В самом деле, откуда взялись все наши домашние формы?
Уже из того определения их, которое было дано нами выше, вытекает с совершенной несомненностью, что все они приручены человеком, т. е. что было время, когда эти животные водились лишь в диком состоянии и лишь позже были приручены и одомашнены. Ясна и цель этого процесса: в одних случаях, составляющих большинство, человек преследовал при этом собственную пользу, в более же редких случаях стремился лишь к удовольствию от обладания данным животным или к какой-нибудь другой цели.
Можно, конечно, усомниться, так ли в действительности это, действительно ли все наши домашние животные были приручены человеком, хотя бы в очень отдаленное время. Однако, этот факт можно подкрепить вполне убедительными доказательствами, почему он обычно не возбуждает особенный сомнений.
Прежде всего целый ряд форм приручен не так давно, в историческое время, и относительно этих животных можно зачастую точно указать не только когда, но даже где данное животное стало домашним. Так, наши домашние канарейки приручены всего 3—4 столетия тому назад, причем их дикие родоначальники живут и в настоящее время на Канарских островах. Подобным же образом мы знаем, что кролик был приручен приблизительно в начале нашей эры в юго-западной Европе, скорее всего в Испании, где, по словам римских писателей, были необычайно многочисленны дикие кролики. Приведем еще пример, относящийся к более отдаленному прошлому и касающийся наших домашних кур. Исследованиями ряда ученых удалось установить, что эта птица проникла в Европу (именно в Грецию) в 6—7 веке до Рождества Христова из Азии и что в Индии и в Китае домашние куры были известны еще раньше, лет за 1000 до начала нашей эры. Уже это говорит за то, что куры были приручены где-нибудь в юго-восточной Азии, и, действительно, именно там водится и в настоящее время в диком состоянии красная или банкивская курица, чрезвычайно похожая на наших домашних кур. Имеется ряд очень веских данных в пользу того, что именно в этих местах свыше 1000 лет до Р. X. человек впервые приручил банкивскую курицу, которая затем распространилась в соседние страны и от нее произошли все породы наших домашних кур.
Этих трех примеров достаточно, чтобы показать, что относительно многих форм можно не только утверждать, что они приручены человеком, но даже указать, где и когда приблизительно это имело место. Однако, среди наших домашних животных имеются и такие, о приручении которых не сохранилось никаких исторических данных. Сюда относятся как раз наиболее распространенные и полезные домашние животные вроде собаки, рогатого скота, свиней. Все эти формы упоминаются в качестве домашних в самых древних памятниках письменности вроде Библии; даже более того, мы находим их изображения на остатках самых древних сооружений Египта и Мессолотамии, которые были построены за 5—6 тысячелетий до начала нашей эры. Отсюда приходится сделать вывод, что еще на заре человеческой истории, при первых египетских фараонах и у древних халдейских народов, человек обладал уже некоторыми прирученными и одомашненными формами.
Когда же могло произойти приручение последних и какие у нас имеются доказательства, что они вообще были приручены? На это дает, ответ уже не история, а доисторическая археология, изучающая доисторического человека, т. е. начинающаяся там, где кончается история.
Как известно, от доисторического человека, существование которого было, по-видимому, гораздо продолжительнее, чем тот период, который охватывает история, сохранились многочисленные остатки, которые и служат для археолога путеводной нитью. Сюда относятся, во первых, кости самого доисторического человека, которые, правда, попадаются очень редко, во вторых, служившие ему орудия — в наиболее древних отложениях самые грубые, в более новых уже более совершенные, затем остатки становищ доисторического человека, позволяющие судить, как он жил, чем питался и т. д., и, наконец, даже первые грубые рисунки его, сделанные им на орудиях или на стенах пещер и изображающие большею пастью различных животных.
Все эти находки позволяют, в конце концов, восстановить в общих чертах жизнь наших предков далеко за пределами истории. Мы узнаем из них, как постепенно развивалась человеческая культура, как шаг за шагом человек приближался к тому сравнительно высокому состоянию, в котором застает его начало истории. Благодаря этим же данным мы можем установить, что и древнейшие из домашних животных были приручены человеком, и даже указать, как это приблизительно происходило.
Подробнее на археологических данных мы остановимся дальше; здесь же отметим лишь, что в самых древних становищах человека не находят совсем домашних животных. Он стоял в это время на столь низкой ступени культуры, что у него не было даже собаки — этого первого друга и спутника каждого дикаря. В более поздних остатках мы находим указания, на приручение собаки и вслед за ней других животных. Сопоставляя все эти археологические данные с подобными же историческими данными, мы вправе сказать, что, действительно, решительно все домашние животные приручены человеком: одни позже, уже в исторический период, другие раньше, задолго до начала истории, т. е. в доисторическое время.
