Воспитание и нагонка гончей должны быть направлены на всемерное развитие и укрепление ценных полевых качеств гончей, унаследованных ею от своих предков.
Поэтому прежде всего необходимо остановиться на характеристике этих качеств.
Работа гончей будет тем лучше и тем увлекательнее будет охота с ней, чем больше в гончей окажется положительных качеств, находящихся к тому же в благоприятном сочетании между собой. Последнее условие важно в следующих случаях.
Возьмем, например, гончую, которая, обладая большой паратостью, что является само по себе положительным качеством, имеет посредственное чутье. Такая гончая при большой резвости, но при слабом чутье будет проноситься и часто скалываться. Работа этой гончей была бы гораздо лучше, слаженней при меньшей паратости. И другой пример — гончая, допустим, обладает глубоким полазом, но имеет слабый, недоносчивый голос. Предположим, что гончая подняла зверя вдали от охотника и гонит его еще, удаляясь от места подъема. Голос такой гончей не дойдет до слуха охотника, и может получиться так, что она час и два будет гонять зверя, а охотник, не слыша ее, будет с беспокойством искать пропавшую собаку совсем в другом месте. Таким образом, глубокий полаз, являясь, как правило, положительным качеством, в данном сочетании будет являться фактором отрицательным.
Какими полевыми качествами должна обладать гончая?
Оценка рабочих качеств гончих вызывала и сейчас вызывает немало споров и различных толкований. Эти споры возникают вследствие того, что одни предъявляют слишком высокие требования к гончей, другие, наоборот, склонны ограничиваться настолько малыми требованиями, что охота с такой гончей не только теряет свою яркую красоту и остроту спортивного интереса, но и практическое значение.
Надо отметить, что работа гончей гораздо сложнее и труднее, чем это может показаться на первых порах неопытному охотнику. Можно смело сказать, что работа гончей собаки значительно труднее, чем работа всех других видов охотничьих собак, за исключением, пожалуй, лаек, работа которых тоже сложна, хотя и не требует столь большого физического напряжения.
Гончая, как и всякая другая порода охотничьих собак, только тогда оправдывает свое назначение, когда она обладает всеми необходимыми полевыми качествами. Развить эти качества и укрепить их — дело хотя и не простое, но не столь трудное при наличии у охотника настоящего желания иметь породную и к тому же рабочую собаку.
Работу гончих условно можно расчленить на ряд отдельных элементов. Некоторые из них являются резко обособленными, как, например, голос, полаз, паратость; другие же элементы близко соприкасаются друг с другом, и провести четкую границу между ними не всегда удается.
Прежде чем гонять зверя, гончая должна его поднять. А чтобы поднять зверя, особенно где его немного, гончей приходится облазить и обыскать значительное пространство. Понятно, что чем меньшую площадь гончая обыщет за определенный период времени, тем меньше шансов поднять зверя, и, наоборот, с охватом большей площади вероятность подъема зверя значительно увеличивается. Если гончая вертится у ног, не отходя от охотника дальше 50—100 шагов, то поднять зверя, конечно, можно только случайно. Тогда охотнику приходится самому, не надеясь на свою гончую, проходить крепкими местами, сильно от этого утомляясь.
Совсем иначе дело обстоит с полазистой гончей. Охотнику незачем лазать по болотной чащобе и путаться в мелочах. Он может идти, не торопясь, по дорогам, просекам, тропинкам, иногда порская, чтобы гончая, находясь в полазе, ориентировалась в направлении хода охотника, да прислушиваться, не подаст ли она в стороне голос, помкнув по зверю.
Как глубок должен быть полаз? Гончая не должна быть на глазах у охотника в каких-нибудь 50—100 шагах, но не должна также уходить за пределы слышимости ее голоса. Глубину полаза следует считать нормальной, если гончая уходит на 500—600 и до 700 метров от охотника. Причем в полях и вообще в более открытых местах полаз гончей может быть глубже, в сплошном же лесу — менее глубок.
Предел глубины полаза не может быть, конечно, строго ограниченным, так как желаемая глубина его во многом зависит от силы, доносчивости голоса гончей. Слабый голос не будет услышан и за 500 шагов, особенно в ветреный день или при снежной навеси на деревьях после снегопада; голос сильный, доносчивый будет доходить до слуха и на значительно большем расстоянии.
У каждой гончей своя манера ходить в полазе. Одни идут на быстром галопе, переходя на рысь только в местах возможного подъема зверя; другие идут на крупной рыси, переходя на рысцу, где это необходимо.
Дело, однако, не только в том, на быстром ли галопе или на рыси ходит гончая, но и в том, чтобы она не теряла принятый темп до конца дня охоты. Не раз прихолилось видеть, как спущенная со сворки собака с бешеной энергией носится по лесу, затем после первого же гона энергия по разыскиванию зверя и глубина полаза резко снижаются и стремительный галоп сменяется спокойной рысью; потом гончая переходит на ленивую трусцу и еще задолго до конца дня охоты гончая начнет, как говорится, «чистить шпоры».
Однако мало того, чтобы гончая проявляла постоянную энергию в полазе, необходимо, чтобы она затрачивала эту энергию с толком.
Гончая должна различать место, где зверь может быть поднят, от места, где он не ложится или может находиться только случайно.
Гончая с хорошим, толковым полазом то старательно обшарит край болотца, попавшегося в лесу, то пересечет несколько раз овражек, то забежит в группу елочек среди старого леса, то тщательно проверит кучи хвороста на поруби и т. д., т. е. не пропустит ни одного местечка, где может отлежаться зверь. Пространства между местами возможного залегания зверя гончая пробегает быстрее, не задерживаясь. Собака изредка успевает пересечь след охотника, проверяя направление его хода.
Характерный полаз гончей в большей степени передается по наследству, как стойка у легавой, но окончательно укрепляется опытом охоты.
Некоторые молодые гончие не обладают в достаточной мере уменьем различать места, где может оказаться зверь, но, раз-другой подняв зайца или лисицу, они сразу же запоминают места и обстановку, в которых им это удалось сделать, и уж в другой раз не преминут заглянуть в подобные участки.
