен, нетрудно, так как у этих птиц имеются излюбленные сосны, посещаемые ими постоянно. Под такими соснами лежат целые ворохи шишек, вышелушенных птицами. Выводки клестов держались и кормились среди старых и высоких деревьев. Старые птицы, в это время сильно линявшие, предпочитали кормиться у самого верхнего пояса леса, там, где оп переходит в отдельно стоящие одиночные корявые сосенки. Взбираясь по скалам к верхней опушке бора, с таких сосен еще издали слышишь песнь клестов, то звонкую, составленную из громких, прерывающихся свистов, то переходящую в шипящие и скрипящие звуки…
Летом ущелья Мат-Лоома, разнообразные по своим ландшафтам, оживляющиеся голосами птиц, позволяют познакомиться с представителями птичьего населения нескольких вертикальных зон Кавказа. Иная картина ожидает натуралиста в ущельях зимой. Узкие овраги, балки и ущелья верхних горизонтов заносятся снегом — к ним не пробраться. Птицы, не улетающие на зиму в более южные широты, покидают склоны холмов у долин речек, доступные постоянно дующим холодным ветрам, и переселяются в долины предгорий, защищенные от ветров грядами скал. Горные ущелья зимой делаются молчаливыми и безжизненными. Редко пролетит стайка горных рогатых жаворонков или прозвучат трели корольковых вьюрков, кормящихся на высоких стеблях сорняков.
Однако именно зимой натуралист и охотник может найти в этих ущельях Мат-Лоома интересных для него охотничьих птиц, в другое время года скрывающихся в неприступных скалах и осыпях Столовой горы. К таким птицам принадлежат горные курочки.
Р. Л. Беме так описывает зимнюю охоту на горных курочек на южных склонах Мат-Лоома, среди осыпей и участков горной степи.
«В ночь на 11 января 1948 года в горах выпал снег. В эту зиму снег выпал впервые. Можно рассчитывать, что после него в долине Терека и в боковых ущельях речных долин средней (полосы гор появятся птицы, спустившиеся в них из более высоких зон, где из-под снега трудно добывать корм.
Рано утром, при первых проблесках позднего зимнего рассвета, вдвоем с товарищем ожидаем у начала Военно-Грузинской дороги автобус, регулярно курсирующий между Орджоникидзе и селением Казбек. Мы рассчитываем доехать на нем до Чмийской долины, а затем по зимнему мосту, ежегодно разрушаемому летним половодьем бурного Терека, перебраться на склоны Мат-Лоома. С гор дует холодный ветер. Ожидание машины томительно. Показываются светящиеся фары автомобиля, влезаем в автобус, и через час мы уже на месте.
Не задерживаясь на широкой отмели Терека у селения Чми, где в кустах облепихи слышатся крики краснобрюхих горихвосток и где можно после первого снега встретить и кавказских щуров, переходим через Терек и Армхи к месту охоты.
Идти по склонам Мат-Лоома скользко. Непрекращающийся ветер сдул снег с крутых площадок горы, и он задержался только в ложбинках и по руслам неглубоких балок. Обломки скал, валуны и огромные камни валяются всюду. Торчат редкие кустики жесткой желтой травы, колючие низкие подушки астрагалов. Местность открытая, спрятаться горным курочкам здесь довольно трудно, и мы, отойдя друг от друга метров на 150, медленно поднимаемся вверх, направляясь к вершине Вогай-Дука…
Птиц в этой открытой ветрам стороне ущелья мало. Под нависшим большим камнем прыгает в затишье от пронзительного ветра пара крупных, распушившихся от мороза альпийских завирушек.
Мы поднялись почти до середины горы, но никаких курочек не слышно и не видно. Холодно. Начинает мелькать мысль о том, что не лучше ли оставить поиски и спуститься в облепиху за щурами… Нечаянно оглянувшись в сторону несколько отставшего товарища, идущего немного ниже меня по склону, вижу, как впереди него из пруда камней вылетает выводок куропаток. Птицы пролетают мимо меня, забирая немного повыше. Стрелять далеко. Однако, взяв прицел немного вперед от летящих куропаток, все-таки стреляю. Выводок летит как ни в чем не бывало. С грустью провожаю куропаток глазами. Внезапно одна куропатка складывает крылья и падает; я вижу, как она катится по траве вниз по склону.
Бегу, спотыкаясь и скользя, к месту падения птицы. Под одним из небольших камней, не более как в пяти шагах от меня, вижу сидящую горную курочку. Поднимаю ружье, прицеливаюсь, но так как курочка сидит слишком уж близко от меня и я ее разобью выстрелом, пячусь на несколько шагов назад. В момент, когда я готов выстрелить, обращаю внимание на неестественно подогнутую вниз голову курочки. Осторожно поднимаю мертвую птицу… Оказывается, птицы, в которых я стрелял, были горными курочками.
Продолжаем наш путь в том направлении, куда полетели курочки. Ветер не утихает. Чем выше мы поднимаемся, тем сильнее скользят ноги. То один, то другой из нас падает и съезжает на несколько метров вниз. Руки окоченевают. Наконец, добираемся до места, в котором, как мы заметили, опустились курочки. Это неглубокая балка с каменистыми обрывистыми склонами и с редкими кустиками терновников, занесенными спетом. Но подпустив нас метров на сорок, из терновников с кудахтаньем и треском крыльев вылетают курочки. Стреляю — одна падает, целюсь во вторую, но, увидев, что в лее же целится товарищ, опускаю ружье. Курочка благополучно улетает без выстрела. Оказывается, товарищ, увидев, что я целюсь в ту же курочку, что и он, решил стрелять лишь в случае моего промаха.
Выводок после моего выстрела пролетел выше по горе и скрылся за грядой скал. Идти разыскивать его снова, карабкаться по обледенелым камням без всякой надежды на успех, так как точно место, куда сели курочки, мы не приметили, не было смысла…
Посоветовавшись, решаем спуститься на остров в долину Терека. Спускаться еще труднее, чем подниматься. Все время приходится идти чуть ли не на четвереньках. С трудом добираемся до острова. Поверхность его вся заросла высокими и густыми кустами облепихи. Между кустами во всех направлениях бегут выбивающиеся из-под почвы роднички. После вчерашнего снегопада остров сказочно красив. Ветви кустов облеплены комьями пушистого снега, из-под белых шапок выглядывают оранжево-желтые ягоды. Кругом неумолчный крик горных птиц, спустившихся в долину Терека в поисках какого-нибудь корма — либо ягод облепихи, либо многочисленных рачков-бокоплавов, которыми кишат все роднички. На вершинах высоких кустов чернеют фигурки краснобрюхих горихвосток, пересвистываются стайки снегирей, много малиново-красных кавказских щуров…»