Кукушка весит примерно 100 граммов, столько же весит и дрозд; однако последний откладывает яйца весом по 7—8 граммов, тогда как кукушка — только по 3 грамма. Следовательно, яйца кукушки не тяжелее яиц домового воробья, который сам весит всего только 30 граммов. Для развития зародыша в яйце кукушки необходимо около 121/4 суток. Этот срок несколько короче, чем у большинства приемных родителей, так что кукушенок выходит из яйца либо несколько раньше, либо одновременно с другими птенцами. Таким образом, сроки развития птенца кукушки совпадают не со сроками развития птенцов других птиц той же величины, но со сроками мелких певчих птиц, выкармливающих своих птенцов насекомыми.
Самка кукушки следит за избранной ею парой птиц, и вид только что выстроенного гнезда побуждает ее к кладке. Гнездо, в котором отложены уже все яйца, кукушка оставляет без внимания. Биологическая целесообразность сказанного несомненна, так как если яйцо отложено с запозданием (т. е. в гнездо, где уже началось насиживание), то к тому времени, как выведется кукушенок, его приемные братья будут уже достаточно велики, могут придавить его и уже во всяком случае не позволят выбросить себя из гнезда. А это последнее обстоятельство является самым существенным моментом в биологии размножения кукушки. Яйцо кукушки в общем сходно по расцветке (как основным тоном, так и пятнистым на нем рисунком) с обычной окраской яиц мелких певчих птиц, которые являются жертвой паразитизма кукушки. Встречаются, однако, и чисто голубые яйца; их находят в гнездах горихвосток. Ясно, что для того, чтобы яйцо было насижено, оно не должно (за редкими, весьма определенными исключениями) сколько-нибудь заметно отличаться по виду от яиц приемных родителей. Поэтому в местностях, где кукушка подкладывает яйца в гнезда только одного определенного вида птиц, сходство их яиц выражено особенно резко. Это наблюдается на севере, где кукушка избирает преимущественно гнезда юрка, и на северо-востоке, где воспитательницей ее детей почти всегда бывает горихвостка. В Средней Европе кукушка подкладывает яйца в гнезда различных птиц, соответственно этому и яйца ее выглядят по-разному.
Сходство во внешнем виде яиц кукушки и «хозяина» существует, однако, далеко не всегда; у яиц кукушки нет сходства, например, с яйцами крапивника, пеночки и завирушки; но, видимо, эти птицы просто не могут с помощью своего слабого клюва выкинуть замеченное ими чужое яйцо из глубокого гнездового лоточка.
В последнее время сделано много попыток определить, узнают ли птицы в своем гнезде чужие яйца. Для опыта брались преимущественно птицы, к которым кукушки обычно подкладывают свои яйца, например славка и сорокопут. Выяснилось, что глаз человека в данном случае оказывается более острым, а птицы замечают разницу только тогда, когда она достаточно велика. Если возбудившее внимание птиц чужое яйцо резко отличается от ее собственных, то большинство мелких птиц выбрасывает его или покидает гнездо. Установлено также, что отдельные виды певчих птиц в сущности не знают своих яиц. Так, один исследователь заменил еще неоконченную кладку садовой славки яйцами славки-завирушки, и когда садовая славка снесла последнее яйцо, она выбросила его вон и насиживала яйца славки-завирушки; таким образом, она приняла свое яйцо за чужое, так как оно отличалось от прочих яиц в гнезде и величиной и окраской. Есть некоторые виды птиц, которые вполне могли бы быть приемными родителями кукушки, однако в их гнездах почти никогда не находят яиц последней: надо думать, что эти птицы не терпят в своем гнезде чужих яиц. Я подложил однажды яйцо кукушки в гнездо пеночки-пересмешки. После вызванной моим поступком тревоги один из родителей поспешно сел в гнездо, однако позднее яйца кукушки в этом гнезде не оказалось, тогда как высиживание остальных яиц продолжалось нормально. Так как каждая самка кукушки откладывает яйца только определенной окраски и выбирает в качестве приемных родителей только воспитавший ее самоё вид, то можно говорить в данном случае о естественном отборе на сходство яиц кукушки и ее «хозяина». Самка кукушки, воспитанная в гнезде серой славки, представляет собой наглядное доказательство того, что яйцо, из которого она вывелась, было принято славкой; далее можно предполагать, что ее яйца будут такими же, как и яйцо, из которого вывелась она сама. Конечно, для этого надо еще предположить, что окраска яиц передается по наследству от матери, а не от отца. У экзотических кукушек дело обстоит проще в том отношении, что они откладывают яйца только в гнезда одного или двух видов птиц и яйца их как по величине, так и по окраске совершенно сходны. Некоторые из певчих птиц, кажется, развивают постепенно способность распознавать яйца кукушки, что необходимо для сохранения вида; в противном случае возникла бы известная угроза для существования его в некоторых определенных местностях, например, для тростниковой камышевки, которая из года в год воспитывает птенцов кукушки вместо своих. Другим видам это не столь необходимо, так как их гнезда посещаются кукушками менее часто. Птицы тех видов, гнезда которых не посещаются кукушками, не обладают способностью разбираться в содержимом гнезда. Мы знаем, что хищные птицы, точно так же как утиные, куриные и голенастые, спокойно насиживают круглые камешки, бутылочки и многие другие предметы.
