Взгляды типологов-фитоценологов строятся в этом вопросе иначе. «Фитоценоз можно определить как совокупность растений на определённой территории, организованную борьбой за существование между ними в соответствии с данными условиями среды и характеризующуюся определенными взаимоотношениями как между растениями, так и между ними и условиями местопроизрастания.
Характер этих взаимоотношений определяется, с одной стороны, жизненными, иначе — экологическими, свойствами растений, с другой стороны — свойствами местообитания, т. е. характером климата, почвы и влиянием, человека и животных. Поэтому и наблюдаемая в фитоценозе известная обусловленность одних растений другими явилась лишь результатом борьбы за существование между растениями».
Прежде всего, необходимо отметить, что эти взгляды крайне противоречивы, ибо «жизненные свойства», т. е. свойства биологические, сводятся в данном определении к одним только экологическим свойствам. Отсюда почему-то делается вывод, что взаимная обусловленность растений есть лишь результат… борьбы за существование! Таким образом, получается, что в данном случае или слишком широко толкуют экологические свойства, или совсем отбрасывают внутренне-биологические свойства, растений, что очень упрощает представление о борьбе за существование. С другой стороны, приведенное определение противопоставляет организованный борьбой за существование фитоценоз и отношение фитоценоза и отдельных деревьев к среде, к условиям местопроизрастания, причем о взаимоотношении этих двух разных сторон фитоценоза не упоминается ничего, кроме мало говорящего «соответствия».
Правда, в другом месте на этот счет приводится следующее указание: «На всем протяжении жизни фитоценоза борьба за существование между растениями является движущей силой его; она является выражением тех внутренних противоречий, которые все время имеются между растениями внутри фитоценоза. Но если источник развития фитоценозов, таким образом, лежит внутри их самих, го это развитие нельзя отрывать от среды, от условий местообитания, так как эти условия, проникая в фитоценозы, влияют на ход борьбы за существование между растениями и тем участвуют также в определении направления и темпа развития фитоценозов».
Приведенная формулировка движущих сил развития фитоценоза значительно уточняет понятие о фитоценозе. Становится совершенно ясным, что, несмотря на предостережение о недопустимости отрыва фитоценоза от среды, он все же оторван от среды, ибо среда «проникает в фитоценозы» откуда-то со стороны и «влияет на ход борьбы за существование», которая, очевидно, происходит в фитоценозе, сформировавшемся еще до проникновения в него среды — воздуха, почвы и т. п. Цитированная формулировка «движущих сил» не оставляет сомнений в том, что фитоценоз — это не только абстракция растений от биоценоза, но и абстракция растений от воздуха, почвы и всего вообще местообитания. Поскольку, как мы в этом убедились, содержанием борьбы за существование является борьба за свет, влагу, минеральные питательные вещества почвы и т. п., то возникает вопрос, возможна ли, вообще говоря, борьба за существование в фитоценозе, который представляет собой группировку растений в абсолютной пустоте? Очевидно, что в данном случае «борьба за существование» взята как форма, лишенная своего содержания, как чистая «борьба».
Примат «внутреннего» над «внешним» осуществляется в рассматриваемой концепции таким образом, что борьба за существование становится внутренним, ведущим и первичным началом, а местообитание, экологические взаимоотношения становятся внешним, вторичным и играют подчиненную роль, т. е. обратно тому, что существует в действительности. Представление о «соответствии» между фитоценозом (борьбой за существование) и местообитанием не предполагает, конечно, обязательным, что первое содержит в себе второе, а представления о «проникновении» среды в фитоценоз и ее влиянии на ход борьбы за существование окончательно устанавливают искусственную стену между «внешним» (среда, местообитание) и «внутренним» (фитоценоз, лишенный среды).
В фитоценозе, лишенном среды, находится его сущность — абстрактная борьба за существование, двигающая его вперед… Такие представления рекламировались в качестве диалектических, так как якобы с их помощью были найдены движущие противоречия внутри самого фитоценоза. Но на самом деле авторы этих представлений развивают старые автогенетические концепции акад. С. И. Коржинского, всячески сдабривая их формально усвоенными передовыми взглядами, вследствие чего и получается своеобразная эклектика, полная логических противоречий.
