Право производить охоту есть общегражданское право, всякий совершеннолетний гражданин Союза советских республик имеет право охоты по всем землям Союза. Никаких привилегий в этом отношении ни у кого нет. Но пользоваться этим правом каждый может только при соблюдении некоторых правил, равных для всех и устанавливаемых государственной властью в интересах самих же охотников и охотничьего промысла.
В Украинской и в Белорусской республиках всякий, кто желает охотиться, обязан состоять членом союза охотников. Правило это основано на том, что охота производится не в населенных местах, а вдали от них и даже от дорог, в глуши угодий, почему государственной власти весьма затруднительно через свои обычные органы управления и надзора следить за тем, чтобы охота производилась правильно, без расхищения государственных запасов охотничье-промысловых зверей и птиц. И только взаимный товарищеский надзор и дисциплина, поддерживаемая через объединение охотников, позволяют государству достаточно легко и быстро проводить свои распоряжения в практику охотничьей жизни.
В РСФСР обязательного состояния в союзе охотников не требуется в настоящее время, но государственная власть дает членам Всероссийского союза промыслово-охотничьих кооперативов некоторые льготы, принимая во внимание государственную полезность организации охотников, а также и то обстоятельство, что организованные, наиболее сознательные и дисциплинированные охотники не только помогают упорядочить такую крупную отрасль государственной промышленности, как охота, но и затрачивают на это свои труды и денежные средства.
Льготы эти заключаются в большей простоте и легкости формальностей по регистрации оружия и по выборке свидетельств на право охоты. Последнее, однако, к крайнему сожалению, вовсе не оговорено в инструкции о порядке выдачи охотничьих свидетельств, опубликованной в «Бюллетене НКФ РСФСР» (№ 37/38 от 6 июля 1926 г.), хотя фактически и имеет место.
Всякий охотник обязан выбрать охотничье свидетельство Народного комиссариата земледелия, оплатив его охотничьим сбором. На основании декрета ЦИК и СНК Союза ССР от 12 февраля 1926 г. («Известия», № 47 от 26 февр.) государственный охотничий сбор устанавливается в порядке законодательства каждой из союзных республик и не может быть выше 1 рубля для лиц, для которых охота является основным источником существования, а равно вообще для лиц, проживающих в сельских местностях; для остальных он не может быть выше 3 руб. Никакому иному обложению охотничий промысел не подлежит.
По постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 5 апреля 1926 г. («Известия», № 84 от 13 апреля 1926 г.) и дополнениям («Известия», № 157 от 13 июля 1927 г. и № 221 от 27 октября 1927 г.) в нашей республике государственный охотничий сбор установлен вообще в 1 рубль, при чем от него вовсе освобождены: а) промысловое население охотничьих промысловых районов, где охота есть основной источник существования; б) красноармейцы и лица начальствующего состава РК Красной армии; в) лесные инспектора, окружные, районные и губернские; лесничие, помощники лесничих, объездчики, лесники, лесомелиораторы краевые, окружные, районные и их помощники; лесомелиоративная стража; заведующие таксационными партиями, таксаторы и их помощники, съемщики и специалисты по охоте и охране лесов; г) охотничьи корреспонденты там, где НКЗемом организована твердая сеть корреспондентских пунктов.
От надбавки в местные сборы охотничьи свидетельства свободны (циркуляр НКФ РСФСР от 5 мая 1927 г., № 619, «Бюллетень НКФ», № 29/30 от 24 мая 1927 г.). Но с 1 октября 1929 г. государственный охотничий сбор отменен и заменен местным сбором за право производства охоты постановлением ВЦИК и Совета народных комиссаров от 18 февраля 1929 г.
Выдача охотничьего свидетельства и взимание охотничьего сбора «производится в областных, губернских, окружных и уездных центрах местными земельными органами и лесничествами, в сельских местностях — волостными (районными) исполнительными комитетами, а в Дальневосточном крае в отдаленных сельских местностях—и сельскими советами». Бесплатные же свидетельства выдаются лишь лесными отделами земельных управлений не ниже окружных.
