Охота отличается чрезвычайным разнообразием, и ее можно разделять и разделяют по самым разнообразным признакам.
По месту производства охоты делятся на лесные, степные, водяные, горные, болотные. В большинстве случаев, конечно, они отличаются и по предмету охоты, но не всегда. Например, на лисицу, зайца, белую куропатку можно бывает охотиться и в лесу, и в поле, и в горах. И, конечно, место охоты кладет свой отпечаток на всю охоту.
По предмету охоту прежде всего можно разделить на охоты по перу и охоты по зверю. Охоты по перу делятся на охоты по водоплавающей, по лесной, по болотной дичи и т. д. При этом, конечно, разделение может идти и дальше, так как охота на гусей отличается от утиной охоты, а охота на нырковых уток отличается от охоты на «благородных» или «речных» уток. Охота на бекасов отлична от охот на дупеля — с одной и на гаршнепа с другой стороны. То же самое надо сказать и про охоты на зверя: охоты по мелкому пушному зверю отличаются от охот по лисе и волку. Эти последние отличаются от охот на крупного хищного зверя, а эти — от охот на копытных зверей. В сущности охота на каждого зверя представляет собою некоторые особенности, зависящие от особенностей в месте пребывания, нравах и привычках, органах чувств разных зверей. Те приемы, которые хороши при охоте на плохо видящего, но обладающего истинно волшебным слухом лося, не могут быть одинаково применимыми при охотах на великолепно видящих баранов или туров.
По временам года охоты делятся на весенние, летние, осенние и зимние. Самые распространенные и, несомненно, нормальные охоты — это охоты зимние, на взрослого, вполне выкуневшего пушного зверя, на взрослых, окончивших спаривание копытных зверей и на оседлых наших, птиц, Осенняя охота — охота на взматерелые выводки пернатой дичи и на пролетающую с севера дичь. Лето — с одной стороны время полевых работ, с другой — время выращивания молодежи, а совсем не время для охоты, как и весна — время спаривания и гнездовития.
О вреде весенних охот раньше имеется в этой книге особая статья, и здесь на этом несомненном вреде и необходимости прекратить весеннюю охоту я не буду распространяться. Но не мешает сказать несколько слов о другом. Имеются некоторые из мелких пушных зверей, у которых мех достигает лучшего качества именно весной. Например, водяная крыса, крот, большинство сусликов (кроме песчаника). Поэтому добывание их весною дозволяется. У таких бережливых, аккуратных и строгих охотников, как немцы, считалась правильной и широко практиковалась и в бывших губерниях Прибалтийского края стрельба самцов диких коз (косуль) в самый разгар лета. Примерно к началу июля косули заканчивают линьку зимней серой шерсти и одеваются в летний оранжевый, как апельсин, наряд (говорю о европейском подвиде). В это время козел с самками в конце ночи начинает выходить на сырые луговины, и здесь, на рассвете, можно бывает скрасть их на пулевой выстрел.
Из весенних охот по перу есть несколько, которые несомненно менее вредны, чем другие. И в то время, когда все наши охотники будут организованы и достаточно дисциплинированы, когда будет на угодьях достаточный фактический надзор, когда действовать будет достаточно густая сеть заказников, — тогда можно будет поднять речь о таких весенних охотах, как стрельба вальдшнепов на вечерней «тяге» и стрельба тетерева-косача и глухаря-самца на токах. Пока же это несвоевременно.
Очень существенным является деление охот по числу участников на охоты одиночные и охоты общественные. Каждая из этих групп имеет свой интерес и свое значение, и о них я скажу отдельно несколько ниже.
Важным также является разделение охот по тем орудиям, которыми добывают птицу или зверя. Тут напомним прежде всего об уже упоминавшихся охотах с одними собаками. Это охоты псовые, травля борзыми зайца, лисы, волка, антилоп. Бывали случаи затравливания и медведя. Если память меня не обманывает, известному псовому охотнику Лукояновского уезда, дальнему родственнику моему Григ. Дм. Розену два раза удавалось брать медведя (правда, не из-под одних борзых, но из-под борзых и гончих). Сюда же надо отнести парфорсную охоту, т. е. заганивание зверя паратыми гончими, а также травлю лисы и барсука в норе таксами и фокстерьерами.
Совсем особой охотой является охота с ловчими птицами: соколами, ястребами или орлами. Когда-то это были любимейшие охоты знати. В настоящее время охота с ловчими птицами пользуется большой любовью в Персии, Афганистане и у народов Центральной Азии, до Закавказья, Киргизских степей и Монголии.
Я, мальчиком, застал еще в среднем Поволжьи татар-любителей вынашивать соколов и травить ими куропаток, перепелов и уток (напр., в Уржуме). Но теперь по сю сторону Волги искусство это почти вымерло. Между тем охота эта красива и увлекательна и может быть чрезвычайно добычлива. Из-за этого часто восстают ружейники против соколятников (или ястребятников) и добиваются запрещения охоты с ловчими птицами. Но это вряд ли правильно. Злоупотреблять ведь очень нетрудно и ружьем, и это делается на каждом шагу. Из-за этого однако запрещают не ружейную охоту, а только охоту в известное время или в определенных местах. То же должно делать и в отношении соколиной охоты. Следует также ограничивать количество добываемой в один день дичи.