Если с течением времени гончая не усвоит такой манеры розыска зверя и будет без толку носиться по лесу или вдоль просек и дорог, то ждать добычливости, а вернее всего, и вообще толковой работы от такой собаки не приходится. О том, как развить полаз, будет сказано в разделе о нагонке гончих.
Добычливость
Добычливость гончей обусловливается наличием у нее толкового энергичного полаза и чутья. В самом деле, можно ли надеяться на быстрый подъем зверя, если гончая при наличии хорошего чутья не будет обладать необходимой глубиной, широтой полаза? С другой стороны, какой бы ни был хороший полаз, но при плохом чутье показатель добычливости будет также невысок. Только при сочетании этих двух качеств гончая будет иметь хорошую добычливость.
Не всегда эти два качества сочетаются в каком-либо строгом соотношении. Так, молодая гончая, еще не имеющая опыта, но обладающая хорошим чутьем, может быть не менее добычлива, чем старая опытная гончая с хорошим полазом, но с менее сильным чутьем. В первом случае недостаток опыта восполняется хорошим чутьем, во втором — недостаток чутья компенсируется большим опытом. При охоте со стаей гончих в 5—6 смычков вопрос добычливости каждой гончей не играет столь важной роли, так как рассыпавшиеся в острове гончие, если не одна, так другая, поднимут зверя. Поскольку же теперь редко кто держит гончих больше одного смычка и не везде много зверя, вопрос добычливости играет существенную роль.
Мастерство
Как только заяц поднят, он, сделав иногда небольшой круг, а под пешими (не быстрогоняющими) гончими и менее того, начинает обычно запутывать след, чтобы отделаться от преследующей его гончей, и, наконец, западает.
Русак чаще всего выходит на проезжую дорогу и, пройдя по ней и сдвоив след, большим прыжком скидывается на сторону. Однако и после этого он не сразу заляжет, а проделает предварительно еще несколько скидок. При случае русак воспользуется пасущимся стадом и, проскочив через пастбище заляжет где-нибудь на меже, в кустах или на опушке леса. Чтобы сбить с толку собак, скрыть след, русак пускается подчас на такие проделки, что озадачивает не только гончую, но и бывалого охотника. Беляк для запутывания следа пользуется заросшими болотами, завалами и главным образом целой серией всевозможных скидок, двоек, троек и пр.
Вот тут-то и потребуется от гончей все ее мастерство, чтобы быстро, не задерживаясь, разгадать заячьи уловки, распутать след и вновь преследовать зверя.
Если гончая не умеет разбираться в запутанных заячьих следах на сколе, если она гонит только до первой двойки, а затем, безрезультатно походив полчаса, вынуждена бросить тонного зайца и идти искать другого, то охота с такой гончей теряет всякий интерес, а роль собаки сводится, по существу, к отпугиванию зверя от охотника. Гончей овладеть мастерством удается не сразу, а только после более или менее длительной практики.
Обладая же опытом и природными качествами — чутьем, вязкостью, упорством — в преследовании зверя, гончая со временем приобретает способность в течение 3—5, много 10 минут разобраться в хитростях зайца для того, чтобы вновь поднять запавшего зверя и преследовать его до тех пор, пока он не будет встречен выстрелом охотника или сгонен самой гончей.
Чем короче сколы и чем меньше перемолчек, тем, следовательно, большим мастерством обладает гончая. Оценивая мастерство гончей, необходимо, конечно, учитывать состояние погоды и ряд других обстоятельств, а не подходить во всех случаях с одной меркой. Так, например, молодая гончая больше будет задерживаться на сколах и у нее будет больше перемолчек, чем у опытной гончей. Кроме того, вид зайца, возраст его, состояние погоды, наличие проезжих дорог и населенных пунктов в районе охоты, наконец почва и почвенный покров — все это имеет большое значение при работе гончей.
Приведу простой пример. Причуять след зайца, разобраться в его двойках и скидках по песчаной дороге в сухую погоду крайне трудно, но достаточно пройти небольшому дождю — и песчаная дорога будет представлять собой грунт, по которому гончая прекрасно может работать.
Чутье
Чутье — ценнейшее качество гончей. Добычливость, мастерство, вязкость — во всех этих качествах гончей чутье играет весьма существенную роль. Даже паратость зависит от наличия чутья. Недаром охотники говорят, что гончую несут не ноги, а нос. В самом деле, сможет ли гончая на очень быстром ходу преследовать зверя, делающего всевозможные повороты, то по густой траве на вырубке, то по застывшим глыбам глины среди поля, то по чапыжнику и т. п., если она не обладает достаточным чутьем? Конечно, нет. Собака с недостаточным чутьем, но большой паратостью будет постоянно проноситься со следа, скалываться и, наконец, окончательно терять след.
Насколько у хорошей гончей развито чутье, можно судить по такому примеру. Во время охоты по черной тропе вы, допустим, перевидели зайца, который огромными быстрыми скачками проскочил мимо и скрылся за кустами. Вы наманиваете гончую. Подбежавшая собака прихватит чутьем запах следа в одном месте, затем, ища направление хода зверя, наткнется на запах следа, оставленный зайцем секундой ранее в другом месте; гончая сейчас же вернется к первому следу и по двум местам соприкосновения зайца с землей находит направление третьего следа, имеющего более свежий запах. По этому следу она уже погонит зайца во все ноги.
Таким образом, по одной только разнице в силе запаха между первым и вторым следом гончая определяет направление хода зверя.
Если принять во внимание, что заяц на всем скаку делает трех — четырехметровые прыжки и лишь на какие-нибудь доли секунды задерживается на земле, чтобы оттолкнуться для следующего прыжка, то легко понять, насколько мала должна быть разница в запахе двух смежных следов! И все же гончая улавливает эту разницу. Наоборот, гончая с плохим чутьем при тех же условиях нескоро различит направление хода зверя. Бывает так, что она некоторое расстояние идет с голосом «в пяту», т. е. против хода зверя, пока не почувствует, что запах следов делается все слабее и слабее, и только, когда совсем перестанет его чуять, вернется назад и погонит в нужном направлении.
