Среди факторов, определяющих развитие географической среды, наибольшее значение имеют: способ производства, характер производительных сил, специфичность в территориальных сочетаниях производительных сил, особенности в действии естественных законов природы.
Требование строго раздельного изучения человеческого общества и природы приводит к представлению о невозможности всестороннего познания окружающих нас природных и общественных (экономических) условий. Критика «единой» географии проводится чаще всего без четкого определения того, что именно под этим термином понимается. В результате широкий подход в географических исследованиях, включающий территориальные комплексы, развивающиеся под воздействием разнокачественных законов (естественных и общественных), объявляется антинаучным, объявляется географическим детерминизмом.
«Единая география» означает механическое смешение закономерностей общественного развития с законами природы. В силу своей антинаучности такое смешение закономерностей неизбежно приводит в тупик, тормозит развитие и физической и экономической географии».
Сторонники подобных взглядов, отрицающие географию как науку, допускают возможность существования либо бесчисленного множества отдельных, не связанных между собой общностью объекта «географий», изучающих размещение на Земле бесчисленного множества отдельных предметов (почв, растительности, текстильных фабрик, посевов пшеницы, отдельных видов животных и т. д.), либо двух географий — физической и экономической — как совершенно самостоятельных (хотя и смежных), непосредственно между собой не связанных наук. «Объединение» экономической географии и физической объявляется «крамолой», возможность создания общегеографических работ тем самым совершенно отрицается. Мысль о существовании наук, изучающих одновременно естественные и общественные категории, изучающих сочетания и взаимодействие между природой и обществом, некоторыми экономистами, а порой и не только экономистами решительно отвергается. «Как же можно объединить науку о природе с наукой общественной в «единую» географию? Что же это получается за наука, находящаяся между науками общественными и естественными? Такое объединение этих наук ведет к смешению законов природы с законами общественными (в противном случае объединение этих наук является чисто формальным), против чего не раз выступали основоположники марксизма-ленинизма и чем широко пользуются буржуазные лжеученые-географы — мальтузианцы, геополитики и др.». Вот обычный тон и дух возражений против единства географии, как видимо, лишенных сколько-нибудь научных доводов. К сожалению, такого рода высказывания встречаются и в наши дни.
По своему существу выступления против единства географии независимо от желания их авторов основаны на отрицании монистического взгляда на окружающую среду, на отрицании существования причинной связи между всеми категориями материального мира.
Подобная «критика» концепции единства географии основана также на возведении в абсолют специфического характера законов общественного развития, следовательно, на неизбежном «отрыве» человеческого общества от остальной природы, на дуалистическом противопоставлении общества остальной природе. Отсюда как вполне логически оправданный вывод следует и отрыв общественных наук от наук естественных, между которыми прокладывается непреодолимая преграда. Абсолютно противопоставляя человеческое общество остальной природе, сторонники подобных взглядов «разрывают» на две части единый в действительности материальный мир природы, а вместе с этим и географию. Сторонники подобных взглядов, которых мы называем сторонниками «разорванной географии», в сущности отрицают детерминизм в отношениях между обществом и природой.
Подобного рода искусственный «разрыв» между отдельными географическими науками, в первую очередь между физической и экономической географиями, отражает собой разделение естественных (материальных) наук от общественных (духовных). Представление о невозможности познания географической среды в целом основывается на дуалистическом непонимании единства общего и единичного, так как действие законов, определяющих развитие единичного, возводится в абсолют.
Разрыв между естественным и общественным в философии доводился в отдельных случаях до попыток установления принципиального различия между законами естествознания и законами диалектики, что, правда, встретило достаточно основательные возражения со стороны советских философов.
Отрыв человеческого общества от природы Ф. Энгельс оценивал как «…бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве».
Одним из обоснований разрыва между физической и экономической географиями является резкое различие в определении предметов, изучаемых этими двумя науками. Если физико-географы, несмотря на имеющиеся частные разногласия, единодушно объявляют предметом своей науки определенную часть материального мира, то среди экономико-географов до сих пор распространено представление об экономической географии как о науке, имеющей своим предметом «размещение».
Совершенно ясно, что вне размещения процесс познания вообще невозможен. Но определение предмета науки как размещение чего бы то ни было на поверхности Земли лишает эту науку материального содержания. Определение экономической географии как науки о «размещении» представляется нам глубоко ошибочным.
Приведем несколько примеров таких, на наш взгляд неправильных, определений экономической географии.
«Экономическая география — наука общественная, социально-экономическая, призванная изучать закономерности развития такой сферы общественных явлений, как размещение производства в условиях различных социально-экономических формаций».
«Экономическая география Советского Союза — новая научная дисциплина, изучающая закономерности размещения производства, развитие и формирование экономических районов при социализме».
«Мы принадлежим к числу тех советских экономико-географов, которые считают, что экономическая география есть наука о размещении производства, понимаемого как совокупность производительных сил и соответствующих им производственных отношений».
В отличие от всех этих определений мы считаем, что размещение того или иного предмета на территории, будь то текстильные фабрики или общественное производство в целом, не может быть познаваемо в отрыве от изучения самого предмета. Размещение материальных предметов может быть познаваемо только теми науками, которые изучают сами эти предметы. Например, экономика текстильной промышленности неизбежно изучает и ее размещение и т. д.