Ловчими птицами можно травить не только птиц, включая коршуна, ворона, цаплю, дрофу. Ими травят и зверя, и беркутами берут не только лис, но и антилоп, и даже волков. Известен случай, когда киргиз со своим беркутом взял в степи одного за другим 14 волков, и только последний как-то вывернулся из железных когтей уже усталой птицы и дал ей сильную хватку в грудь, от которой, однако, беркут впоследствии выздоровел.
Птицу берут обыкновенно из гнезда, хотя ловят иногда и слётков. Вынашивание сокола или ястреба не представляет особой хитрости. Оно основывается на том, что птицу утомляют отчасти голодом, а главное — бессонницей, и приучают к себе, находясь всегда с ней, держа ее на руке. Следовательно, дело это требует главным образом свободного времени и выносливости.
Далее идет целая группа охот с помощью разных ловушек. В своем месте мы обсуждали уже хозяйственное значение самоловов и причиняемый ими вред. Отмечали и то, что среди них может быть выделен, как несравненно менее вредный (и, пожалуй, не более вредный, чем ружье), — капкан. Капканом можно ловить всяких зверей, от мыши до медведя, а также и птиц, включая ястребов и соколов. И так как пользование капканом требует большого искусства от охотника, то этот лов является очень интересным.
Такой самолов, как черкан на горностая, вряд ли скоро будет заменен чем-либо другим. Наконец, целый ряд ловушек имеет своей задачей ловить животных живьем и без повреждения. Это очень важно и для пополнения зоологических садов, и для экспорта живых животных за границу, и для подсадок в разные охотничьи хозяйства. Поэтому такого рода сети, шатры, тенета и перевесы играют важную роль при правильном применении. Пользование ими также вовсе не так просто. Нужно хорошенько выбрать места, изучить повадки дичи. Все это придает интерес охоте.
Особую группу охот с ловлей добычи живьем составляет лов певчих птиц для содержания их в клетках. Ловят их и самоловами (чепцы), устроенными в роде мышеловок, и сетями разного устройства (лучки, понцы, накидная сеть). Охота эта обычно является достоянием с одной стороны инвалидов и стариков, с другой — ребятишек. Певчие птицы несомненно — очень полезные птицы. Тем не менее нередкие возражения против этой охоты я считаю безусловно неосновательными. Певчим птицам нашей страны — чечеткам, щеглам, синицам, чижам и т. п. — отнюдь не грозит истребление. Их еще видимо-невидимо имеется на наших просторах. Только в городских садах и парках да разве еще в дачных местностях могут они нуждаться в охране, а отнюдь не на всем пространстве страны. Кроме того, эта простая, дешевая и общедоступная охота имеет чрезвычайно важную и выгодную сторону именно с точки зрения охраны наших природных живых богатств.
Единственное вполне надежное средство охраны наших диких зверей и птиц — это широкое развитие в самом населении — и прежде всего в молодежи — интереса и любви к животным. А для этого необходимо более или менее близкое знакомство с ними. Содержание певчих птиц в клетках и является самым простым, доступным и дешевым средством близкого личного знакомства с животными и с уходом за ними. А лов их является таким же общедоступным даже для детей и инвалидов и дешевым способом общения с природой. Дарвин, Брем и масса других натуралистов начали свое близкое знакомство с природой именно с ловли певчих птиц и крыс. Не один ученый природовед и дельный охотник выработался и из маленьких птицеловов симбирских яблочных садов, — птицеловов, о которых так хорошо рассказал в своих живых очерках покойный проф. М. Н. Богданов.
Из других орудий охоты следует упомянуть о луке и стрелах. Это очень старинное метательное оружие, хотя все же не все племена на земле додумались до него. В частности австралийцы не знают его. У нас лук применяется главным образом на крайнем Севере для стрельбы ленных лебедей и гусей. С четверть века назад я застал еще на севере Якутии людей, бивших стрелами диких оленей и белых медведей. Местами лук применяется и в лесной полосе с особыми тупыми стрелами для стрельбы белок, так как при этом не портит их шкурки. Но в последние годы интерес к стрельбе из лука (всегда державшийся в Англии и в Турции) начинает все больше распространяться в Америке, и именно в применении к настоящей охоте.
Лук и стрелы имеют, несомненно, ряд интересных сторон в качестве охотничьего оружия с чисто спортивной стороны. Охотник ружейный только направляет дробь или пулю, силу же полета им дает выделанный на заводе порох. Охотник же с луком исключительно силою своих рук дает стреле и силу ее полета, а не только направление. Затем, лук, конечно, не так дальнобоен, как современные карабины, и потому требует большей осторожности и искусства для скрадывания дичи. Все это придает значительный спортивный интерес охоте с луком. Что же касается удобства, то лук молчит, а не гремит на несколько километров в окружности, и потому не пугает ни зверя, ни птицы. Лук не требует ни патронов, ни пистонов, ни пыжей, а стрелы обыкновенно удается находить после промаха или извлекать из убитой дичи. Поэтому стрельба обходится дешево и нет риска случайно остаться где-нибудь без снарядов. Есть целый ряд американских охотников, которые не только бьют у себя оленей и горных баранов, или огромных серых медведей-гризли и лосей в Аляске, но и ездят в Африку и бьют там львов и других зверей одними стрелами, без помощи огнестрельного оружия.
