Автор: В. C. 3алетаев
Каспийское море издавна является рыбопромысловым бассейном первостепенного значения. Кроме рыбы, здесь много и рыбоядных птиц. В связи с этим в последние годы ряд исследователей занят оценкой практического значения рыбоядных птиц Каспийского моря (Дюнин, 1936, 1948; Пахульский, 1951; Бородулина, 1949 и др.). С 1951 г. этот вопрос стал объектом наших специальных исследований (Гладков и Залетаев, 1954, 1955 и 1956; Залетаев, 1955, 1960), проводившихся на восточном берегу Каспийского моря.
Рыбохозяйственные организации, с которыми мы были связаны, интересовались, в первую очередь хозяйственно-экономической оценкой роли рыбоядных птиц, а именно: влияет ли их деятельность непосредственно на уловы рыб. Другой не менее существенной для хозяйства стороной является изучение влияния рыбоядных птиц на запасы рыб, динамику их численности и состояние воспроизводства как в естественных условиях, так и под давлением интенсивного промысла. Таким образом стоит вопрос о биологической роли этой экологической группы птиц в природном комплексе восточной и северо-восточной части моря. В связи с этим необходимо прежде всего рассмотреть видовой состав рыбоядных птиц, особенности их географического распространения, миграции, численность, условия образования скоплений и районировать акваторию Восточного Каспия по особенностям размещения птиц-ихтиофагов.
На побережье Восточного и Северо-Восточного Каспия можно встретить 45 видов рыбоядных птиц. В их составе 3 вида веслоногих: большой баклан, кудрявый и розовый пеликаны, 17 видов чайковых: 8 видов чаек, 8 видов крачек и короткохвостый поморник, 2 вида гагар, 4 вида поганок, 5 видов голенастых, 9 видов гусиных: 6 видов уток и 3 вида крохалей, голубой зимородок и 4 вида хищных птиц.
Из этих рыбоядных птиц гнездятся на побережье восточного и северо-восточного Каспия, а также на островах 14 видов, на берегах Мангышлака 5 видов, на Мангистаусских островах 10 видов, в северо-восточной части моря, на берегах п-ва Бузачи и островах к северу от него — 9 видов.
Массовыми пролетными являются 18 видов птиц, обыкновенными, но сравнительно немногочисленными на пролетах и в период летних кочевок — 12 видов. Зимуют 14 видов птиц, из которых 10 встречаются обычно и некоторые иногда бывают многочисленны.
Все упомянутые птицы в той или иной мере питаются рыбой, однако для одних видов рыба является единственным и исключительным кормом, у других она составляет лишь некоторую часть их нормального рациона, третьи поедают ее только временами или случайно, поэтому относить всех птиц, питающихся рыбой, к единой категории «рыбоядная птица» было бы неправильно. Ихтиофагия развита у разных видов в различной степени. Виды птиц, специализированные только на добыче рыбы вообще или ее определенных видов, можно назвать «полными ихтиофагами». Те виды птиц, которые питаются преимущественно рыбой, но в пищевом рационе их участвуют и другие корма, мы называем просто ихтиофагами или «преимущественными ихтиофагами». Птиц, в питании которых рыба составляет меньшую часть, по сравнению с другими видами кормов, или для которых характерна закономерная сезонная смена кормов (например, у некоторых болотных крачек в определенные сезоны рыба совершенно выпадает из рациона, хотя в другие сезоны эти птицы могут питаться исключительно рыбой), мы называем «частичными ихтиофагами».
Наконец, четвертую категорию составляют птицы, случайно поедающие рыбу. По большей части они не заслуживают причисления к рыбоядным, но в отдельных условиях случайная ихтиофагия может перейти в постоянную (зимнее питание некоторых уток на море). Надо заметить также, что птицы одного и того же вида в различных географических пунктах, в зависимости от условий среды, могут проявлять себя то как преимущественные, то как частичные ихтиофаги.
К числу полных ихтиофагов, населяющих восточный и северо-восточный Каспий, относятся птицы 15 видов. Преимущественная ихтиофагия свойственна 14 видам птиц. К их числу мы добавляем тех частичных ихтиофагов, которые в сезоны своего пребывания в исследуемой области питаются почти исключительно рыбой (поганки, обыкновенная и малая чайки).
В группу частичных ихтиофагов входят 9 видов птиц, а случайная ихтиофагия известна для 6 видов уток, при этом нырковые утки чаще, чем речные, поедают рыбу.