Мне пришлось быть свидетелем случая, при котором очень ясно обнаружилось чутье гончей. Тонный русак на всем маху проскочил болото, сплошь покрытое водой, с кое-где торчащими из нее травинками. Стая, догнав до края болота, потеряла след, смолкла и рассыпалась.
Одна из выжловок вдруг сунулась в болото и, не торопясь, идя по воде и обнюхивая редко торчащие травинки, стала не часто, с перерывами, отдавать голос, а затем, перейдя таким образом на противоположный край болота, уже по земле, вместе с подоспевшей к ней стаей, погнала русака дальше.
Я видел, как заяц большими скачками шел по воде чистым местом, следовательно, выжловка чуяла запах зверя, расплывшийся по поверхности воды или оставшийся в воздухе. Последний мог задержаться в безветренный день у отдельно стоявших травинок.
Коснусь, кстати, вопроса о возможности причуивания зайца на лёжке.
Н. П. Пахомов в своей книге «Полевые пробы гончих» высказывал сомнение по поводу возможности причуивания зайца на лёжке за 50—60 шагов. Мне дважды пришлось быть свидетелем того, как гончая причуяла лежачего зайца на такое же примерно расстояние. При этом в первом случае (это было в конце апреля) никакого сомнения в том, что собака чуяла зайца на значительное расстояние, возникнуть не могло, так как она, притягиваемая запахом зверя, как по струнке прошла залитое водой пространство, чтобы с маленького острова — кочки поднять беляка.
Возможность для гончей причуять запах следа или самого зверя зависит, как уже говорилось, от целого ряда внешних причин.
В зависимости от наличия благоприятных или неблагоприятных условий и характер работы гончей во время гона значительно меняется.
Иногда гончая вынуждена гнать, низко опустив голову, строго придерживаясь следа; другой раз та же гончая гонит почти не опуская голову, срезает повороты зверя, перебрасывается то на одну, то на другую сторону следа, в зависимости от направления ветра. Очевидно, что при благоприятных условиях для чутья гончая будет идти более парато, чем в том случае, когда работа чутья затруднена.
Я не вижу оснований выделять из гончих собак особую категорию так называемых «верхочутов», которые всегда, якобы, гонят с поднятой головой, улавливая запах зверя в воздухе.
В стае гончих иногда появлялись отдельные собаки, которые носились с поднятой головой, но не потому, что, не прибегая к следу, они, как другие собаки, всегда очень хорошо чуяли запах зверя в воздухе, а потому, что все время зорко приглядывались, не видать ли зайца, не начинает ли он сдавать, чтобы, срезав угол, первыми заловить его. Таких гончих обычно браковали.
Другое дело, что некоторые чутьистые гончие не прибегают к низовой работе там, где другие вынуждены гнать, уткнув нос в след. Однако даже очень чутьистые гончие при неблагоприятных условиях все же вынуждены бывают строго держаться самого следа.
Качество чутья гончей довольно ясно может быть выражено на сколе. Если вам удалось видеть проделываемые зайцем хитрости по запутыванию следа и как, потеряв след, гончая решает задачу по розыску напетлявшего и запавшего зайца, вы уже можете судить не только о мастерстве, но и о силе чутья данной гончей. Такие возможности для наблюдения бывают, однако, не часто. Поэтому обоснованно судить о силе чутья той или иной гончей можно только после более или менее продолжительной охоты с ней или когда удастся увидеть, как гончая справляется со сколом.
Какое влияние оказывают на чутье внешние условия, т. е. состояние погоды, почвы и т. д.? Надо оговориться, что внешние условия влияния на само чутье не оказывают — какое оно есть, такое и останется у собаки. Понимать это следует в смысле влияния условий на работу обонятельных органов собаки.
Все, кто хотя бы немного охотился с гончими, знают, какое огромное значение оказывает состояние погоды на успех охоты. В нашей средней полосе — центральных районах Советского Союза — лучшие дни для охоты с гончими — это период от середины октября до середины ноября. К этому времени лист с кустов и деревьев уже спал, почернел и плотно прибит прошедшими дождями к влажной земле. Трава пожухла и пригнулась. Наступают прохладные, иногда туманные тихие дни, когда каждый звук доносится с исключительной четкостью и ясностью. Всюду безлюдно. С полей все убрано, и сквозь оголенный кустарник свободно просматриваются лесные опушки, овражки и береговые заросли. Такие дни — лучшие для охоты с гончими, да и гончие тогда работают с особенным азартом. Правда, в такие дни заяц лежит очень крепко, поэтому добычливость гончей значительно снижается, зато поднятому с лёжки зайцу редко-редко удается отделаться от гончих. Влажность почвы способствует отдаче запаха следа. Сырой лист, прибитый к земле, не разметается при скачках зверя, поэтому запах следов остается на месте. Температура +3—7° не дает гончим сильно «зарьять» во время гона, что тоже в значительной мере способствует всей работе гончих.
Отсутствие пыли во влажном воздухе является не менее важным фактором.
Несколько ветреная погода не оказывает существенного влияния на работу чутья, особенно если дело происходит в лесу, но приходится считаться с тем, что в такую погоду нетрудно «отслушать» (перестать слышать) гончую из-за шума, тем более, когда гон переходит за ветер. В сильный ветер вообще трудно охотиться, во-первых, потому, что очень легко отслушать гончих, во-вторых, следы зверя, оставленные на открытых местах, легко выветриваются, да и трудно прихватить чутьем запах следа, сильно относимый ветром в сторону. Гончая по этим причинам часто скалывается и, наконец, совсем теряет след.
Как влияют осадки на работу чутья?