Установив самый факт приручения домашних животных человеком, ми должны перейти к следующему вопросу, именно выяснить, как шел этот процесс приручения.
Мы упомянули уже, что процесс одомашнения некоторых животных происходит и в настоящее время; именно теперь идет быстрыми шагами приручение страусов и зебр. В этом случае человек действует вполне сознательно и планомерно: он учел ту пользу, которую могут доставлять приспособленные к тропическому климату зебры или дающие ценные перья и громадные яйца страусы, и стремится сделать эти формы вполне домашними. Однако, приручение большинства домашних животных происходило в столь отдаленное историческое и даже доисторическое время, что предполагать тогда наличность подобной сознательности и планомерности совершенно невозможно. Гораздо правильнее предположить, что в этом деле главную роль играл случай, т. е. очень многие из наших обычных форм были приручены случайно.
Убивая самку, доисторический дикарь-охотник нередко находил при ней детенышей, которыми он также овладевал и приносил в свое жилище живыми, не преследуя при этом, конечно, никакой цели. В большинстве случаев эти молодые животные, вероятно, погибали, но иногда становились взрослыми и приручались. Подобные прирученные животные были, как можно думать, довольно частыми гостями в становищах первобытного человека, когда он не имел еще домашних животных. По крайней мере, многие из современных дикарей, по словам путешественников, чрезвычайно охотно воспитывают и приручают различных молодых животных, почему мы и можем предположить, что так же поступал и близкий к ним по степени своего развитая доисторический человек.
В этом отношении на него и на современных дикарей очень похожи дети, у которых, как известно, очень сильно развита страсть поймать то и ни иное животное живьем и затем, если можно, приручить его. Делается это ими без какой бы то ни было определенной цели, а просто из желания обладать живым существом. Таково же было то стремление первобытного человека, которое дало толчок и послужило началом к настоящему приручению и одомашнению домашних животных имеющему уже известный смысл и цель.
Однако, для этого в жизни первобытного человека должна была наступить одна в высшей степени важная перемена, именно он должен был сделаться из бродячего охотника оседлым земледельцем. Не может быть никаких сомнений в том, что на самой низшей ступени своего развития доисторические люди не имели еще постоянных жилищ и вели кочующий образ жизни, добывая себе пропитание звероловством. Это доказывается всеми теми остатками, которые сохранились от людей этого наиболее древнего периода, на чем, впрочем, останавливаться здесь мы не будем.
Конечно, на этой ступени культуры домашние животные были человеку еще не нужны (за исключением, быть может, собаки), почему он и не старался извлечь постоянную пользу из случайно приручаемых им животных. Однако, с течением времени, как показывает нам доисторическая археология, первобытный охотник-дикарь начал переходить к оседлому образу жизни и в связи с этим к его главному занятию звероловством и рыболовством стало примешиваться и земледелие. Довольно скоро последнее из побочного занятия стало главным, и перед нами оказывается, вместо кочующего охотника, оседлый земледелец.
С переходом к более оседлому образу жизни, с появлением первых зачатков земледелия у первобытного человека появляются и первые домашние животные. Польза последних при оседлом образе жизни настолько несомненна, что даже доисторическому дикарю она не могла не кинуться в глаза. Он начинает делать выбор между случайно попадающими в его руки и приручаемыми им животными: одни оказываются для него бесполезными, подчас даже вредными; другие, напротив, приносят известную пользу. Немудрено, что во время своих охот человек обращает теперь главное внимание на последних животных и именно их стремится поймать живыми и приручить.
Постепенно его кругозор все более и более расширяется. Выясняется, что прирученные быки, овцы или козы могут идти не только в пищу, но что можно пользоваться их шкурой, шерстью и молоком. Некоторые из прирученных животных приносят в неволе приплод, и человек научается ценить, как выгодно иметь детенышей от укрощенного уже животного. Словом, постепенно, шаг за шагом, в течение длинного ряда веков, человек переходит от случайного приручения попадающих в его руки животных к более планомерной ловле и приручению лишь некоторых из них, ему наиболее полезных, и, наконец, этот длинный процесс заканчивается уже настоящим одомашнением целого ряда форм. После всего сказанного понятно, что первыми из них оказались собаки и наши главные сельскохозяйственные животные (крупный и мелкий рогатый скот, свиньи).