Согласно инструкции Наркомзема, опубликованной в №6/7 «Охотничьего дела», 1923 г., стр. 110, удостоверение на право охоты не выдается лицам, осужденным судом за имущественные преступления (грабеж, воровство, растрата) и за нарушения правил охоты, а также исключенным товарищеским дисциплинарным судом из членов Всероссийского союза охотников. К сожалению, эту инструкцию НКЗ теперь надо считать утратившей силу.
Взимание охотничьего сбора объясняется тем, что каждый гражданин обязан по мере сил и средств участвовать в составлении тех средств, которые ежегодно необходимы для жизни республики. А сверх того на издавна запущенное, хотя и очень важное государственное дело упорядочения охоты в нашей стране в ближайшем будущем правительству неизбежно придется делать некоторые затраты. Совершенно естественно, что в создании средств для этих необходимых затрат призваны участвовать прежде всего сами охотники. Кроме того, выборка удостоверений и уплата налога имеют и статистическое значение, позволяя лучше наладить совершенно необходимый учет охотников. Исключение допущено только для самых отдаленных и глухих частей промысловых районов, где из-за дальности расстояний, бродячего образа жизни значительной части населения, малого процента грамотности и общих тяжелых полярных условий жизни промысловое население не обязано ни выбирать удостоверений на право охоты, ни уплачивать каких-либо охотничьих сборов.
Списки этих промысловых районов устанавливаются народными комиссариатами земледелия и финансов РСФСР по согласованию с Комитетом содействия народностям Северных окраин (Комитет Севера) при президиуме ВЦИК. Городское, не промысловое население этих мест, конечно, должно подчиняться общим правилам о сборе.
В промысловых районах промысловое население начинает охотиться по обычаю, в остальных же местах — по декрету 1 марта 1923 г. — с 18 лет. Несовершеннолетним охота не разрешается (в Украинской республике может быть разрешена по особым ходатайствам Всеукраинского союза охотников и рыболовов).
Надо надеяться, что это отстранение несовершеннолетних от охоты недолго останется в силе. Оно внушено ошибочной мыслью, будто ружье в руках малолетнего опаснее для него и окружающих, чем в руках совершеннолетнего человека. Это ограничение нередко поддерживается и теми, кто понимает ошибочность только что указанного предрассудка, но полагает, что всякое ограничение числа охотников полезно, способствуя сохранению дичи.
Оба эти мнения неправильны. Значительно больше трех четвертей всех наших охотничьих зверей и птиц гибнет не от ружья, а от силков и иных самоловов и от разорения гнезд. И чем меньше доступно молодежи ружье, тем более изощряется она в разных менее сложных и явных способах охоты, до резиновых рогаток включительно. А ведь запрет охоты практически только и ограничивает (и то — до известной степени) лишь пользование ружьем, как менее доступным и более уловимым орудием. Очень много подростков бросило бы силки, чепцы и т. п., и выбирание яиц, получив в руки более серьезное и ответственное, более интересное, — но менее истребительное в их руках — ружье.
Лучшая охрана для дичи — широкое распространение именно среди молодежи охотничьих знаний и навыков, любви к природе и животным, охотничьей организации и дисциплины, — а все это совершенно не вяжется с запрещением охоты до совершеннолетия.
Правило это и ранее было (по крайней мере, в мертворожденном законе 3 февраля 1892 г.), но никогда решительно никем не выполнялось. И я не знаю ни одного действительно дельного охотника, который начал бы охоту позже 12 лет. А обыкновенно мы все, деревенские жители, — в селах ли, в усадьбах ли, — начинали охотиться с ружьем с 8—10 лет. Несмотря на это, довольно многочисленные у нас, особенно за последние 10 лет (ввиду сильного увеличения числа охотников), несчастные случаи от охотничьих ружей обыкновенно имеют своими виновниками именно совершеннолетнюю молодежь, людей, в 18—25 лет впервые начавших охотиться. С подростками от 8 до 17 лет это случается и теперь, как и прежде, почти так же редко, как и со старыми охотниками.