Конечно, дождь дождю — рознь. Мелкий осенний моросящий дождь — небольшая помеха. Гончая, как приходилось замечать, работает при таком дожде не хуже. Однако уже более сильный дождь, за несколько минут успевающий покрыть поверхность грунта, является серьезной помехой. След зверя смывается, а, кроме того, у собаки «заливает чутье», т. е. при втягивании воздуха в нос гончей одновременно попадает влага, что затрудняет работу обонятельных органов. То же можно сказать и про снегопад. Снег сравнительно небольшой и сырой, падающий крупными хлопьями, отрицательного влияния на чутье не оказывает; сильный снегопад затрудняет и, следовательно, замедляет работу. Задерживаясь дольше на сколах, гончая теряет время, а падающий снег успевает запорошить следы, отчего сила отдачи ими запаха значительно уменьшается.
Большое значение для работы гончей имеет наличие в районе охоты населенных пунктов и проезжих дорог.
При большом количестве населенных пунктов всегда имеется густая сеть проезжих дорог, которые являются большой помехой при охоте с гончей. Тонный беляк держится больше леса и не так часто выходит на дорогу, зато русак при каждом удобном случае старается сбить гончую на дорогах, где проходят люди, лошади, автомобили и где запах следа зверя мешается и теряется в резком запахе лошадей, дегтя, бензина и т. п.
Дойдя до дороги, гончая скалывается на более или менее длительное время, пока не найдет скидку. Найдя скидку, собака опять идет по следу, который выводит ее на другую дорогу. Здесь заяц уже успел наделать целую серию всяких двоек и скидок. Опять гончая путается в розысках утерянного следа. Гон становится «мороватым» (с частыми перебоями, вялый), и охота теряет интерес.
Нередко русак, стараясь отделаться от вязкой гончей, проходит вблизи деревни, где пасутся скот и домашние птицы. Запахи их следов сбивают гончую, а лай, поднимаемый обычно дворовыми собаками, отвлекает ее от работы. Охотнику же становится трудно ориентироваться в направлении гона из-за общего шума.
Почвенный покров и характер самой почвы также оказывают большое влияние на работу чутья. В высокой траве, в болотной осоке запах следа как бы затаивается, особенно в тихую погоду. Гончая поэтому вынуждена соваться в гущу травы, разрезая порой нос об осоку и сбавляя паратость. Глинистая, твердая и сухая замерзшая почва, а также каменистый грунт неблагоприятно влияют на работу чутья, не говоря уже о том, что на таком грунте гончая, особенно паратая, сильно сбивает себе ноги. В открытых голых местах запах следов выветривается и становится слабее; в местах, скрытых травой и кустарником, он остается более сильным. Перемежающаяся все время сила запаха следа сбивает гончую, усложняет ее работу. Впрочем, местные гончие, привыкшие к работе на каменистом грунте, лучше приспособлены к таким условиям, да и ноги у этих гончих крепче и не сбиваются там, где рабочая собака, но привыкшая к более мягкому грунту, разбила бы их после первого дня охоты.
Поэтому в сухую осень рекомендуется выходить на охоту ранним утром, чтобы застать еще росу, которая, увлажнив почвенный покров, держится, в особенности в тихую погоду, довольно долго. Кроме того, ранним утром как жировки зайцев, так и заревый (утренний) нарыск красного зверя еще так свежи, что гончей даже с посредственным чутьем нетрудно добраться до его лёжки.
Попутно коснемся вопроса о сохранении запаха следа по времени. В течение дня, в зависимости от погоды, утренние следы постепенно теряют свежесть и сохраняют запах зверя только в тенистых и мало выветриваемых местах. Однако осенью при тихой и влажной погоде след сохраняет запах до трех-четырех часов дня.
Вопрос о сохранении запаха по времени являлся некогда предметом дискуссии.
Так, например, Н. П. Пахомов в своей книге «Полевые пробы гончих» пишет: «След зайца гораздо менее пахуч, чем след красного зверя, т. е. лисицы или волка, почему гон по последним всегда ровнее и легче, чем по зайцу. Однако запах следа лисицы сохраняется меньше времени, чем след зайца». В подтверждение своего мнения им приводятся такие доводы: «Сколько раз были случаи, что гончих бросали на след несколько часов тому назад слезшей лисицы и ни одна гончая не отозвалась. И наоборот, когда, желая проверить, делали опыт с таким же остывшим следом зайца, гончие, правда не сразу, прихватывали его и наконец доходили зайца».
Выводы, сделанные Н. П. Пахомовым из этого случая, по-моему, неверны. То, что след зайца менее пахуч, чем след лисицы или волка, не подлежит сомнению, но что запах следа красного зверя будто бы сохраняется меньше времени, чем след зайца, то это не соответствует действительности. Мне приходилось неоднократно самому быть свидетелем случаев, когда гончие не шли по относительно свежему нарыску лисицы, но не потому, что не чуяли след, а совсем по другим причинам.
Дело в том, что молодые гончие по врожденному инстинкту чувствуют, а старые, кроме того, знают по опыту, что место лёжки зайца должно находиться где-то недалеко от места жировки. Стоит только поискать — и заяц будет найден. Другое дело лисица или волк. Если гончие натекли на след «несколько часов тому назад слезшей лисицы», то за эти несколько часов, раз уже лисица слезла, она уходит за три-четыре, а то и больше километров. Ни одной гончей не вздумается идти, как говорится, за семь верст киселя хлебать. Достаточно хорошо чуя след, гончие, бывает, и пройдут по нему некоторое расстояние, как бы проверяя себя, однако след не примут, бросят. Отсюда делается неправильный вывод, что вот, мол, какой нестойкий запах у лисицы: трех часов не прошло, а ее и след простыл.
Гончие бросают гнать зверя, если он пошел напрямую. Не потому бросают, что перестают чуять след, а потому, что инстинктом чувствуют бесполезность преследования.
Заканчивая раздел о влиянии погоды и других внешних условий на работу чутья, необходимо еще упомянуть о белой тропе.
Некоторые охотники утверждают, что белая тропа затрудняет работу чутья. Не отрицая этого, следует, однако, сказать, что при благоприятных условиях погоды, например при мягкой пороше и температуре до —5—7° С, к тому же при ослабленном запахе всего окружающего в зимнее время, чутье гончей очень хорошо воспринимает запах следов.