Таким образом, главным стимулом для приручения первых домашних животных послужила приносимая ими польза. Ради последней были приручены в дальнейшем и многие другие формы, но было бы большой ошибкой распространять это на всех домашних животных. Мы знаем уже несколько форм, прирученных отнюдь не вследствие их пользы, которой они почти и не приносят, а исключительно ради доставляемого ими нам удовольствия. Сюда относятся золотые рыбки, канарейки, морские свинки. Впрочем, подобных форм среди наших домашних животных и очень мало, да и приручены они сравнительно недавно, на более поздних ступенях человеческой культуры. В древности был, однако, другой более могущественный стимул, который вызывал приручение и одомашнение некоторых форм, не приносящих также особенно большой пользы и прирученных во всяком случае не ради нее. Этот стимул заключается в религии.
Как известно, многим религиям присуще обоготворение некоторых животных. В более грубых и древних из них такое животное считается само за божество, но позже, с дальнейшим развитием религии, обоготворяемое животное оказывается только символом известного бога — как обычно выражаются, посвященным ему. Благодаря этому, обоготворяемое животное окружается таким почтением, что постепенное приручение и одомашнение его значительно облегчается. В конце концов и подобные формы переходят в. прирученное состояние, но человек не навевает из них первоначально никакой пользы, а делает их только предметом культа.
Прекрасный пример этого рода мы видим в домашней кошке. В Европе водится во многих местах дикая кошка, но целый ряд особенностей говорит за то, что не она была диким родоначальником нашей домашней; к тому же исторические данные свидетельствуют о сравнительно позднем появлении домашней кошки в Европе: уже после Рождества Христова. В других странах, например, в передней Азии, Индии, Китае кошка появляется также сравнительно поздно, но зато в Египте изображения и даже мумии кошек находят в памятниках, воздвигнутых за 2000 лет до начала нашей эры, быть может, даже в более отдаленное время.
Из произведений древних историков мы узнаем, что в Египте кошки были священными животными, посвященными богине Бает, причем даже случайное убийство одной из них каралось смертью. Причину обоготворения кошки некоторые усматривают в ее ночной жизни и плодовитости, так как и Бает была богиней луны и плодородия. Однако, существует и другая точка зрения, которая, как нам кажется, гораздо лучше рисует причины и обоготворения и одомашнения кошки. Дело в том, что в Египте водится в диком состоянии особая кошка, не встречающаяся у нас в Европе и называемая нубийской. Можно думать, что диким предком домашней кошки является как раз этот вид, что подтверждается и изучением мумий кошек, находимых в некоторых пирамидах Египта. Нубийская кошка песчано-желтого цвета и напоминает собой львицу в миниатюре, в чем, быть может, и кроется разгадка ее обоготворения. Можно предположить, что доисторические предки египтян обоготворяли льва, с которым им, вероятно, часто приходилось встречаться в то время. По мере развития религии и появления жрецов, последние воспользовались живым миниатюрным изображением бога-льва — нубийской кошкой, которую им удавалось иногда приручать. Постепенно нубийская кошка одомашнилась и размножилась в египетских храмах, превратившись в настоящее домашнее животное. Культ льва за это время был уже оставлен и забыт: время столь грубой религии уже прошло и появились новые, более отвлеченные боги. Однако, кошка осталась священным животным и за свою плодовитость и ночную жизнь была посвящена соответствующему новому божеству.
Можно думать, что домашняя кошка отнюдь не является единственным животным, прирученным из-за религиозных целей. Сюда же относится из птиц, например, голубь, прирученный семитами или финикиянами в западной Азии. Дикие голуби, предки домашнего, особенно охотно селятся в пещерах, которые издавна посвящались для служения божеству. Отсюда понятно обоготворение голубя, (следы чего заметны и до сих пор), а также то, что в древности эта птица разводилась обычно при храмах.
Многие идут еще дальше и готовы признать прирученными из религиозных целей очень многих животных. Допускают, например, что первоначально корова обоготворялась за сходство ее рогов с полумесяцем. Однако, едва ли дело обстояло в действительности так: религиозные соображении могли иметь место при приручении немногих домашних животных, а большинство их все же было, вероятно, приручено из-за приносимой ими пользы, веления которой наиболее сильны на всяких ступенях культуры.
Рассмотрев, как шло приручение и одомашнение животных, мы переходим к. наиболее важному и интересному для нас вопросу, именно к тому, от каких диких форм произошли наши домашние животные и каким: образом могло произойти превращение дикого животного в домашнее со всеми его характерными особенностями. На этих вопросах нам придется, в виду их большого значения и интереса, остановиться наиболее подробно.