Можно считать очевидным, что организмы умирают, не будучи в состоянии преодолеть все те «агрессивные» воздействия со стороны факторов внешней среды, с которыми им приходится сталкиваться на протяжении жизни.
Опасности, угрожающие жизни индивидуума, весьма разнообразны: ему приходится бороться с микробами и отражать нападения хищников, приспосабливаться к жизни без пищи и воды, переносить жару и холод, восстанавливать утраченные структуры или «мириться» с их утратой и адаптироваться к новым условиям (как, например, в случае очаговых расстройств кровообращения).
В каждом отдельном случае исход борьбы зависит по крайней мере от двух факторов: от абсолютной величины опасности и от резервных сил организма.
Уильямс указал, что, если бы существовала какая-то одна причина гибели организмов до достижения ими половой зрелости, процесс отбора быстро привел бы к элиминации этого неблагоприятного в смысле отбора признака. Из этого общего соображения следует, что если организм существует в условиях, близких к тем, в которых он возник в процессе эволюции, то нет оснований ожидать существования единственной или доминирующей причины понижения функциональной активности и смерти. Для подтверждения этого Пэрл предпринял интересную попытку дать анализ причин смерти, классифицируя их по принципу поражения тех или иных систем органов и даже с учетом зародышевых листков, из которых эти органы сформировались. Он пришел к выводу, что летальные болезни чаще всего поражают те системы, которые ведут свое происхождение от энтодермы. Этот вывод Пэрла представляет сейчас лишь исторический интерес; ведь за те годы, которые отделяют нас от его исследований, были побеждены инфекционные болезни, занимавшие одно из первых мест в списке причин смерти.
Мы располагаем значительно более полными данными о снижении функциональной активности различных систем у человека, чем о соответствующих изменениях у животных разных видов. Отдельные наблюдения, касающиеся возрастных изменений функции сердца и обмена веществ у дафний, описаны в другом месте настоящей книги. В одной из своих ранних работ Уильямс исследовал изменения частоты взмахов крыльев у дрозофилы с возрастом. Совсем недавно мы исследовали способность захватывать и переваривать пищу у Campanularia различного возраста. Однако систематических и обстоятельных исследований, касающихся возрастных изменений различных физиологических функций у беспозвоночных, не проводилось.
Несколько лучше изучена способность некоторых позвоночных, в частности мышей и крыс, реагировать на различные виды стресса. Так, Симс исследовал степень совместимой с жизнью кровопотери у крыс; Верзар, Мак-Дугал и др. выполнили ряд работ по обучению крыс разного возраста в условиях лабиринта; исследованы изменения с возрастом различных количественных показателей спонтанной активности и толерантности в отношении гипотерамии и аноксии. Изучены возрастные изменения чувствительности к облучению и действию различных токсичных веществ. В целом эти исследования не выявили каких-либо неожиданных закономерностей. Как правило, с возрастом отмечалось снижение работоспособности и сопротивляемости организма различным видам стресса.
Шок особенно подчеркивал, что все исследования по оценке физиологических функций (как на людях, так и на животных) следует проводить в условиях максимальной нагрузки. Многие функции, в частности функции, связанные с гомеостазом в системе кровообращения, а именно регуляция уровня pH, осмотического давления, содержания сахара в крови, нередко почти не изменяются с возрастом. Если же организм попадает в неблагоприятные условия, возрастные различия в характере компенсаторных реакций немедленно становятся очевидными.
Хотя в нашу задачу не входит детальное рассмотрение изменений, наблюдаемых в различных системах и тканях организма, ниже мы кратко суммируем наиболее интересные современные данные по этому вопросу. Оценка приводимых физиологических данных особенно трудна еще и потому, что практически не существует старых особей, у которых не было бы тех или иных, иногда скрытых, последствий перенесенных заболеваний или несчастных случаев.
Мы еще не умеем дифференцировать изменения функциональной активности, вызванные эндогенными процессами, от изменений, наступивших в результате случайных событий, не относящихся к категории неизбежных.