Когда хозяйка сажает наседку сразу на все яйца, отложенные только что или несколько дней назад, это вполне правильно, так как все цыплята выведутся одновременно — примерно через 20 дней. Но как обстоит дело у живущих на воле птиц? Существуют виды, например совы и другие крупные птенцовые птицы, которые приступают к насиживанию с первого же яйца и продолжают нестись каждые один-два дня — по яйцу. Птенцы вылупляются здесь через промежутки в один-два дня; при этом разница в размерах подрастающих птенцов будет очень резкая.
Рассмотрим птенцов полевого луня, младший из них имеет возраст 19 дней, следующий — 23 и старший — 27 дней. В гнезде были четыре птенца и один болтун. Болтуном оказалось, видимо, предпоследнее из отложенных яиц; второго по возрасту птенца мы оставили в гнезде при родителях. За неделю до того, как был сделан этот снимок, птенцы весили 128, 228 и 340 граммов. У болотных сов подобное различие в величине птенцов выражается особенно ярко. Гнездо, помещающееся открыто на болотистых полянах, выглядит издали, как белая кегля. Голова старшего птенца образует вершину; другие птенцы — один меньше другого — прижимаются к нему со всех сторон. В сплошном комке пуха их сначала даже не разобрать. В целом гнездо производит впечатление проплесневевшей, сильно расширяющейся вниз торфяной глыбы.
Голубь откладывает первое яйцо в поздние послеобеденные часы, а затем оба родителя стоят над ним, посменно прикрывая его так, что оно не видно снаружи и не слишком стынет. Через день откладывается второе яйцо, после чего начинается настоящее насиживание, в результате которого оба голубенка выводятся через 16,5 дня, примерно одновременно. Многие певчие, хищные и другие птенцовые птицы делают так: первые три яйца ими не насиживаются, затем начинается их постоянное обогревание и откладываются еще два яйца, из которых птенцы выходят несколько позже, чем из первых трех яиц. Среди выводковых птиц также есть виды, которые начинают насиживание до откладки последнего яйца, как, например, поганки и пастушки. После вывода первых птенцов заботу о них берет на себя один из родителей, в то время как другой продолжает насиживать оставшиеся яйца. Если же у выводковых птиц воспитанием выводка и притом большого занят только один родитель, то безусловно необходимо, чтобы все птенцы появились на свет одновременно, так как они покидают гнездо уже через несколько часов после вылупления. Весьма любопытно, как протекает, например, у рябчиков и у кряквы процесс откладки яиц и насиживания. Первые яйца откладываются на еще сырую землю и прикрываются тотчас же травой или чем-нибудь в этом роде. Птица приходит к гнезду каждый день, откладывает в него новое яйцо и каждый раз задерживается на гнезде все дольше и дольше, пока, наконец, с последним яйцом начнет настоящее насиживание. Разметив яйца, можно при просмотре их на свет обнаружить, что первые яйца ко времени откладки последнего имеют уже хорошо различимый зародышевый диск. Это находит свое объяснение в том, что при откладке яиц птица с каждым разом все более и более согревает отложенные раньше яйца. Вполне возможно, что давно оплодотворенные и долго находившиеся в организме матери яйца нуждаются в несколько более коротком времени насиживания, чем отложенные раньше. Во всяком случае, в природе, когда все инстинктивные действия птицы протекают нормально, птенцы из всех одиннадцати-тринадцати яиц кряквы выводятся через двадцать шесть дней насиживания в течение каких-либо двух часов. Птенцы обсыхают под матерью и, возясь под нею, просаливают свой пуховой наряд сверху и снизу так, что уже через несколько часов не боятся намокания и могут быть выведены из гнезда. При этом создается впечатление, что не мать побуждает птенцов к выходу из гнезда, а они сами стремятся убежать и старая птица только указывает им некоторым образом дорогу. Врожденный инстинкт подсказывает ей, что птенцы не могут летать, но только прыгать, бегать, плавать, нырять. Поэтому привычную ей дорогу от гнезда к воде, которую утка обычно пролетала, она проделывает на этот раз медленно, пешком. Если какой-либо птенец отстает, он пронзительно пищит и тем побуждает мать задержаться и вернуться к нему. Таким образом стайка приближается (часто за несколько сот метров) к своей цели, т. е. к воде, причем здесь, естественно, не может случиться ничего, что не было бы предопределено филогенетическим развитием вида; к тому же мыслительные способности птицы недостаточны для того, чтобы ориентироваться в необычном для нее положении.
Часто, если на земле нет хорошего укрытия, кряквы гнездятся высоко в гнилых деревьях, старых гнездах хищных птиц или в других подходящих местах. Когда приходит время идти к воде, птенцы спрыгивают вниз, присоединяясь к ожидающей их там матери, и направляются затем к ближайшему водоему. В природных условиях такой высокий прыжок не приносит обычно этим мягким пуховым комочкам почти никакого вреда. Совсем иные последствия будут, если это происходит в городе. Так, на плоской крыше одного четырехэтажного дома в центре Берлина, как раз над городским бюро по охране природы, гнездилась кряква. Ее совсем маленькие птенцы бегали по покрытой мохом крыше и срывались на мостовую, где большинство их и нашло печальный конец. Некоторые из возмущенных этим прохожих обратились с жалобами на происходившее в этот же самый дом.
В следующем году, как только птицы вновь заняли прежнее место, я был вызван для совета. Мною было предложено сделать вокруг гнезда низкое ограждение и дано указание вызвать меня тотчас же, как только в заранее рассчитанный нами день птенцы начнут выводиться. По выводе птенцов взрослую утку поймали в большую сеть, а птенцов выловили в заборчике, и вся семья была перенесена на пруд находящегося в пяти километрах оттуда зоологического сада. Осторожно, чтобы не перепугать старую птицу, была открыта дверка ящика на берегу пруда, и вскоре кряква плавала там вместе со своим выводком. В следующем году та же утка (она была окольцована) поселилась опять на прежнем месте, и вся процедура повторилась сначала.
Приведем еще один пример, опять-таки касающийся уток. Несколько лет назад я повесил большую, гладкую внутри дуплянку для свободно летающих в Берлинском зоологическом саду мандаринок и Каролинских уток, которые охотно избирают подобные места для гнездования. Выведенные ими там птенцы выпрыгивали оттуда на край входного отверстия и затем, с десятиметровой примерно высоты, на травяной ковер лужайки. При осмотре гнездовых ящиков осенью в одном из них были обнаружены высохшие трупы птенцов кряквы. Это объясняется следующим образом. Птенцы всех гнездящихся в более или менее глубоких дуплах уток, например птенцы мандаринки, гоголя и мускусной утки, имеют возможность благодаря острым когтям на пальцах взбираться по крутой гладкой поверхности. Они выкарабкиваются без особых затруднений из неприкрытого высокого ящика и могут даже бегать вниз головой по прикрывающей подобный ящик проволочной сетке. Следовательно, они вполне способны вылезать из тесного и глубокого дупла. Птенцы же тех уток, которые гнездятся на земле или в плоских гнездах, не имеют подобных приспособлений, а матери никогда не придет в голову помочь им выбраться хотя бы лишь до выходного отверстия, взяв их, скажем, в клюв или подставив свою спину в виде ступеньки лестницы. И если такие новорожденные птенчики на своем первом пути к воде попадут в ямку с гладкими краями или к полотну железной дороги, они погибнут, хотя яма и будет вовсе неглубокой по отношению к величине взрослой утки. Мать будет стоять с криком над детьми, но не окажет им никакой помощи в преодолении незначительного в сущности препятствия. Затем она удалится с оставшимися птенцами.