При подкидывании своего яйца, которое кукушка либо приносит в клюве, либо непосредственно откладывает в чужое гнездо, она выкидывает обычно из гнезда одно из находящихся уже там яиц.
В противоположность нашей обыкновенной кукушке несколько более крупная южная хохлатая кукушка откладывает несоразмерно большое яйцо, причем приемными родителями служат вороны и сороки. Она сама весит 135 граммов, а ее яйцо в 12 граммов весом занимает промежуточное положение между яйцом вороны (17 граммов) и яйцом сороки (10 граммов). Нередко случается, что в одно гнездо откладывается несколько яиц, и тогда молодые хохлатые кукушки воспитываются совместно с воронятами, причем родители не замечают, что они выкармливают птенцов на одного или двух больше, чем обычно.
Не только определенные виды кукушек, но и представители некоторых других отрядов не строят своего гнезда, подкладывая яйца в гнезда других птиц. К таким птицам принадлежат африканский медоуказчик, относящаяся к трупиалам воловья птица Южной Америки, большое количество африканских вдовушек (собственно ткачики), а также одна южноамериканская утка, которая особенно склонна подбрасывать яйца в гнезда хищных птиц. Конечно, ее птенцы убегают по вылуплении прочь от гнезда и присоединяются к какой-либо утиной семье. Нам кажется, что во всех этих случаях «гость» выходит из яйца несколько раньше, чем его приемные братья, и если он воспитывается вместе с ними, то расцветка верхней стороны тела, точно так же как и полости рта, сходна с таковой же у «хозяев». Это не относится к птенцу названной выше утки, так как его приемная мать, точно так же как и ее птенцы, не проявляет враждебных чувств к приблудившемуся утенку.
Наша европейская кукушка откладывает яйца в гнезда очень маленьких птиц, которые не в состоянии выкормить в добавление к своему выводку еще и птенца кукушки. Крапивник, например, кроме птенца кукушки, имеет 6 своих птенцов; последние должны уступить свое место гостю. В соответствии с этим у кукушки выработался удивительней инстинкт, который с человеческой точки зрения кажется очень жестоким, но обеспечивает существование вида. У совершенно голого и еще слепого кукушенка через несколько часов после рождения возникает стремление выбросить из гнезда все, что там находится, т. е. птенцов и яйца. Он подталкивается, пятясь назад и несколько боком, под другого птенца или яйцо, если оно еще есть, и вкатывает его себе на широкую, несколько вогнутую спину, поддерживая поднятыми вверх наподобие рук передними конечностями, которые у кукушки, в противоположность другим только что выведшимся птенцам, сильны и подвижны. Затем он взбирается со своей ношей на край гнезда. Опорой при этом ему служат передняя часть головы и лоб, как это можно видеть на рисунке, сделанном с натуры. Маленький слепой носильщик подтаскивает свою ношу к самому краю; здесь он должен сбросить ее, не вывалившись сам, после чего ловко скатывается обратно в гнездо, чтобы приняться за очередную жертву. Я заснял этот процесс на кинофильм, и это просто сделать, так как достаточно подложить к принесенному с гнездом в комнату кукушенку другого птенца или яйцо, и он тотчас же примется за свою работу. Показ подобного фильма сильно действует на зрителя. Он сожалеет, соответственно своему человеческому чувству справедливости, о выкидываемых из гнезда птенцах, тогда как полезнее было бы заострить свое внимание и размышления на тонком и прямо-таки загадочном инстинкте у кукушенка. Примерно через четыре дня описанный инстинкт угасает, но и этот срок вполне достаточен для того, чтобы удалить из гнезда все, что, по мнению подкидыша, мешает