Никакой особой науки, изучающей лишь размещение той или иной отрасли или сочетания отраслей народного хозяйства, не существует и существовать не может. То же самое относится к естествознанию. Изучая почвы, почвоведы не могут одновременно не изучать их размещения, и никакой специальной науки о размещении почв нет и быть не может.
Отрицание общности, разделение и противопоставление двух ветвей географии имело настолько широкое распространение, что даже оказалось зафиксированным в решении второго съезда Географического общества Союза ССР (февраль 1955 г.), где об экономической географии сказано как об особой науке о размещении производства. Вот небольшая выдержка из этого решения: «Большое значение среди географических наук приобрела экономическая география, являющаяся общественной наукой, изучающей географическое размещение производства (понимаемого как единство производительных сил и производственных отношений), условия и особенности его развития в различных странах и районах».
Второй съезд Географического общества Союза ССР проделал много полезной работы для дальнейшего развития отдельных отраслей физической географии. Но, что касается теоретических положений географии в целом, то он не был плодотворен. На съезде было чрезвычайно мало докладов на широкую географическую тематику, которые способствовали бы объединению географов, и, наоборот, слишком много докладов на узкие отраслевые темы, отвлекавшие внимание в сторону от основных проблем географической науки. Видимо, такая направленность в работе съезда и обусловила неправильное определение им предмета, а отсюда — и сущности экономической географии.
Размещение общественного производства прежде всего представляет собой вечный процесс, неизбежный при любом способе производства. Это территориальная (в более широком смысле — пространственная) форма развития общественного производства. Вне этой формы невозможно существование и развитие чего бы то ни было, так как беспространственной материи не существует, как не существует и ее беспространственного развития.
Размещение общественного производства есть вместе с этим важнейшая практическая проблема, постоянно решаемая и постоянно вновь возникающая перед человеческим обществом.
В нашей стране это важнейшая государственная проблема, которой Коммунистическая партия и Советское правительство придавали и придают огромное значение.
В отличие от стихийного характера процесса размещения общественного производства в странах капиталистического мира в социалистических странах создаются объективные условия для планомерного, научного управления этим процессом в интересах человеческого общества. Конкретные вопросы размещения производства в социалистических странах должны решаться (и решаются) специальными государственными органами, прежде всего теми из них, которые ведают планированием дальнейшего развития народного хозяйства (перспективным планированием).
Размещение общественного производства и закономерности этого размещения изучить необходимо. Но это дело далеко не одной из наук. Успешное решение вопросов размещения при использовании данных какой-либо одной науки невозможно. Для этого нужно использование и синтезирование данных многих наук — экономических, технических, географических, геологических, исторических и т. д.
Повседневная жизнь опровергает претензии некоторых экономико-географов на монопольное право изучения размещения производства, как особого предмета, особой науки. В действительности нет такого предмета и такой науки. В самом деле, как можно изучать производство, скажем, с позиции технических или экономических наук, не занимаясь одновременно и его размещением? Неужели может быть так, что хозяйство той или иной страны изучали бы экономические и технические науки, а размещение хозяйства—экономическая география. Полезные ископаемые изучала бы геология, а их размещение — экономическая география; трудовые ресурсы изучали бы экономисты, а их размещение — экономическая география? Транспорт изучался бы техническими и экономическими науками, а размещение транспорта — экономической географией?
В действительности «размещенческое» определение экономической географии давно опровергнуто жизнью, так как нет и не может быть хотя бы одного конкретного исследования, посвященного только размещению тех или иных форм общественного производства (как не может быть и их изучение вне размещения).
Фактически экономико-географы или изучают отрасли народного хозяйства, часто при этом превращаясь в экономистов-отраслевиков (совершенно непонятно почему считающих себя экономико-географами), или же выявляют и изучают экономико-географические районы как территории со сложившимися комплексами экономических условий дальнейшего развития общественного производства, т. е. изучают экономический комплекс географической среды, опровергая на деле «размещенческое» определение созданием конкретных, часто весьма ценных географических работ.
Следует попутно сказать, что физико-географы, стремящиеся целиком уйти в естествознание, и наиболее активные сторонники «размещенческой» концепции экономической географии нередко приходят к общему взгляду на географическую науку, приходят к концепции «разорванной географии».
На это обстоятельство неоднократно обращал внимание Н. Н. Баранский, с большой страстностью выступавший против извращений в области советской экономической географии.
Глубоко ошибаются те товарищи, которые считают, что давно покончено с воззрениями, которые Н. Н. Баранский резко критиковал. Наоборот, в ряде случаев можно наблюдать усиление стремления к разрыву между физической и экономической географиями. Для нас несомненно, что и в настоящее время развитие физической географии продолжает происходить в заметном отрыве от географии экономической, чему в немалой степени способствует неправильное «размещенческое» определение предмета экономической географии.
Монистическая тенденция в развитии географии находит свое выражение в создании общегеографических характеристик отдельных стран и районов, а также в развитии комплексных географических исследований научно-прикладного характера.