Работа при пестрой тропе всегда бывает плоха, вероятно, потому, что запах следа по снегу и по голой земле имеет свои характерные особенности, которые, чередуясь, как бы сбивают и дезориентируют гончую. Я себе представляю, что так чувствовал бы себя человек, бегающий ночью по кочкарнику.
Вязкость
Вязкость есть способность гончей в течение длительного времени преследовать одного и того же зверя до тех пор, пока зверь не попадет под выстрел охотника или не будет сгонен и взят самой гончей. Пусть у гончей будет хорошее чутье, пусть она полазиста и добычлива, но если она не обладает вязкостью, то толку от такой собаки немного.
Каждый зверь имеет характерный запах, свойственный данному виду животного. Но, кроме того, каждая особь данного вида имеет свой, присущий только ей оттенок запаха. Таким образом, каждый волк, лисица или заяц, сколько бы их ни было, имеют свой, индивидуальный запах. Гончая, отлично разбираясь в оттенках запаха, никогда не спутает след одной лисицы со следом другой или след одного зайца со следом другого, так же как она отличает след своего хозяина от сотни следов других людей.
Само преследование зверя гончей собакой, по существу своему, есть состязание в силе и выносливости между гонным зверем и неотступно преследующей его гончей. Цель зверя — уйти от преследования собаки, используя при этом не только способность быстро бегать, но и хитрость, а иногда и средства обороны. Конечная цель гончей — истощить силы преследуемого зверя и заловить его.
Понятно, что гончая может добиться своей цели в том случае, если будет преследовать только одного и того же выбранного ею зверя. Поэтому вязкая гончая, раз подняв одного зверя, не бросит его и не перейдет на преследование другого без особых для этого причин (например, заяц забежал за черту деревни и нашел ухоронку где-нибудь под амбаром или пробрался через пасущееся стадо, а лисица спряталась в нору и т. д.). Кроме того, могут быть случаи перехода гончей от преследования зайца к преследованию красного зверя. Такой переход характеризует гончую как красногона.
Как-то весной мне пришлось наганивать молодую гончую и впервые знакомить ее с объектами охоты. Подняв зайца, — второго в своей жизни, выжлец через несколько минут скололся в 60—70 шагах от меня. В тот же момент невдалеке я увидел пробирающегося между рядами елочек беляка и, решив, что это и есть гонный заяц, стал наманивать гончую на его след. Выжлец сейчас же подошел, поймал чутьем совершенно свежий след беляка, но, к моему изумлению, его не погнал, а сейчас же вернулся к месту скола. Через две-три минуты, справив скол, собака погнала дальше, но совсем в противоположном направлении от того места, куда ушел перевиденный мной беляк. Стало совершенно ясно, что этот беляк — другой, шумовой, а не гонный, поэтому гончая и не приняла его след, а вернулась к следам первого зайца. Учитывая, что выжлец гонял в своей жизни всего лишь второго зайца, следует сделать вывод, что вязкость есть качество врожденное. Дело охотника — развить его и укрепить.
Сколько горьких разочарований приносит охотнику невязкая гончая!
Допустим, вы пошли на охоту и, дойдя до леса, спускаете со сворки свою гончую. Собака ушла в полаз, и не проходит и полчаса, как вы слышите голос гончей, помкнувшей по беляку. Заяц задает первый круг, и гон постепенно приближается к вам. Вы спешите выбрать подходящий лаз, где должен перейти беляк. Вы уже смотрите, не мелькнет ли он между стволами деревьев, не катит ли вдоль просеки, как вдруг гончая смолкла — скололась: беляк успел где-то напетлять и запасть.
Ну что же, остается немного подождать, пока гончая справится и вновь не погонит зверя. Но не прошло и пяти минут, как вдруг из-за кустов от места скола выходит ваша гончая. Вы, конечно, постараетесь подойти вместе с собакой к месту скола и понудить ее найти потерянный след. Но не тут-то было! Походив немного на месте скола, гончая, повернув совсем в другую сторону, идет в полаз. Не действует самое старательное порскание. Вам ничего не остается делать, как раздосадованным идти на другое место.
Со вторым и третьим зайцем повторяется примерно та же история. Проходив весь день, с испорченным настроением, а потому еще более усталый, вы возвращаетесь домой, как говорится, не солоно хлебавши.
Другое дело — охота с вязкой гончей. Вы уверены, что поднятый зверь, будь то беляк, путающий собаку в чаще болотных зарослей, русак ли, обманывающий гончую на торных дорогах, лисица ли, задающая круг в несколько километров, — все равно гончая не бросит его и будет гонять и час, и два, и три — до тех пор, пока удачным выстрелом вы не встретите зверя на лазу. Иногда только наступившая темнота, сильный дождь или снег заставляют вязкую гончую прекратить преследование. Не редкость, что такие собаки при благоприятных условиях для гона сами сганивают вконец уставшего зверя.
Само собою разумеется, что есть целый ряд гончих, качества которых определяются показателями, расположенными где-то между двумя описанными выше типами собак.
Жалобы охотников на плохую вязкость тех или иных гончих приходится слышать нередко. Однако породных гончих с плохой вязкостью не так уж много, как об этом говорят, зато охотников, не умеющих наганивать молодых гончих, гораздо больше.
Голос
Не видя гончую, находящуюся в отдалении, опытный охотник по голосу собаки, по оттенкам и манере отдачи ею голоса определяет, подняла ли она зайца или добирает лисицу по свежему следу, какого зверя гонит, где находится в настоящую минуту зверь, в каком направлении он идет. Таким образом, голос гончей дает возможность охотнику ориентироваться и своевременно занять подходящий для каждого случая лаз.
Чем сильнее, звучнее и чище голос гончей, тем на большее расстояние он слышен. Гончая с сильным («доносчивым») голосом будет слышна и в ветреную погоду, и при снежной навеси, и при гоне на больших кругах. Слыша гончую еще издалека, охотник скорее определит направление хода зверя и будет иметь больше времени для того, чтобы подравняться к гону и занять лаз, а это, как известно, решает успех охоты.