Побережье северо-восточной и восточной части Каспийского моря можно разделить на 4 географических района: 1) район среднего и южного Мангышлака (от мыса Сыгындык к югу до Бекдаша), 2) район Мангистаусских островов и прибрежных вод северного Мангышлака (до мыса Сыгыдык на юге), 3) район мелководий, островов и островков северо-восточного Каспия (к юго-западу от прорвы до северных берегов п-ова Бузачи) и 4) туркменский район — низкие берега (в том числе ракушниково-песчаные) к югу от северной части залива Кара-Богаз-Гол. Выделенные районы побережья характеризуются своим особым комплексом физико-географических условий (типом берегов, особенностями гидрологического режима, глубинами моря и т. п.) и своеобразной фацией рыбоядных птиц.
Рыбоядные птицы распространены в восточной и северо-восточной части Каспийского моря очень неравномерно. Это особенно ярко проявляется в гнездовое время и несколько выравнивается весной и осенью, когда птицы-ихтиофаги широко кочуют вслед за косяками мигрирующих рыб.
Распределение рыбоядных птиц в гнездовое время определяется наличием мест для устройства гнезд, условиями защиты их от наземных хищников и размещением рыб, служащих кормом для этих птиц. Большой баклан гнездится на восточном Каспии лишь на берегах среднего и южного Мангышлака, где устраивает гнездовые колонии на каменистых островах, защищенных от прибоя (у о-ва Кос-Кудук; а в прошлом, кроме того, несколько севернее мыса Скалистого и на о-ве Кара-ад), и на карнизах берегового обрыва на мысах: Меловом, Джиланды, Арападирек, Токмак, Мазарлы, Сенгерли, Суе и на береговом обрыве Адамташ, севернее поселка Бекдаш. У берегов северного Мангышлака, Мангистаусских островов и в северо-восточной части моря в гнездовое время рстречаются изредка только отдельные небольшие бродячие стайки холостых бакланов. В районе залива Кара-Богаз-Гол в мае-июне бакланы бывают, по-видимому, лишь во время кормежек или случайно. Численность больших бакланов, гнездящихся на западном побережье Мангышлака, различна и приблизительно составляет 4 тыс. птиц.
Чайки, в первую очередь серебристые (хохотуньи) и черноголовые хохотуны, затем морские голубки и в небольшом числе обыкновенные чайки, гнездятся преимущественно на уединенных низменных островках и группах шалыг (мелких островках) в северо-восточной части моря к северу от горловины пересохшего залива Мертвый Култук и у берегов п-ова Бузачи, в том числе на Долгинских шалыгах и Кара-Кусе, против п-ова Долгого. Сравнительно немного серебристых чаек и еще меньше морских голубков гнездится в районе Мангистаусских островов на осушившихся отмелях и единично — на островах.
У каменистых западных берегов Мангышлака в гнездовое время чайки малочисленны или даже редки. Встречаются, главным образом холостые бродячие птицы. Лишь на острове в заливе Кендырли на косе Ада и, по-видимому, на мысе Ракушечном и на островках в заливе Александр-бай гнездится небольшое количество серебристых чаек и морских голубков. Несколько больше их на низком песчаном побережье в районе залива Кара-Богаз-Гол.
Общая численность чаек в северо-восточной части моря, являющейся основным местом их гнездования на всем восточном Каспии, достигает ориентировочно 6—7 тыс. птиц, в районе Мангистаусских островов около 1000 и у западных берегов Мангышлака едва ли больше 100 птиц.
Распространение крачек тоже неравномерно, но они встречаются на гнездовье в разном количестве во многих участках побережья. Основным районом их гнездовых скоплений служат Мангистаусские острова и отмели, окружающие их, островки Кара-Кусе и Долгинские шалыги. Здесь гнездилось, по нашим подсчетам в 1951 и 1952 гг., до 35 тыс. крачек, главным образом обыкновенных, составляющих около 90% от общей численности всех видов крачек. Затем в порядке убывания численности следуют малые и пестроносые крачки, чегравы и чайконосные крачки. Гнездовья чеграв нам удалось обнаружить только в этом районе побережья. В небольшом числе они гнездятся, по-видимому, и северо-восточнее. Значительно меньше крачек гнездится у берегов п-ва Бузачи и в северо-восточной части моря. Судя по результатам сборов яиц рыбаками, количество гнездящихся крачек достигает нескольких тысяч. При этом пестроносых крачек по сравнению с другими видами в этом районе значительно больше.
