Целью лесной типологии, согласно В. Н. Сукачеву, является «необходимость расчленения леса на подразделения столь однородные по своим природным свойствам, что они требуют применения одинаковых хозяйственных мероприятий» (О некоторых основных понятиях лесной типологии, 1939).
«В этой однородности свойств всех ценозов, объединяемых в один тип, лежит и условие их практического применения. Типы леса только в узком нашем смысле и могут иметь существенное значение для лесного хозяйства. Только тип как объединение вполне однородных насаждений, будет требовать на всем протяжении своего распространения одного и того же хозяйственного мероприятия» («Дендрология», 1938, стр. 57). «Я считаю, что тип должен быть биологически, а, следовательно, и лесоводственно так однороден, так дробен, что дальнейшее его разделение в хозяйственных целях, как правило, не потребуется». Дальнейшее В. Н. Сукачев представляет себе, как «распределение этих (хозяйственных) мероприятий по территории лесного массива» на основе выделенных типов леса. При этом здесь уже можно свободно объединять их в любые хозяйственные группы, которые и будут меняться в своем составе, но ни в коем случае не следует допускать деления типов, леса как стабильной единицы на части.
Чем объясняется такой подход к увязке типов леса с производством? Объясняется он стремлением сохранить типы леса от тех перестроек, которые вносятся изменчивостью экономических условий и лесохозяйственной техники. Поэтому В. Н. Сукачев и рекомендует «отнюдь не смешивать в одно указанных два рода признаков (естественно-исторические и лесохозяйственные), а сначала установить естественно-исторические группировки, а затем подвергнуть их хозяйственной оценке». За «хозяйственной оценкой» огульно признается пестрая изменчивость, не связанная с природой леса. Между тем, как мы отметили выше, лесохозяйственная техника имеет свои существенные (устойчивые, «остающиеся») стороны, которые не дают права считать ее меняющейся вне связи с природой леса и его местообитаний. Это обстоятельство упускается из виду, и отсюда вытекают дальнейшие злоключения в вопросе об увязке с практикой.
Из вышеприведенного нетрудно заметить, что типы леса В. Н. Сукачева, претендующие на единственное и исключительное право «иметь существенное значение для лесного хозяйства», получают это значение не сразу, не в момент своего возникновения, а несколько позже, именно тогда, когда по ним будут «распределены хозяйственные мероприятия». Хотя нам не дано точных указаний, как нужно производить этот прием, но из указаний В. Н. Сукачева не остается сомнений, что данный прием рисуется в таком же примерно виде, как распределение продуктов между отдельными потребителями или расфасовка медикаментов на отдельные порошки и пилюли. В таком случае всегда должны быть под рукой, с одной стороны, большое количество предельно дробных типов леса, а с другой — базисный склад лесохозяйственных мероприятий неопределенно большой мощности, и останется лишь распределить запасы второго по мелким ячейкам первого. Перед нами — простое и ясное решение задачи использования типологии в лесном хозяйстве: чем дробнее типы леса, тем равномернее распределяются по ним лесохозяйственные мероприятия, и не возникнет случая, когда бы степень дробности типов оказалась недостаточной.
Типы леса в этом случае — высококвалифицированная продукция типологов-ботаннков. Базисный склад хозяйственных мероприятий, как это совершенно ясно для всякого,— склад продукции лесоводов (лесохозяйственников). Но эти последние, хотя и являются творцами своих «мероприятий», все же едва ли: смогут произвести их распределение на достаточно высоком научном уровне и, чего доброго, запутавшись в этом деле, переложат ответственность за результаты на типологов. Поэтому не следует доверять им распределительных функций. «Эту задачу нельзя перекладывать на лесоводов-производственников. Надо самим исследователям-лесотипологам объединить установленные ими типы в хозяйственные группы, показывая значение каждой группы для определенного хозяйственного мероприятия и намечая пути применения их к типам этой группы».