Кроме силы, звучности и «доносчивости», голос гончей должен быть также музыкальным. Ведь лай крупного цепного пса будет слышен достаточно далеко, но его голос не будет приятен для слуха.
Помимо практического значения на охоте, голос гончей дает большое эстетическое наслаждение каждому, кому не чужда музыка. Стоит ли говорить о волнующих, захватывающих переживаниях охотника, когда он слышит нарастающие звуки приближающегося гона или когда смычок гончих зальется по зрячему. Недаром гончим собакам дают клички «музыкального» характера — Баян, Соловей, Горнист, Зурна, Скрипка, Трубач и т. п.
Русские поэты и писатели — Пушкин, Некрасов, Л. Толстой, Бунин и другие — написали немало строк, посвященных прекрасной музыке гона. Истые любители гончих, говоря о том, что они поохотились с гончими, выражаются так: «Ездил (туда-то) послушать гончих» или «Ездил (к такому-то) послушать его гончих».
В таблице оценок полевых (охотничьих) качеств гончих на испытаниях имеется графа «Голос». Эта графа подразделяется на 3 подграфы: 1) «манера, сила, доносчивость», 2) «музыкальность» и 3) «верность отдачи».
Гончая должна отдавать полный голос только по свежему следу зверя. При доборе по красному зверю — лисице или волку, пока гончая еще не дошла со совершенно свежего следа, она отдает голос, значительно отличающийся по своему характеру. Добирая, гончая дает голос реже, отрывистей, несколько неуверенно, с каким-то подвизгиванием, вызываемым возбуждением охотничьей страсти. Некоторые гончие по излишней горячности, а другие иногда по недостатку чутья отдают голос в добор по жировым следам зайца. Как только гончей побужен, стронут с лежки заяц или она дошла до свежего следа лисицы, то голос ее звучит уже в полную силу, чаще, увереннее, со свойственным некоторым собакам заливом. При сколе или на проносах, когда гончая перестает чуять след, она сейчас же перестает отдавать голос до тех пор, пока не выправит след и вновь не пойдет по горячему следу.
Согласно правилам испытания гончих собак, добор по жировым следам нежелателен, если он даже оканчивается помычкой. За это при оценке работы собаки в графе «верность отдачи голоса» скидывается до двух баллов из пяти. Добор, не оканчивающийся помычкой, считается уже недостатком.
Необходимо все же различать характер добора. Часто молодая гончая отдает голос на жирах не потому, что по недостатку чутья не отличает жировой след от совершенно свежего тонного следа, а лишь по своей горячности, будучи не в силах сдержать голос от избытка охотничьей страсти, от желания скорее поднять и гнать зверя. Не обладая достаточным мастерством, молодая гончая не сразу сумеет разобраться в жирах и найти след, ведущий на лёжку. Подняв зайца, она часто проносится, скалывается; это мешает ей гнать зверя во всю силу своих молодых ног. Гончая горячится и отдает иногда голос и на проносах и на сколах.
В последующем, когда гончая приобретет опыт, мастерство и начнет работать более спокойно и уверенно, отдавать голос по зайцу в добор она уже не будет.
Другое дело, когда гончая отдает голос в добор из-за недостатка чутья, когда она плохо разбирается в силе запаха следа. Этот недостаток чаще всего обнаруживается или у непородных гончих с плохим чутьем, или у очень осенистых (старых) гончих, потерявших с возрастом остроту чутья.
В первом случае гончие, уже имеющие большой опыт, продолжают голосить без умолку и на жирах и на сколах. Создается впечатление гона на одном месте. Пронесясь со следа, такая гончая, даже вовсе не чуя след, продолжает так же, как на горячем следу, все время отдавать голос.
Такие «слабоголосые» собаки зачастую гонят и по следу охотника, по следу другой собаки, по белке, рябчику и вообще по каждому поводу. Нет сомненья, что собаки с таким недостатком дезориентируют охотника и неприятны на охоте.
В охотничьей практике, когда владелец хорошо изучил свою гончую, он сможет разбираться в любых оттенках голоса своей собаки и сможет без затруднений догадываться — гонит она зайца или красного зверя, добирает лисицу или отдает голос на жирах, и т. д. Следовательно, с такой гончей охотиться можно, но все же, конечно, неприятно.
Во втором случае, т. е. когда опытная, всегда верная на следу гончая начинает работать с добором, то это является признаком потери остроты чутья от старости. Обычно второй стадией потери чутья у такой гончей является гон в пяту. Дальнейшее использование собаки становится тогда невозможным, и ей остается доживать свой век на дворе.
Наконец встречаются собаки, которые, будучи спущены со сворки, начинают носиться по лесу и голосят иногда без всякого повода. Такие собаки совершенно невыносимы на охоте — и ни один охотник не потерпит у себя такого «пустобрёха». Учитывая, что этот порок неисправим и он может быть передан потомству, такие собаки должны браковаться.
К большому сожалению приходится отметить, что за последнее время голоса наших гончих сильно ухудшились. Погоня за экстерьерными качествами в ущерб полевым достоинствам, отчасти разрозненность собакозаводчиков — любителей гончих, усложняющая подбор производителей, которые сочетали бы в себе высокие экстерьерные показатели и полевые качества, а также все еще слабая организация племенного дела в охотничьих обществах привели к тому, что гончих с отличными и хорошими голосами остались считанные единицы. Основная же масса гончих имеет посредственные голоса, оцениваемые на испытаниях 11—13 баллами против высшего балла в 20 единиц.
Паратость
Паратость (быстрота гона) гончих уже утратила в настоящее время то значение, которое имела при псовых охотах, когда роль гончих сводилась к выставлению (выживанию) зверя из острова на открытые поля, где зверя принимали на себя борзые.
От слова выживать произошли слова «выжлец» — кобель гончей породы и «выжловка» — сука той же породы.
При псовой охоте стремились к тому, чтобы зверь был быстро выставлен из острова на борзых, а это могло быть обеспечено только при наличии стаи гончих, которые при этом должны были быть очень паратыми.