Против нашей критики старых фитосоциологических взглядов на роль борьбы за существование между организмами выступил В. К. Веткасов (1953). Он считает, что наша критика односторонняя, что утверждение: «основой естественного отбора является изменение обмена веществ, приспособительный процесс» — неправильно, и упрекает нас в «незнании основ марксизма».
В. К. Веткасов приписывает нам «смешение человеческого общества с растительным и животным миром», теорию самоизреживания, созданную акад. Т. Д. Лысенко, мысль о возможности образования «смертных» форм в процессе самоизреживания и т. п. Эту часть выступления В. К. Веткасова мы не рассматриваем, относя се к чисто полемическим приемам, говорящим лишь о слабости нашего оппонента. Остановимся только на «конструктивной» стороне выступления.
В. К. Веткасов пишет: «Как межвидовые, так и внутривидовые взаимоотношения так глубоко проникают в понятие среды, что выделить этот фактор из среды едва ли возможно. Другими словами, и борьба за существование в растительном мире является одним из факторов среды, а уже среда (условия места произрастания) будет влиять на обмен веществ и приспособительный процесс».
Далее, в доказательство правильности своего мнения о невозможности отличить влияние ценологических факторов от влияния экологических В. К. Веткасов приводит примеры влияния густоты насаждения на почву, на атмосферный режим и т. д., примеры различия формы деревьев, выросших в редине и в полном насаждении, и т. п.
Пытаясь доказать всем другим невозможность различения роли взаимодействия растений от роли среды, В. К. Веткасов сам, как это видно из упомянутых его высказываний, различает эти два важнейших момента. Более того, он умеет сделать правильный вывод о том, что в густом насаждении деревья за счет взаимоотношений между собой изменяют свою форму и что эти формы недостижимы в условиях роста деревьев на просторе, т. е. при наличии взаимоотношений только со средой. Следовательно, главная цель нашего оппонента состоит не в утверждении невозможности «отделить» борьбу за существование от среды, так как он сам этого не придерживается. Отнесение «взаимоотношений между растениями» к среде равноценно утверждению, что в природе нет ничего, кроме среды, с чем, конечно, невозможно согласиться. Главная задача В. К. Веткасова заключается в ином: поставить на первое место «взаимоотношения между растениями», а на второе — среду. Совершенно не случайно наш оппонент избегает подчеркивать или даже упоминать о первичных формах влияния среды на растения и оперирует только примерами влияния растений на среду и друг на друга. Также не случайным является подчеркнутое нами применение по отношению к влиянию среды будущего времени после того, как В. К. Веткасов упомянул сперва борьбу за существование. Иными словами, В. К. Веткасов стоит на позициях первичности борьбы за существование и вторичности среды, стыдливо избегая писать об этом так резко и категорически, как это ему свойственно во всем остальном.
Устанавливаемая Веткасовым невозможность «отделять» роль борьбы от роли условий среды удобна для него в том отношении, что она подкрепляет его убеждение в первичности борьбы за существование. Вместе с тем попытка установить непознаваемость взаимоотношений между экологической и ценологической сторонами развития растительных сообществ возникает на почве сознания (может быть, только рефлекторного) слабости теории борьбы за существование как основного фактора развития растительных сообществ. Ясно, что сторонникам этой концепции невыгодно углубляться в существо «изучаемых» ими явлений.
Выше мы показали, какая стена между «средой» и «фитоценозом» создается некоторыми фитоценологами, исходящими из представлений о прямых и косвенных факторах среды. В дальнейшем при изложении вопроса о сукцессиях нам придется остановиться на самой практике фитоценологических исследований и рассмотреть, отражены ли в ней взгляды, составляющие существо только что цитированных основных понятий о фитоценозе и движущих силах его развития, или эти высказывания являются только случайными.