Я полагаю, что эта несомненно интересная охота могла бы приобрести сторонников и у нас. Жаль только, что нет у нас ни одного сколько-нибудь толкового руководства по изготовлению настоящих, не игрушечных, луков и стрел.
Такие метательные орудия охоты, как «осачина» («шатина» по нижнеколымскому выговору) — метательная доска с дротиком или острогой около 1,75 метра длиной, гарпун и духовая трубка, не представляют широкого интереса. Осачина, которой бьют в прииндигирских и приколымских тундрах ленных лебедей, интересна лишь в том отношении, что метательная доска для усиления размаха руки и более дальнего бросания легкого дротика сохранилась, кроме названного района, сколько знаю, только на некоторых островах Великого океана.
Гарпун употребляется лишь при некоторых охотах на морского зверя. Духовая трубка, около 1,5—2 метров длиной, сквозь которую дыханием выбрасывают глиняный шарик, сохранилась только кое-где в Америке для добывания мелких птиц.
Из неметательных «холодных» орудий охоты надо упомянуть о рогатине или сибирской туземной «пальме». Пальма — широкий клинок, насаженный на ратовище около 1,5—1,75 метра длиной и раза в полтора потолще большого пальца. На нашем европейском Севере рогатиною теперь уже не часто пользуются. Но в зауральской тайге до сих пор больше медведя берется на рогатину, чем бьется пулей. Только происходит это не совсем так, как иногда рисуют на картинках. Медведь не пляшет на задних лапах и не наблюдает с улыбкой, как охотник, с трудом держа огромную оглоблю рогатины обеими руками, протыкает ею медвежье брюхо. Медведь слишком умен и слишком проворен для таких штук. Обыкновенно он бросается на охотника (если охотник загораживает ему дорогу, — иначе он бросается в 99 случаев из ста от охотника), как собака и всякий другой зверь, на всех четырех лапах. Иногда, но далеко не в большинстве случаев, он в последний момент, уже вплотную у человека, привстает, чтобы ударить или схватить передними лапами.
Медведь, правда, ходит иногда на задних лапах и при этом ревет, щерится на человека и даже плюет на него почти так же ловко, как верблюд. Но это бывает не при нападении, а тогда, когда сам медведь (обычно — медведица с медвежонком) боится нападения и трусит вступить в драку, а старается запугать и отпугнуть воображаемого противника. Так вот, в момент нападения медведя (которое, повторяю, в большинстве случаев правильнее назвать попыткой прорваться на свободу) охотник больше всего старается спрятать от глаз зверя свою легкую пальму, держась к зверю более левым боком и держа в правой несколько за спиной пальму ближе к лезвию. Иначе, заметив оружие, медведь постарается лапой выбить его из руки охотника, и при его проворстве и силе это часто может ему удаться. Или удар сломит древко (ратовище). Лишь в самый последний момент охотник сильно ударяет острой пальмой в основание шеи медведя повыше плеча (т. е. впереди плеча), в то же время подхватывая пальму и глубже всаживая левой рукой и упирая задний конец ратовища в землю или кочку. Меткий удар сразу перерезает сонные артерии, и зверь почти мгновенно теряет сознание.
Главное во всем этом — спокойствие, точный выбор момента и ловкая быстрота движений. Сила вовсе не требуется: пальма легка, а силком с медведем все равно не много возьмешь, даже с маленьким. Мне приходилось видеть очень многие сотни — вернее в общем тысячи — шкур якутских и сибирских медведей с одной единственной колотой раной в основании шеи, и только немногие — с ранами от пуль. Но надо прибавить: в большинстве случаев охотник, найдя берлогу, втыкает в ее «чело» елочки — или иные деревца — вершиною вперед. Рассерженный и обеспокоенный медведь втаскивает их глубже в берлогу, а затем, когда он пытается выскочить вон, — он уже не может быстро выпихнуть их вон против наклона сучьев. Образуется в челе залом, который мешает ему выскочить с обычной быстротой, и когда он выдирается из «заломленной» таким (или иным) образом берлоги, — его легко прикалывают пальмой в уже упомянутое место.
Из других охот, рассматриваемых с точки зрения орудия охоты, остается упомянуть о самых распространенных и многообразных теперь — ружейных охотах как с собаками, так и без собак, и о мало распространенной у нас, но широко распространенной во многих местах за границей и очень заслуживающей во всех отношениях распространения — охоте с камерой или фотографировании живой природы. И о ружейных охотах, и об охоте с камерой надо сказать несколько обстоятельнее отдельно.
Источник: С.А. Бутурлин. Настольная книга охотника. Издание Вологодского товарищества охотников «Всекохотсоюз». 1930