Характер ружейной охоты с гончими значительно отличается от характера псовой охоты, поэтому и требования, предъявляемые к гончей при ружейной охоте, существенно разнятся от требований, предъявляемых во времена псовой охоты. Изменились также и условия охоты с введением механизации на лесозаготовках и в сельском хозяйстве. Теперь не редкость увидеть в лесу и в поле проходящую колонну автомобилей, работающие тракторы, лебедки и т. п. В связи с этим количество дорог значительно увеличилось. Работа гончих усложнилась, приобрела несколько иные особенности. Одно дело — во всю силу ног без скола стаей прогнать зверя по острову, где нет дорог, и лихо выставить его на борзых; и другое — с одной-двумя гончими гонять, например, русака час, два и дольше, распутывая двойки и скидки то по одной, то по другой проезжей дороге или гонять беляка, разбираясь в сложной путанице следов среди болотной чащобы и лесных завалов.
Если при псовой охоте от гончих не требовалось ни большой вязкости, ни высокого мастерства, да и нестомчивость не играла такой большой роли, то слабое проявление у гончей указанных качеств при ружейной охоте вовсе обесценивает ее.
Нужно ли ружейному охотнику стремиться к приобретению гончих исключительной паратости? По-моему, — нет. Во всяком случае, паратость у гончей не должна превышать ее чутья; в противном случае сколов, перемолчек вследствие проносов у такой гончей окажется гораздо больше, чем у гончей с меньшей паратостью.
Надо учесть, что в стае, как бы она ни была парата, сумеет перехватить след смастерившего зайца не одна, так другая гончая, а остальные обычно валятся на голос гончей, перехватившей след, и гон идет ровно, почти без перемолчек и длительных сколов. Одиночному же гонцу не приходится надеяться на чью-то помощь. Он должен все время придерживаться следа, не терять его, чтобы потом не тратить сил и времени на его розыск. Очевидно, что паратость одиночного гонца всегда будет меньшей.
Н. Н. Челищев в своей книге «Гончая» (изд. Всекохотсоюза, 1929 г., стр. 10) писал: «Большинство охотников предпочитает иметь гончую паратую, т. е. такую, которая ведет (гонит) зверя во всю силу своих ног, которая иногда дает резвость, граничащую с резвостью борзой. Такая собака, обладая огромнейшим чутьем и не скалываясь (не смолкая), быстро водит зверя круг за кругом».
Безусловно верно, что чем выше чутье гончей, тем она может быть и более паратой, если это позволяют ей другие ее физические качества. Поскольку, однако, гончих «с огромнейшим чутьем» всего считанные единицы, то стоит ли говорить о стремлении иметь сверхпаратую гончую, резвость которой граничит с резвостью борзой.
Не лишнее при этом заметить, что в той же книге Н. Н. Челищев (стр. 21), в разделе «Отрицательные качества гончей», писал: «Понятно, что при паратости, граничащей почти с резвостью борзой, никаких легких не может хватить на то, чтобы подавать еще непрерывный и звучный голос».
Если учесть это обстоятельство, то вывод напрашивается сам собой: к приобретению гончей исключительной паратости стремиться не следует.
Ружейному охотнику достаточно иметь гончую средней или больше чем средней паратости, лишь бы паратость сочеталась с чутьем. Следует с особой осторожностью подходить к общей оценке гончей, обладающей исключительной паратостью.
Говоря о кровных гончих, я имею в виду русских и русских пегих гончих, имеющихся в настоящее время; надо сказать, что среди них очень немного пеших собак; подавляющее большинство их имеет среднюю паратость, вполне удовлетворяющую ружейного охотника.
Следует учесть, что гончая в молодом возрасте всегда, как правило, более парата и, как я убедился, более чутьиста. С возрастом гончая становится менее парата, а вместе с тем и менее чутьиста, однако опыт, пришедший с годами, дает ей возможность быть более добычливой и мастеровитой.
Осенистая гончая гонит зверя ровнее, с небольшими перемолчками, относительно короткими сколами, отсюда у некоторых охотников создается мнение, будто более осенистая гончая чутьистее, что, конечно, неверно, так как чутье развиваться не может, а лишь приобретается опыт в пользовании им.
Позывистость
Позывистость гончей многими охотниками определяется весьма условно. Одни требуют, чтобы гончая валилась на рог, независимо от того, гонит ли она, находится ли в полазе или разбирается на сколе; другие непозывистость гончей готовы причислить к особым ее достоинствам. На самом деле нормальные требования определятся сами собой, если учесть, что гончая по своему характеру, в сравнении с другими породами охотничьих собак, наиболее близка к дикому предку.
Всемерно поощряя глубоко врожденный инстинкт преследования зверя и злобность, мы не можем требовать от гончей, чтобы она в самый разгар преследования зверя по горячему следу сразу бросила гнать и кинулась на позывной сигнал охотника.
Вызывая гончую от скола, можно надеяться, что более позывистая собака подойдет к охотнику, но, увидев, что ей ничего более не могут предложить, кроме сворки, она постарается немедленно же вернуться обратно к месту скола, чтобы продолжать розыск зверя.
Другие, менее позывистые, от скола на рог не валят, но и это недостатком считать нельзя. Однако, находясь в полазе, гончая должна немедленно прибегать на рог.
Как приучить гончую идти на рог, будет сказано в разделе о нагонке гончих.
Непозывистость гончей чаще всего является результатом неправильного воспитания ее, непонимания охотником характера собаки. Частый подзыв собаки без необходимости, неумеренное пользование рогом, оставление собаки в лесу — вот основные причины, которые делают гончую непозывистой. Смена владельцев играет тоже немаловажную роль: собака оказывает часто безразличное отношение к своему очередному хозяину, иногда третьему или четвертому по счету.
Хотя и очень редко, но встречаются гончие непозывистые по своей природе, тут уж, как говорится, «в семье не без урода».
Нестомчивость
Способность гончей искать и гонять зверя в продолжение двух-трех дней подряд характеризует ее как нестомчивую. Нестомчивость зависит прежде всего от общего физического развития собаки. Собака, плохо развитая, со слабым костяком, сырая, с провислой спиной, лещеватая и с другими физическими недостатками, всегда окажется более стомчивой, и какой бы охотничьей страстью она ни обладала, физическое состояние не позволяет ей находиться в напряжении длительное время.