На побережье Мангышлака довольно много крачек гнездится только на острове в заливе Кендырли и на косе Ада, где их насчитывается около 10 тыс. птиц (главным образом обыкновенные и в меньшем количестве малые крачки). Небольшое гнездовье пестроносых крачек (не более 50 пар) существует на солончаке в пустыне в 3 км от берега к востоку от о-ва у Кос-Кудука. Гнездовая колония из 50—60 гнезд обыкновенных и 20—30 гнезд малых крачек бывает ежегодно на островах в заливе Александр-бай.
Очень небольшие гнездовые колонии из нескольких пар, иногда из одного или двух десятков пар, малых и реже обыкновенных крачек рассеяны в нескольких местах побережья: на низком берегу залива Сарыташ (северный берег Мангышлака), на Батинской косе, в окрестностях мыса Скалистого, на восточном берегу моря у колодцев Ак-шукур и Кос-Кудук, на мысах Песчаном, Ракушечном и на песчаном побережье в районе залива Кара-Богаз-Гол. Суммарная численность крачек из всех этих мелких рассеянных колоний весьма незначительна.
Таким образом, значение Мангнстаусских островов с прилежащими обширными мелководными акваториями, островками, отмелями и Долгинских шалыг как района наиболее крупных гнездовых концентраций крачек во всей восточной части Каспийского побережья выявляется с полной очевидностью.
Местом постоянных кормежек гнездящихся на Мангнстаусских островах и холостых крачек, помимо района самих островов, оказываются прибрежные воды северного Мангышлака до урочища Кызыл-узень и Саура. Крачки — обыкновенные, пестроносые, чегравы и даже малые крачки летают за кормом на расстояние до 40—60 км от гнездовых колоний и мест ночевок. Скопления крачек (в основном обыкновенных) на кормежке у западных берегов северного Мангышлака возникают уже в мае в связи с подходом к берегам косяков анчоусовидной кильки и началом ее промысла. Эти скопления птиц сохраняются до поздней осени, частично смещаясь в сентябре и октябре к югу, до мыса Песчаного, где в это время ловится обыкновенная килька.
Совпадение района кормежки крачек и мест подхода к берегам косяков кильки настолько велико, что можно говорить о топографически точном совмещении скоплений птиц и рыб. Таким образом, крачки оказываются своего рода индикатором косяков килек, что практически используется летчиками промысловой рыборазведки и рыбаками. При этом по количеству птиц можно отчасти судить о величине косяка рыбы и его близости к поверхности воды. Места промысла привлекают наибольшее количество крачек, так как анчоусовидная килька держится на довольно значительной глубине от поверхности и в непромышляемых косяках недоступна крачкам (хотя над косяками, которые не облавливаются, крачки также держатся); промысел же как бы «поднимает рыбу» к поверхности. Собирают крачки также и травмированных рыб. Обыкновенная килька ближе подходит к берегам, предпочитает меньшие глубины и таким образом более доступна крачкам.
Подводя итоги, отметим, что основным фактором, влияющим на распространение больших бакланов в гнездовое время, является наличие мест, пригодных для гнездования: обрывистых, скалистых берегов или каменистых островков, где птицы находятся в безопасности. Такие условия имеются только на западных берегах среднего и южного Мангышлака. Распространение чаек на гнездовье также определяется в первую очередь наличием мест для гнездования: низменных ракушниково-песчаных или иловатых островков, недоступных наземным хищникам. Чайки не располагают свои гнездовые колонии в районах активного судоходства и удаляются в наиболее тихие участки побережья. Тем не менее, их кладки частично, а местами сплошь, погибают от сборщиков яиц. Гидрологические и кормовые условия северо-восточной части моря в наибольшей мере соответствуют биологическим потребностям многих видов чаек, живущих на Каспии.
Важным фактором, обусловившим концентрацию крачек преимущественно в районе Мангиетаусских островов, мы считаем, наряду с обилием удобных мест для гнездования, также хорошую обеспеченность района кормом; на обширных мелководьях у островов подрастает молодь сельди и кефали, а у берегов Мангышлака более полугода держатся косяки анчоусовидной и обыкновенной килек.