Да оно, если вдуматься, понятно. Подросток слишком благоговейно и любовно относится к «настоящему» ружью и слишком боится потерять его в наказание за слишком вольное с ним обращение. К тому же в некоторой степени он склонен с уважением относиться к наставлениям старых охотников. К 15—17 годам он уже сам становится в некотором смысле «старым охотником», привыкшим держать ружье и обращаться с ним правильно. Парень же 18—25 л., впервые взявший ружье, никого не склонен слушать и уверен, что он «все знает лучше». Необоснованная самоуверенность и ведет обычно к беде.
Кроме права охоты, нужно еще иметь места, где производить охоту. В этом отношении установившийся с начала революции порядок, что всякий охотник имеет право производить охоту в любом месте республики (кроме, конечно, населенных или возделанных пространств, заповедников и заказников), представляет некоторые неудобства. Не только вблизи больших городов, но и во многих других местах охотников стало так много, что производить вольную охоту, не принимая никаких мер к восстановлению запаса охотничьих животных, становится невозможным. Уменьшать количество охотников какими-либо искусственными ограничениями — недопустимо, раз мы признаем, что и любительская охота — полезное занятие как с единоличной, так и с государственной точки зрения.
Но всякие меры упорядочения охотничьего хозяйства, начиная с простого надзора на месте за соблюдением сроков охоты и с выделения заказных участков и кончая прикормкой и подсадкой дичи, требуют расхода энергии и средств, требуют планового и последовательного проведения. Иначе говоря — осуществление действительного охотничьего хозяйства требует действительного, реального охотника-хозяина на месте. Хозяин теоретический, не заинтересованный, только на бумаге, — хозяин за тысячу километров, — это значит: нет хозяина. А нет хозяина — нет и настоящего хозяйства. И это в особенности относится к делу сложному, мало изученному, делу новому у нас и непривычному, как правильное охотничье хозяйство.
Мы поднимали этот вопрос и в 1922 и в 1923 г., но вред «охоты без всяких ограничений» тогда еще не был достаточно широко выявлен. Затем настойчивость Уральского союза охотников и рыболовов, поддержанная и Комитетом Севера, добилась и от земельных органов признания необходимости дать охотничьим угодьям хозяина.
Конечно, таким хозяином может быть только местная охотничья организация (а в туземных промысловых районах — весь местный туземный род или общество), так как только в этом случае ничьи права в сущности не нарушаются: вступление в охотничий кооператив ни для кого не закрыто, а внести свою небольшую долю на хозяйство, плодами которого хочешь пользоваться, и подчиняться общим с товарищами правилам — всякий должен. Потому теперь, уже несколько лет, в Уральской области практикуется сдача охотничьих угодий охотничьим организациям в аренду бесплатно, но с обязательством вести правильное охотничье хозяйство. Для этого с земельными органами заключаются договоры применительно к правилам декрета «о порядке, условиях и сроках использования государственных земельных имуществ» от 23 августа 1923 г. с дополнением от 12 июня 1925 г. (Собр. узакон. 1925 г. №45, ст. 342). А находящееся накануне утверждения «Положение об охотничьем хозяйстве РСФСР” твердо вводит принцип приписки охотничьих угодий, т. е. сдачи их в аренду (охоттовариществам — в первую очередь).
За 1929 г. эта приписка угодий произведена в очень многих местах и кроме Уралобласти в виде опыта.
Источник: С.А. Бутурлин. Настольная книга охотника. Издание Вологодского товарищества охотников «Всекохотсоюз». 1930