Необходимо помнить, что если гончая не имеет тренировки, если она месяцами лежит на дворе, то как бы от природы она ни была развита, мускулы ее становятся дряблыми и слабыми, гончая тяжелеет. После первых же трех-четырех часов работы в поле такая обсидевшаяся гончая выдыхается и обычно устало бредет вслед за охотником. После двух-трех дней работы гончая резко теряет в весе и ослабевает настолько, что лишается аппетита, а иногда и заболевает. Наоборот, другая гончая, которая по своим физическим данным иногда кажется слабее, после проведения систематической тренировки становится выносливой. Кроме того, тренировка способствует развитию толкового полаза; при этом собака привыкает всемерно экономить свои силы и при работе не будет понапрасну затрачивать энергию на бесцельную скачку по кустам.
При благоприятных условиях нестомчивая гончая нормально может работать два и три дня подряд, после чего ей необходимо предоставить отдых. Затем ее вновь можно брать на охоту дня на два, а дальше, в зависимости от физического состояния собаки, опять надо будет предоставить отдых на один или два дня.
Рекомендуемый режим работы гончей должен сообразовываться с условиями, при которых от гончей может потребоваться затрата большего или меньшего физического напряжения, как-то — наличие глубокого снежного покрова, слишком теплой погоды и т. п. Кроме того, необходимо учитывать, как часто и как долго приходилось гонять собаке в предыдущие дни, а также принимать во внимание калорийность пищи, даваемой собаке.
Крепконогость
Кто охотился с гончими, тому приходилось наблюдать, как некоторые гончие после первого же дня охоты, а то и после первой же работы по зверю начинают «жаловаться» на ноги: собака ищет в лесу удобное место, где бы прилечь, а пристроившись, начинает лизать подошвы лап, пальцы и между пальцев. Идя по снегу, такие гончие оставляют на следу капли крови — «кровянят». Все это является следствием слабости ног.
У крепконогой гончей пальцы лап сжаты в комок, тесно прилегая друг к другу, когти крепкие и «смотрят в землю». Тяжесть тела равномерно распределяется как на пятку, так и на все пальцы лапы. След ровный и одинаковый со своей парой. Подушки пальцев и пятки покрыты жесткой роговиной. Перепонка между пальцами эластичная, но сухая. Крепконогость передается по наследству, но зависит также и от правильного содержания гончей.
Содержание собак на мягком грунте и особенно отсутствие выгула ведут к тому, что даже и у крепконогой от природы гончей подошвы ног становятся более нежными и поэтому легко повреждаются при первой же работе. Не раз приходилось наблюдать, как обсидевшиеся гончие, пробыв в полазе один час и погоняв всего минут 20—25, уже спешили улечься под елку и лизали настеганные травой и кустами ноги. Один день работы выводит такую гончую из строя на более или менее продолжительное время.
Длительное содержание собак в сараях без выгула, во время которого они могли бы ради забавы или устраивая себе логово покопать землю, способствует отрастанию длинных когтей. При первом же выходе в лес такие собаки ломают, а еще хуже того, срывают до крови когти. Образовавшиеся ранки очень болезненны, и собака на неделю выходит из строя.
Во всяком случае надо тщательно просматривать состояние когтей у собаки перед выходом с нею в поле и, в случае необходимости, подстригать их.
Злобность к красному зверю
Злобность гончей по отношению к домашним животным и к людям вовсе еще не доказывает ее злобность к красному зверю — лисице или волку. Нередко бывает, что гончая, рыча и скаля зубы на каждого прохожего и кидаясь в драку с другими собаками, поджимает хвост и, поеживаясь, жмется к ногам охотника, как только зачует след волка. Такую гончую можно охарактеризовать русской поговоркой: «Молодец против овец, а против молодца и сам овца». При псовых охотах с борзыми злобность гончей являлась необходимейшим качеством. Совершенно не допускалось, чтобы стая гончих гнала только зайца и оставляла в стороне свежий след лисицы или волка. Наоборот, гончие, гоняющие зайца, в случае, если они натекли бы в это время на свежий след красного зверя, должны были бросать зайца и переходить на преследование красного зверя. Таковы были требования псовой охоты. В настоящее время, имея всего одну-двух гончих, охотнику вряд ли вздумается осенью или зимой охотиться на взматеревших волков, не рискуя потерять своих собак. Об охоте на волков речь может идти только при наличии стаи гончих, специально притравленной к волку.
Однако одно дело волк, другое — лисица. Каждая гончая, безусловно, должна обладать достаточной злобностью, чтобы гонять лисицу. Следует считать достоинством гончей, если она, бросив преследование зайца, переходит на горячий след лисицы, и, наоборот, — недостатком, если гончая спокойно проходит мимо следа только что слезшей лисицы.
Взять лисицу из-под гончих, конечно, труднее, чем зайца, к тому же охота на лисицу требует большего времени, которое не всегда вознаграждается трофеем. Это обстоятельство заставляет теперь многих охотников, особенно выезжающих на короткое время из города, отказываться от охоты на лисиц. Понятно, что если из рода в род не притравливать гончих по красному зверю, они постепенно теряют одно из лучших своих качеств — злобность.
Русские гончие, однако, далеко еще не потеряли это врожденное качество, и напрасно некоторые охотники считают, что злобность русских гончих — воспоминание прошлого. Так, Н. Н. Челищев писал еще в 1929 году в своей книге «Гончая»: «…русские гончие окончательно утратили злобность». Я вспомнил эти слова, когда в 1930—1935 годах мне приходилось быть свидетелем отличной работы стаи русских гончих по волку, а также и того, когда выжлец этой стаи Баян в одиночку гнал волка. К тому же стаю эту специально к волкам не притравливали.
Источник: Б.Д. Протасов. Охота с гончими. Государственное изд-во «Физкультура и спорт». Москва. 1957