В послегнездовое время, уже с последних чисел июня, размещение и численность рыбоядных птиц у восточного и северо-восточного побережий Каспийского моря существенно меняются. В эту пору происходит летняя миграция больших бакланов, обыкновенных и пестроносых драчек вдоль западных берегов Мангышлака к северу. Крачки в количестве до 15—20 тыс. особей пролетают в течение 2—3 дней в третьей декаде июня. Уже 15—20 июня начинается движение бакланов, которое затягивается до конца июля. Сначало слабое, по нескольку небольших стай в день, в начале июля оно становится настолько интенсивным, что за сутки пролетают сотни птиц, и к концу первой декады этого месяца на Мангистаусских островах образуются скопления бакланов до 6—10 тыс. особей. Начало образования крупных скоплений бакланов у Мангиетаусских островов хорошо совпадает со временем подхода в этот район воблы. При этом в некоторые годы бакланы прилетают на острова даже на несколько дней раньше, чем появятся основные косяки воблы. Основную массу мигрирующих птиц составляют молодые бакланы. В этой миграции принимают участие не только бакланы, гнездившиеся на Мангышлаке, но, судя по общей численности мигрирующих птиц, которая достигает 20—30 тыс. особей за период миграции, ,в этом движении участвуют бакланы с туркменского и, возможно, с южного побережья Каспия. Кроме того, возможна некоторая примесь бакланов с Аральского моря (Гладков, 1957).
Скопления бакланов в районе островов отмечаются примерно в продолжение полутора месяцев. При этом они весьма динамичны. В течение всего июля с юга прибывают новые стаи бакланов, которые задерживаются у островов на некоторое время и кормятся воблой. Одновременно часть бакланов из состава скоплений откочевывает к северу, на мелководья северного Каспия.
Начало таких откочевок мы наблюдали уже в конце первой декады июля. Основная масса бакланов из района островов в августе улетает в прибрежные мелководья северного Каспия. При этом бакланов сопровождает довольно много серебристых чаек. Ю. М. Кафтановский (1953), затем Н. Н. Скокова (1959) отмечали заметное увеличение численности бакланов на взморье в дельте Волги в конце лета.
Продолжение миграции восточно-каспийской популяции больших бакланов к северному побережью моря связано, вероятно, со скатом в море из рек частиковых рыб после нереста. Время перемещения бакланов и появления рыбы почти совпадают. Обратного движения масс бакланов вдоль восточного побережья моря ни летом, ни осенью не происходит. В сентябре и октябре у берегов Мангышлака встречаются лишь отдельные бродячие стайки. Очень слабый осенний пролет наблюдается в ноябре.
Летнее движение на север наблюдается на восточном Каспии и у болотных крачек. Оно начинается приблизительно в половине июля, когда появляются отдельные особи и стайки светлокрылых и черных крачек. В первой половине августа движение этих видов птиц вдоль западных берегов Мангышлака становится наиболее интенсивным. В день пролетает около 100—200 птиц, примерно поровну обоих видов. Несколько позже в конце июля летят отдельные стайки и особи белощеких крачек. Во второй половине августа миграция болотных крачек ослабевает. В ней принимают участие, по-видимому, крачки, гнездившиеся на водоемах Туркмении. Общее количество пролетающих за лето болотных крачек составляет несколько тысяч особей.
Летнее перемещение крачек разных видов в послегнездовое время на северный Каспий связано, по-видимому, со скатом в авандельты Волги и Урала огромных масс молоди проходных и полупроходных рыб. Начало движения отдельных видов рыбоядных птиц определяется, помимо сроков появления у побережий рыбы, также временем окончания гнездования и подъемом на крыло основной массы молодых птиц.
Регулярные кочевки, или миграции, рыбоядных птиц к местам появления у побережья определенных видов рыб (совпадающие по времени с подходом рыб) можно назвать «сопряженными миграциями». К категории таких сопряженных миграций относятся летние миграции бакланов, настоящих и болотных крачек вдоль западных берегов Мангышлака и далее в воды северного Каспия. На последнем отрезке миграционного пути в движение включаются и чайки, гнездящиеся в районе Мангистаусских островов и в северо-восточной части моря.
Более или менее ограниченные, локальные перемещения рыбоядных птиц непосредственно вслед за косяками мигрирующих рыб (птицы буквально сопровождают косяки) следует называть «совмещенными миграциями». Таковы ранние весенние миграции больших бакланов вслед за сельдью на юго-восточном Каспии, таково движение бакланов за миногой, поднимающейся в декабре — январе вверх по Куре, и т. п.
Оба типа миграций, сопряженные и совмещенные, вызываются и направляются в основном трофическим фактором. При рассмотрении этих миграций обращает внимание соответствие их направления у восточного побережья Каспия общему циркуляционному морскому течению, имеющему направление с юга на север у берегов Туркмении и Мангышлака.