его нормальному развитию. Конечно, все понимают, что последние слова сказаны в шутку. Однако раньше действительно думали, что во всех своих поступках животное руководствуется сознанием. И вот исследование поведения только что выведшегося птенца кукушки наглядно демонстрирует нам всю ложность этого столь распространенного раньше мнения. Ведь совершенно невероятно, что все это делается в силу предусмотрительности птенца, имеющего всего только 2—3 дня от роду. Невероятно также, что столь юное, беспомощное создание может обладать необходимыми для такого действия рассудительностью, энергией и сознанием. С таким же правом можно было бы утверждать, что щенок переваривает молоко, сознательно действуя пепсином, соляной кислотой и другими ферментами. Не может быть также речи и о постепенном вытеснении других птенцов вследствие быстрого роста более сильного кукушенка. Однако подобная чушь все еще находит себе место в современных книгах по естественной истории.
Я подыскал себе для зарисовки и киносъемки гнездо садовой славки с одним кукушечьим яйцом и через два дня после вылупления обнаружил там на самом краю гнезда двух мертвых птенцов. Их смерть наступила, вероятно, за 12 часов до моего наблюдения (вес их был 4 и 5 граммов, т. е. они были уже в двухдневном возрасте). Старая птица в это время обогревала маленького убийцу-кукушенка. То обстоятельство, что старая птица рядом с двумя трупами своих птенцов спокойно обогревала подкидыша, следует рассматривать как разительное доказательство полной бессознательности — инстинктивности — действий птицы в это время. Многие считали бы, безусловно, естественным, чтобы славка возможно скорее столкнула своих птенцов обратно в гнездо, а непрошенного гостя выкинула наружу или умертвила на месте. Птица могла бы сделать это без промедления. Однако в действительности замученные птенцы не представляют для старых птиц уже никакого интереса, а их инстинкт обогревать и кормить кого-то вполне удовлетворяется оставшимся в гнезде «приемышем».
Еще несколько слов об «обмане», жертвой которого служат «бедные, обманутые» приемные родители, принужденные выкармливать «ненасытного» птенца кукушки. Прежде всего, как это следует из приведенного выше примера со славкой, они вовсе не знают того, что перед ними стоит задача «воспитать» птенца, а во-вторых, подрастающий кукушенок нуждается отнюдь не в большем количестве пищи, чем, например, 6 птенцов трясогузки с их в целом много большей поверхностью тела, а следовательно, и большей теплоотдачей и с более интенсивным обменом веществ. Далее, когда подлетки выходят из гнезда, родители принуждены разыскивать их, чтобы дать им корм. Все это в случае «приемыша» отпадает, так что парочке трясогузок попросту гораздо легче и удобнее иметь дело с ним, нежели с собственным многоголовым выводком. Создается даже впечатление, что кукушенок дает их инстинкту выкармливания птенцов большее удовлетворение, чем собственный выводок, и они кормят его со страстью. Если бы подобное занятие не давало удовлетворения указанному инстинкту, можно сказать, не приносило птицам удовольствия, то они и не воспитывали бы приемыша, тем более что к этому птицу не принуждает ни закон, ни мораль. Следует добавить, что только что вылетевший из гнезда и помещенный в вольеру кукушенок вызывает на кормление даже таких птиц, которые вряд ли могут его фактически кормить. Чтобы приучить кукушенка только к себе, я был принужден однажды удалить из вольеры молодых мухоловок. Они летали около разевающего рот кукушенка и, так как не могли все же до него дотянуться, садились ему на голову или пытались кормить его налету.