Будем исходить из предположения, что у нас нет никаких иных выходов; из создавшегося положения и остается только провести предложение В. Н. Сукачева в жизнь. Очевидно, при каждом лесничестве и лесоустроительной партии придется иметь отдельного лесотиполога, который смог бы обеспечить распределение каждодневно возникающих и изменяющихся мероприятий по дробным типам леса. В противном случае, как только типолог уедет из лесничества, функции распределения мероприятий перейдут к производственнику со всеми вытекающими отсюда последствиями для предельно дробных типов леса.
Все же и сам автор предложения, В. Н. Сукачев, не верит в его жизненность. В заключение относящегося сюда текста он пишет с оттенком разочарования о возможностях использования типов леса современной практикой лесного хозяйства: «Установление и описание типов леса — это только начало работы. Чтобы типы нашли свое полное применение в практике лесного хозяйства, должны быть изучены их лесоводственные свойства. Чем более разносторонне будут изучены эти свойства типов, тем глубже они войдут в практику лесного хозяйства. Поэтому особенно большое, значение имеют типы леса для лесного научно-исследовательского и опытного дела».
Таким образом, фитоценологи вполне прозрачно намекают, что для производства их типы леса не могут иметь «особенно большого значения». К этому грустному выводу они пришли лишь в конце пути, а в начале, как мы помним, они декларировали: «Типы леса только в узком нашем смысле и могут иметь существенное значение для лесного хозяйства». Таково расстояние между обещаниями и действительностью у фитоценологов.
Случаи подобных расхождений мы наблюдаем не впервые. Подводя итоги попыткам фитоценологов «внедрить» типы леса (ассоциации) в лесоустройство путем внесения названия типа в соответствующую рубрику таксационного описания (лесоустроительная инструкция 1926 г.), Алексеев писал: «Путаница как в типологических понятиях, так и в методах исследовательской работы и в способах применения типов получилась такая, что сами авторы новых теорий кончили тем, что признались, что надо погодить с проведением типологии в лесоводство. А между тем в практике лесного хозяйства все более и более чувствуется настоятельная необходимость считаться с условиями местопроизрастания насаждений при применении к ним различных хозяйственных мер и уже для всех ясно, что только типология может помочь в этом отношении лесному хозяйству».
Алексеев, будучи в ряде случав, как мы уже отмечали, непоследовательным, все же дал в своей критике «ботанической типологии» немало ценных замечаний, часть которых фитоценологи использовали (например, о соотношении типов и бонитетов), а другие могли бы сослужить им неплохую службу. Отметим хотя бы весьма глубокое замечание о хозяйственных группах из «ботанических» типов леса. Алексеев указывает, что составление хозяйственных групп ничем не регулируется и «в каждом лесничестве группы типов окажутся составленными совершенно своеобразно. Между тем на практике лесничим придется иметь дело не с «типами», а с «хозяйственными группами», и потому нельзя будет впоследствии увязать и сделать выводы из того материала, который даст опыт ведения хозяйства в связи с типами в лесах того или другого района. Следовательно, такие группы явятся существенным тормозом к скорейшему изжитию того, что у многих вызывает сомнение в целесообразности и своевременности немедленного устройства лесов по типам, т. е., иными словами, установление произвольных групп согласно инструкции затруднит выработку приемов хозяйства для каждого из типов леса».
Здесь, правда, сказалась непоследовательность Алексеева, неглубокое понимание им передовой методики, которой он пользовался чисто стихийно. Ведь, хозяйственные группы на основе алексеевской классификации не встречали возражений, ибо они были объединением известных, изученных и понятных в своем содержании категорий, экологически родственных (близких) между собой. Объединение же типов леса по лесоустроительной инструкции 1926 г., базирующееся на произвольной (подлежащей выработке на местах) фитоценологической классификации и добавочных признаках состава и бонитета, является (в типичном случае) неопределенным сочетанием неопределенных категорий. И совершенно прав был Алексеев, когда он отмечал, что подобными группировками устраняется весь смысл внедрения типологии в лесное хозяйство, что они являются лишь тормозом, помехой для дела. Типы леса служат целям обмена и рационализации лесохозяйственного опыта, а потому должны быть определенной, четкой, ясной, а также в известной мере стандартной категорией.