Отметим еще раз, что бакланы, пролетевшие летом на север, не возвращаются осенью тем же путем вдоль восточного побережья моря на юг. Осенью у восточных берегов Каспия и на зимовках в водах Туркмении бакланов встречается мало. Точно также не удавалось наблюдать у берегов Мангышлака и массового осеннего пролета чаек и крачек.
Хорошо известно определенное тяготение чаек, особенно серебристых и обыкновенных, к местам промысла и обработки рыбы, к скоплениям рыболовецких судов и плавучих рыбозаводов, где концентрируются эти птицы, питающиеся отходами промысла и переработки рыбы. Большие бакланы в местах интенсивного судового промысла и пунктах переработки рыбы не наблюдаются, но наибольшие местные концентрации их возникают у ставных неводов и скипостей, где бакланам легко ловить рыбу в котле невода и удобно отдыхать и сушить крылья на местах, крепящих невод.
Замечена также связь чаек, главным образом хохотуний, с размещением больших бакланов. В местах их концентрации чайки участвуют в охоте бакланов за рыбой. Подобным же образом серебристые чайки собираются в местах охоты тюленей за рыбой. Обыкновенные крачки присоединяются к бакланам во время их охоты или отдыха на прибрежном мелководье.
Численность рыбоядных птиц в различных районах восточного и северо-восточного Каспия значительно изменяется по сезонам. Так, в прибрежном районе среднего и южного Мангышлака численность больших бакланов весной с середины марта до июня равняется приблизительно 4—5 тыс. особей, количество крачек достигает 10—12 тыс., а численность чаек настолько низка (до сотни птиц), что ее можно вовсе не учитывать. Во второй половине мая численность бакланов возрастает за счет появления молодых данного года рождения и вместе с ними она достигает примерно 12 тыс. птиц. В июне и июле появляются молодые крачки (обыкновенные, пестроносые и малые). Увеличение общей численности крачек разных видов после появления молодых достигает, по-видимому, 15—20 тыс. особей. С середины июня до половины июля население бакланов в этой части моря становится очень динамичным в связи с их кочевкой, и численность птиц в разные дни заметно колеблется. Мы полагаем, кроме того, что дневная общая численность бакланов во всем районе уменьшается по сравнению с первой половиной июня. Сравнительно небольшие временные концентрации бакланов, по нескольку десятков или сотен птиц, возникают в этот период в заливах Кендырли и Алесандр-бай, у мыса Мелового, у Кос-Кудука и на островках севернее мыса Скалистого.
Часть крачек, в основном взрослые, в это время откочевывает к северу. Во вторую половину лета и осенью численность рыбоядных птиц в этом районе резко сокращается: больших бакланов остается едва ли больше одной—двух сотен птиц, численность крачек, которые задерживаются до сентября, когда происходит их отлет, по нашим наблюдениям на побережье у Сегенды, мыса Скалистого и Мелового, достигает нескольких сотен, может быть немногим более тысячи особей.
Итак, воздействие, оказываемое рыбоядной деятельностью больших бакланов на популяции промысловых видов рыб, наиболее существенно в летнее время в районе Мангистаусских островов и на мелководьях северного Каспия, где возникают достаточно крупные подвижные скопления этих ихтиофагов. Здесь численность и движение отдельных косяков воблы (у островов) могут в известной степени зависеть от активного лова рыбы бакланами. Однако эффект деятельности последних снижается тем, что они облавливают косяки, не идущие на нерест. В гнездовое же время бакланы по существу не затрагивают запасов промысловых рыб. Эти птицы у берегов южного и среднего Мангышлака питаются и выкармливают своих птенцов преимущественно бычками, которые на Каспии не промышляются.
Влияние чаек и крачек на запасы промысловых рыб и их молоди у западных берегов Мангышлака ничтожно и при оценке практического значения этих птиц может совершенно не учитываться уже в силу их сравнительно малой численности. В районе Мангистаусских островов, у берегов северного Мангышлака и п-ова Бузачи, где, наряду с малоценной и сорной рыбой (бычки, атерина), крачки вылавливают большое количество молоди сельди и отчасти кефали, присутствие большого числа этих птиц на местах концентрации молоди нежелательно. Однако неустойчивость численности крачек из-за обычной здесь массовой гибели гнезд от затопления во время сильных ветров или от сборщиков яиц приводят к выводу, что проведение специальных мер по ограничению их численности не нужно, а влияние этих птиц (как и чаек) на запасы промысловых рыб и состояние их воспроизводства весьма незначительно.